Алексей Макеев - Диктатура Гурова (сборник)
Когда Иван Николаевич умиротворенно объявил:
– Ну, наверное, и достаточно! Тема работы порта и его таможенных структур необъятна и необычайно интересна. Но вам ведь, наверное, еще надо бы перекусить? Поэтому давайте-ка я провожу вас в столовую.
Его слушатели, пребывавшие в перманентном ступоре, не сразу даже поняли, что лекция уже закончилась. А уразумев, что они смогут еще и подкрепиться, москвичи испытали подлинный энтузиазм, что Иван Николаевич целиком отнес на счет воодушевляющего действия только что полученных ими знаний. Шагая следом за Иваном Николаевичем, Стас помотал головой и вполголоса поинтересовался:
– Лева, что это было? Сеанс особо изощренной пытки с использованием методик, запрещенных Женевской конвенцией? Жуть! У этого Ивана Николаевича явно выраженные садистские наклонности. Еще одна такая лекция, и я сам, добровольно, попрошусь в Кащенко…
Подкрепившись в довольно уютной и не самой дорогой столовой, трио москвичей вновь направилось к Фомину, чтобы обсудить свою дальнейшую работу. Хозяин кабинета пообещал, что все четыре контейнера под благовидным предлогом будут досконально осмотрены. Например, как давшие не очень понятную реакцию на датчики системы «Янтарь».
– …Каких-либо изъятий я вам не обещаю – очень уж щекотливый момент. – Фомин сокрушенно развел руками. – Но осмотреть упакованные в контейнеры изделия вы сможете. Хотя, думаю, и поставщики, и получатели скандал мне закатят громкий. Пока контейнеровоз не прибыл, можете посидеть в комнате отдыха наших сотрудников. Там есть шахматы, телевизор… Если кто хочет – может вздремнуть на диване. Там же и переоденетесь. Вам принесут нашу фирменную спецодежду – два комплекта, и форменный мундир работника таможенной службы. Вы только прямо сейчас свои размеры укажите, чтобы все необходимое успели подобрать на складе.
В бытовке ждать прибытия контейнеровоза пришлось до семи вечера. За это время Крячко успел увидеть несколько замечательных снов, Гуров с Вольновым сыграли шесть партий в шахматы, в трех из которых Лев победил, одну проиграл, а две были сыграны вничью. «Продул» он вторую партию, с блеском выиграв первую. Расслабившись и отвлекшись на телеэкран, где шел какой-то боевик с избытком стрельбы и погонь, он «зевнул» ферзя, что и позволило его сопернику заставить капитулировать гуровского короля.
Когда ладьи Льва в третьей схватке безжалостно зажали в углу лишенного шахматной «свиты» короля Вольнова, в комнату отдыха вошел Иван Николаевич, который принес одежду для предстоящего «маскарада». Поставив второй мат, Гуров предложил «пока суд да дело» переодеться, чтобы не суетиться и не метаться, когда придет контейнеровоз и надо будет идти работать. Разбудив Станислава, он положил перед ним пакет с комплектом одежды и лаконично порекомендовал:
– Примеряй…
Облачившись в пахнущий новым текстилем ярко-синий комбинезон и оранжевую, со светоотражающими полосами куртку грузчика, надев еще не размятые ботинки и кепку-бейсболку, Лев подошел к большому зеркалу и, не выдержав, рассмеялся:
– Как в этом и родился!
Еще раз окинув себя критичным взглядом, он развернул бейсболку козырьком назад и, обернувшись к Стасу, вопросительно мотнул головой – мол, как? Тот тоже молча вскинул большой палец. Сам он одевался неспешно, потягиваясь и позевывая. Вольнову его униформа пришлась впору, и он смотрелся в ней весьма импозантно. Теперь оставалось лишь дождаться прибытия транспорта с контейнерами, который, как доложили следовавшие за контейнеровозом помощники Вольнова, уже приближался к пригородам Санкт-Петербурга.
Во время пути парни звонили почти ежечасно. Серое авто, замеченное Львом, и в самом деле оказалось машиной сопровождения груза. Поэтому на первом же перекрестке свернув вправо и пропустив «Опель» вперед, сотрудники ФСБ следовали за ним на значительном расстоянии, контролируя продвижение контейнеровоза через бинокль.
Когда солнце уже склонилось к закату, в комнату отдыха вошел все тот же Иван Николаевич и с некоторой долей торжественности объявил:
– Уважаемые коллеги, скоро идем работать. Значит, поступим так. Я буду проверять контейнеры и, говоря по-народному, «вешать им лапшу». Александр Николаевич делать вид, что что-то там записывает, а вы, товарищи грузчики, будете расторопно выгружать и загружать содержимое контейнеров. В процессе проверки можно будет поставить вопрос о вскрытии двух или трех упаковок груза.
