Закон семьи - Анне Штерн
Хульда уставилась на него. Последняя фраза требовала ответного признания, поняла Хульда. Так что надо срочно что-нибудь сказать!
– Не болтай ерунды, – торопливо проговорила она. – Я часто не могу ничего предпринять. Нередко действую вслепую и лишь жду врача, Бога в белом халате, который имеет право ставить уколы и обладает нужными инструментами.
Карл выглядел слегка разочарованным. Но потом, очевидно, взял себя в руки.
– Если тебе это так мешает, – сказал он, – тебе следует что-то изменить.
– Что же?
Он снова пожал плечами и смахнул со стола невидимую пылинку:
– Не знаю, но тебе необязательно продолжать этим заниматься. Такой талант, как твой, заслуживает большего, чем затхлые постели рожениц. Если ты захочешь.
Он подозвал официанта, тут же подскочившего, и попросил счет. Оплатив его, Карл помог Хульде надеть пальто и, как обычно, нахлобучив набекрень шляпу и склонив голову, посмотрел на Хульду.
– Куда мы пойдем теперь?
Хульда раздумывала, выходя на холод. Освещенное желтыми огнями кафе осталось позади, как теплая пещера, которую они покинули.
– В кино? Или в галерею?
Карл покачал головой:
– У меня есть идея получше.
– И какая же?
Он лукаво улыбнулся и взял ее под руку:
– Я думаю, пришло время познакомиться с твоими друзьями. Как следует, я имею в виду. Изо дня в день ты болтаешься на Винтерфельдской площади. Ты не хочешь меня хоть раз взять с собой?
Хульда медлила. Конечно, ей было ясно, что он имел в виду. Она все время опасалась водить Карла в свой квартал: это было ее местом отдыха, ее домом. Перестанет ли она нравиться Карлу, если он увидит ее в иной обстановке? Не была ли она другой, когда находилась рядом с ним? А что, если она ему, среди рыночных лавок, в непосредственной близи кафе «Винтер» и его владельца, окруженная своей собственной сложной историей, вдруг разонравится?
– Ты что, стыдишься меня? – простодушно спросил Карл. Хульда не удержалась от смеха и шутливо толкнула его в плечо.
– Ерунда на постном масле. Дело не в этом. – Она на мгновение задумалась. – Ну хорошо. – Ей самой слышалось легкое сомнение в голосе, но она совладала с собой и взяла Карла за руку. – Вперед в пещеру льва, – объявила она, не зная, кто же этот лев. Феликс? Госпожа Вундерлих? Или Берт? Они все знали Хульду с юных лет. Потерпят ли они, что фройляйн Гольд изменится, покажет им часть своей жизни – в которой им нет места?
Пройдя пару шагов, Хульда стукнула себя по лбу, словно вспомнив что-то.
– Чуть не забыла! – воскликнула она и вернулась.
У фонаря стоял черный дамский велосипед. С серебристым рулем, голубой фарой и звонком. И каждый раз, при взгляде на него, у Хульды спирало дыхание от радости.
Она быстро покрутила замок, обвила цепь вокруг рамы и стала толкать велосипед по направлению к Карлу.
– Очень лихо, – похвалил он, рассматривая его со всех сторон. – Откуда у тебя этот железный конь?
– От моего отца, – объяснила Хульда, морща лоб. Это было место в истории, которое вызывало у нее чувство досады. – Ему, видимо, пришло в голову, что он у меня в долгу.
И не раз в долгу-то, подумала она, но не сказала этого вслух. Даже если дорогой подарок, оставленный несколько дней назад у госпожи Вундерлих и дожидавшийся Хульду во дворе, задевал ее гордость – она бы теперь ни за что с ним не рассталась. Велосипед давал ей полную свободу.
– Покажи-ка, – попросил Карл.
Хульда оседлала велосипед, собрала юбку между коленями и крутанула педали. Смеясь и трезвоня в звонок, она прокатилась по Потсдамской площади, резко затормозила перед звенящим трамваем и потом рискованно развернулась, оказавшись снова рядом с Карлом. Соскочила с велосипеда, запыхавшаяся и улыбающаяся.
– Черт побери, фройляйн Хульда! – Карл разглядывал ее со смесью восторга и беспокойства. – Вы задаете приличный темп. Надеюсь, я буду поспевать за вами.
Хульда бросилась ему на шею и крепко поцеловала.
– Не беспокойтесь, герр инспектор. Вы в хорошей форме.
…Рука об руку, толкая рядом с собой велосипед, они спускались по темнеющей Потсдамской улице в южном направлении, в Шёнеберг. Хульда знала, что Берт будет сидеть в своем павильоне на площади и смотреть во все глаза, когда они подойдут. И теперь она сгорала от нетерпения.
Эпилог
Суббота, 8 декабря 1923 г.
– Достаточно впечатляюще, тебе не кажется?
Йетта склонила голову набок и смотрела вверх на здания из красного кирпича, которые стояли вдоль Артиллерийской улицы.
Хульда кивнула и тоже обвела вокруг взглядом. Они остановились на мосту Эберта, глядя вдоль длинной улицы, на которой располагалась университетская женская клиника. Каждому был знаком комплекс зданий, находившийся в непосредственной близости к известнейшей больнице города – «Шарите». Та была основана много лет назад у Берлинских ворот как дом для прокаженных, но постоянно разрастающийся вширь город, как голодный хищный зверь, вскоре присвоил здание. Об этом микрокосмосе на территории метрополии говорили уважительно. Великие доктора и ученые, такие как Рудольф Вирхов и Роберт Кох, Пауль Эрлих и Эмиль фон Беринг каждый в свое время работали в этой знаменитой больнице.
Скоро пропускной способности гинекологического отделения стало не хватать, и по соседству с «Шарите» открылась вторая клиника. Именно здесь, на Артиллерийской улице, она и располагалась.
Хульда с любопытством следила за спешащими из здания в здание студентами, врачами в белоснежных халатах, медсестрами и сиделками. Вся надежда женщин на медицину возлагалась на это заведение.
Также Хульда знала от коллег, что здесь, как и в других родильных домах, огромная нехватка кроватей и маленькие родильные залы. Она невольно подумала о докторе Шнайдере, о его речи в защиту больничных родов и тихо засопела.
Йетта с удивлением посмотрела на нее:
– О чем вы задумались?
– Ах, о том, как этот самовластный гинеколог громко призывал к запрещению домашних родов. Но каждому известно, что для всех берлинок в стенах этой клиники не найдется места.
– Конечно же нет. Я слышала, что в «Шарите» часто отказывали женщинам на последних сроках беременности, здесь аналогичная ситуация. Даже женщинам, у которых роды уже начались! Как раз пару недель назад об этом писали в газетах, помните? Роды в лодке?
Хульда покачала головой, она об этом не слышала.
Йетта скривила лицо, будто этот случай причинял ей физическую боль.
– Женщина родила ребенка у канала на Александеруфер. В грузовой лодке, куда она забралась после того, как
