Delete - Карл Ольсберг
— Где эта дьявольская книга?
Айзенберг указал на нее.
— Проверьте ее первым делом, — отдал распоряжение криминалистам его бывший сослуживец.
— Что с телом? — спросил Айзенберг.
Слова на удивление легко слетели с его губ, как будто речь шла не о его отце, а о незнакомой ему жертве преступления.
— Его уже везут в отделение патологии, — ответил Папе. — Но у меня нет надежды, что удастся обнаружить волокна. Ребята из похоронного бюро первым делом трупы моют.
— Пусть они поищут следы удушения на шее, волокна в ноздрях, следы пластика!
— Адам, они знают свое дело.
Он кивнул. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным и ненужным.
— Почему, как ты думаешь, он это совершил?
Айзенберг пожал плечами.
— Возможно, из мести. Или он считает меня админом и думает, что таким поступком заставит меня освободить его из воображаемой тюрьмы. Откуда мне знать, что в голове у сумасшедшего.
Папе посмотрел на него скептически.
— Не очень правдоподобная версия.
Айзенберг замотал головой.
— Я правда не знаю, Удо! Если бы я не переехал в Берлин…
— Я надеюсь, мне не нужно тебе объяснять, что тебе сейчас меньше всего стоит заниматься самобичеванием! Если твой отец был убит, то вина за это лежит только на убийце. И мы его поймаем, обещаю!
Если. Такое короткое слово, брошенное между делом, однако по нему Айзенберг понял, что дело лишь для него одного имело однозначный характер.
— Вы ведь уже думали над тем, где его искать? — спросил Папе.
— Честно говоря, мы решили, что он сам случайно объявится или будет задержан при попытке бежать в Польшу. Мне в голову не пришло бы, что он приедет в Гамбург.
— Может быть, он все еще в городе. Я сейчас объявлю розыск.
Папе вышел из комнаты, чтобы сделать звонок.
У Айзенберга зазвенел сотовый телефон. Звонил Грайсвальд.
— Мои искренние соболезнования, господин Айзенберг. Мы, разумеется, сделаем все возможное, чтобы найти виновного.
— Спасибо, господин директор криминальной полиции.
— У нас с вами были некоторые разногласия. Я хочу сказать вам, что теперь они не имеют значения. Ваш отец был уважаемым судьей. И если преступник этим трусливым убийством хотел бросить вызов вам, то он бросил вызов и нам. Мы не успокоимся, пока не схватим его. Я наделю господина Папе всеми необходимыми полномочиями, чтобы…
— Большое спасибо, — сказал Айзенберг и завершил разговор.
— Розыск объявлен, — сказал Папе, войдя в комнату.
— Ты сообщил Грайсвальду? — спросил Айзенберг, указывая на свой смартфон.
Папе замотал головой.
— Ты же его знаешь. У него повсюду осведомители.
Айзенберг кивнул. Он вдруг ощутил сильнейшую потребность покинуть этот город и вернуться в Берлин. Сим Виссманн, Бен Варнхольт, Клаудия Морани и даже чересчур ретивый Йаап Клаузен показались ему теми единственными, кто смог бы сейчас помочь. Но что им следовало предпринять? Речь шла не об отслеживании анонима в Интернете. Речь шла о поимке беглого преступника, который, очевидно, решил свести личные счеты с Айзенбергом.
— Я тебе еще нужен? — спросил он Папе. — Я хотел бы немного побыть один.
— Дай мне, пожалуйста, еще имя и адрес женщины, которая обнаружила твоего отца сегодня утром. Для всего остального есть сотовый, если что.
Айзенберг продиктовал ему адрес.
— Спасибо, Удо.
— Мы скрутим его, не сомневайся.
Айзенберг лишь кивнул и вышел из квартиры.
Глава 65
Черные тучи клубятся над Альстером. В воздухе висит запах грозы. Молния прошивает небо. Одинокая лодка спешит вернуться в гавань. (Они мастерски устраивают драматические эффекты.)
Дождь льется тебе за воротник рубашки. Волосы липнут ко лбу, с носа падают капли. Мимо проходят люди с зонтами, видят тебя, качают головой. Им не понять, насколько освежающим может быть дождь, даже если его и нет на самом деле.
Ты смотришь на часы. Пора идти.
Глава 66
Могила находилась на Ольсдорфском кладбище в тени старого каштана, в окружении цветущих рододендронов. Дождь прекратился, но капли с легким стуком продолжали падать с деревьев. Пахло сырой землей.
Айзенберг уставился на четырехугольник могилы. Слеза стекла по его щеке и «словно капля воды упала в океан».
— Спасибо за все, отец! — прошептал он.
Маленькой лопаткой он зачерпнул земли и бросил ее на мокрый от дождя гроб. Затем отвернулся, уступив место длинной веренице тех, кто пришел попрощаться со стариком-судьей. Он встал сбоку от могилы, чтобы молча принимать соболезнования.
Первой его обняла Эмилия. Чувствовалось легкое отстранение — после стольких-то лет разлуки. Она стала настоящей женщиной с теми же сияющими глазами, что у его бывшей жены Ирис, и выступающим подбородком Айзенбергов. Он с облегчением заметил, что пирсинга на губах дочь не носила. Глаза у нее покраснели, но она держала себя в руках. С ней был симпатичный парень, которого она представила отцу как Томаса, своего молодого человека.
Следующим был Михаэль, который вчера, явившись неожиданно, испугал отца бородой. Сын едва выдержал объятия отца и в ответ стиснул своего не самого хлипкого телосложения родителя так, что тому стало нечем дышать. Теперь же его прикосновение было нежным, словно он опасался, что Айзенберг рассыплется, если немного переборщить.
Ирис пахла все теми же духами. Она была красива. Все еще.
— Мне так жаль тебя, — сказала она.
Наверняка она говорила от чистого сердца, но ее слова немного огорчили его. Неужели ей ничуть не было жалко своего бывшего свекра?
Вереница людей не заканчивалась. Большинство из них Айзенберг не знал. Наверняка бывшие коллеги его отца, среди которых вышедший на пенсию государственный советник муниципального управления внутренних дел, с ним Айзенберг однажды встречался по работе. Пришли и дальние родственники, а также Удо Папе.
— Мои соболезнования, Адам, — повторил он, посмотрев на Айзенберга полным сочувствия взглядом.
Айзенберг в ответ лишь кивнул.
Прошла неделя с того дня, когда ему позвонила Нина Шмидт. Криминалисты не нашли отпечатков пальцев на книге так же, как и других следов пребывания Кёрнера в квартире судьи. Вскрытие подтвердило причину смерти, названную врачом скорой помощи: остановка сердца. Произошла ли она вследствие удушения, установить было невозможно. Волокна ткани, если они и были, после мытья тела не обнаружились. Другими словами, никто, кроме Айзенберга и, наверное, его группы, не верил, что его отец был убит.
По большому счету, это не меняло сути дела. Юлиус Кёрнер уже убил столько людей, что держал в напряжении весь полицейский аппарат. Но до сих пор не было обнаружено ни одного следа преступника, несмотря на объявленный розыск. Сотни свидетельств из всех регионов