– Будут давать «на лапу» – брать? – с интересом прищурился Вольнов.
– Вопрос очень хороший, – согласился Иван Николаевич. – Вообще-то у нас – вы не поверите! – большинство никогда ничего не берет. Но этот случай особый. Мы должны создать видимость коррумпированных сотрудников, которые всю эту проверку затеяли только для того, чтобы сорвать с них солидный куш. Деньги потом, разумеется, сдадим соответствующим структурам…
Особо выделив последние слова, Иван Николаевич важно вскинул указательный палец. Его слушатели дружно рассмеялись – уж очень значительно и даже величественно он выглядел в этот момент.
– Минут через двадцать приступаем… – добавил таможенник, взглянув на свои часы.
– Наверное, в ангар стоит пойти пораньше. Первым делом надо бы сориентироваться на месте, – поправляя спецовку, отметил Гуров. – Мы же не просто будем там разглядывать, что внутри контейнеров, а надо раздобыть образец груза. Мысль у меня вот какая…
Глава 11
Первое тысячелетие до нашей эры. Приалтайские степи. Эпоха царствования повелителя восточных скифов Анахарсиса.
Когда настал рассвет, беглецы уже далеко ускакали от главного стойбища гелонов. При свете утренней зари Марсагет разглядел Элтну, и вспыхнула в его душе черная зависть к Скилуру – как такая краса может принадлежать простому воину? Нет, только царский сын достоин ее внимания. Марсагет спросил девушку о том, какого она рода, и Элтна призналась, что происходит из знатного рода племени аримаспов. Ее отец был славнейшим из своих сородичей. Но их князь заподозрил его в том, что он хочет захватить власть, и приказал до той поры величайшего из воинов казнить, все его имущество отобрать, а жену с детьми продать в рабство. Так Элтна и оказалась десять лет назад в племени гелонов.
Еще больше закручинился Марсагет, и задумал он избавиться от своего спасителя, чтобы девушка досталась ему. Когда путники пересекли последний рубеж земель, отделяющий их от мест, где властвовали боруски, то решили сделать привал – и коням дать отдохнуть, и самим хоть немного поспать, поскольку все трое от долгой скачки устали безмерно. Первым на караул заступил Скилур. Когда солнце поднялось на локоть над краем горизонта, как и договаривались, он разбудил Элтну. Взяв в руки его акинак, девушка оберегала сон своих спутников, пока солнце не поднялось на два локтя. Тогда она разбудила Марсагета. Поймав его тоскливый взгляд, исполненный недобрых дум, девушка сразу же поняла, что он задумал, и решила лишь притвориться спящей, наблюдая за Марсагетом через смеженные веки. Немного походив взад-вперед, царский сын внезапно достал свой меч и, подойдя к Скилуру, замахнулся, чтобы пронзить его грудь. Но в тот же миг Элтна ударила Марсагета своей плетью по руке и выбила оружие.
От его вскрика Скилур проснулся. Узнав о том, что случилось, он спросил Марсагета, почему тот хотел совершить позорный, бесчестный поступок. Царский сын во всем признался и сказал, что Элтна достойна стать царицей, и мысль о том, что она станет женой простолюдина, ему помрачила рассудок. Он предложил решить этот спор скачками. Пусть каждый берет коня, какого захочет, они отъезжают подальше, а затем мчатся к Элтне. Кто первый возьмет ее за руку, тому она и достанется.
Но Скилур не желал, чтобы девушка была разыграна как некая вещь, считая это недостойным настоящего воина. Тогда царевич пообещал, что если он проиграет, то отдаст Скилуру в признание своего полного поражения шитый золотом пояс – знак наследника царского престола. Хорошо понимая, что Марсагет ни за что не оставит своих притязаний, Элтна шепнула Скилуру, чтобы он соглашался на его условия.
И тогда воин выбрал своего коня, который его никогда не подводил, а Марсагет взял, как ему казалось, самого резвого из тех скакунов, что были захвачены у гелонов. Отъехав так далеко, что Элтна стала казаться не больше мизинца, они разом пустились вскачь. Но, как ни пришпоривал, как ни хлестал плетью царский сын бока и круп выбранного им скакуна, от Скилура он отстал далеко. Тот уже держал за руку свою избранницу, тогда как Марсагет еще только подъезжал к ним на взмыленном коне.
Спешился царевич и стал развязывать свой пояс, но Скилур его остановил. Он был не только сильный и храбрый, но и не по годам мудрый воин. Он сказал царскому сыну:
– Мне не нужен царский жезл. Я оставляю тебе твой пояс, а ты взамен станешь кровным братом Элтны.
