Полина Дашкова - Никто не заплачет
— Действительно, — хмыкнул компьютерщик, — теперь я просто из принципа не дам вам никаких своих координат.
Федор ничего не ответил, смерил его долгим, тяжелым взглядом, а потом как ни в чем не бывало поцеловал Веру в щеку.
— До свидания, Верочка, до завтра.
Когда дверь за Федором захлопнулась, Антон снял дурацкие квадратные очечки, размотал шейный платок в горошек, сунул в карман.
— А перстень? — послышался детский голос у него за спиной.
Антон стянул с пальца массивный серебряный перстень и улыбнулся Соне:
— Ну что, на кого я больше похож, на торговца живым товаром или на слесаря по ремонту компьютеров?
— На отрицательного героя из мексиканского сериала, — улыбнулась в ответ Соня.
Послышался писк пейджера, и Мотя, все это время мирно дремавший под столом, тревожно гавкнул.
Пейджер Антон одолжил у Галюши, жены депутата Госдумы, Она дала всего на один день после долгих уговоров. Уже сегодня вечером он должен вернуть Галюше ее любимую «пикалку». Она почти не пользовалась своим радиотелефоном, не носила его с собой. Ей нравились маленькие изящные сумочки. А в них всегда было набито столько косметики, что для радиотелефона просто не оставалось места. Пейджер маленький, совсем крошечный, как пудреница. К тому же Галюше далеко не всегда хотелось отвечать на звонки, разговаривать, особенно с собственным мужем-депутатом, который был ревнив и умел угадывать по ее голосу, одна она сейчас или нет. Нажав кнопку, Антон прочитал:
«Где ты? Верни мою пикалку. Приезжай. Можно с ночевкой».
— Мы с ним раньше не встречались, — тихо сказал Антон Вере, — он меня не мог видеть, нигде и никогда. Однако к моему визиту отнесся крайне подозрительно. А не должен был. Ведь все получилось вполне естественно. Я прав?
Пейджер опять запищал. На этот раз депутат Игнатьев обращался к своей драгоценной Галюше. Это было трогательно.
«Кисуля, не забудь покормить моих рыбок. Буду завтра днем. Целую, твой мышонок».
— Да. К сожалению, вы правы, — сказала Вера, когда Антон прочитал интимное послание депутата и убрал пейджер в футляр. — И самое скверное — это вранье насчет компьютерных проблем в фирме, которую он охраняет. Знаете, он врал небрежно, непродуманно, с хамским напором. Раньше такого не было. Следующий шаг — открытая игра. Ему уже не надо будет ничего сочинять. Он не станет утруждать себя сказками, начнет действовать. Но как, с какой целью? Не понимаю… А вы что-нибудь понимаете?
— Кое-что я попробую выяснить. Опять требовательный писк. «Можно хотя бы позвонить. Имей совесть». Без подписи. Понятно, что от Галюши.
— Черт, мне надо отдать пейджер. Я его одолжил, и покоя не дадут, пока не верну. Верочка, сейчас я поеду домой и через час позвоню вам. Есть у меня одно предположение… но сначала я должен доехать до дома и кое-что проверить? Час потерпите? — Потерплю, — кивнула Вера.
Телефонный звонок раздался через сорок минут. По голосу Антона было ясно все оказалось даже серьезней, чем они предполагали.
— Он бандит. Ему нужен я. Но и вас он вряд ли теперь оставит в покое. Завтра утром нам надо встретиться. Мы вместе поедем к одному человеку. Он не поможет, но совет даст. А главное, внесет окончательную ясность.
— Федор может появиться завтра утром здесь, до вас. Он может прийти в любое время, — тихо сказала Вера.
— Я заеду за вами в восемь. Вряд ли он появится раньше.
— Не знаю. Теперь я уже ничего не знаю.
— Хорошо. Если вдруг… Вы просто не откроете дверь. Он обычно звонит в домофон?
— Нет. Он знает код.
— Ну и отлично. Я позвоню сначала в домофон, а он — сразу в дверь, и вы нас не перепутаете, ему не откроете, будто никого нет дома.
— У него есть ключ. У нас недавно пропал запасной ключ. Я думала, завалился куда-нибудь, потерялся, а теперь понимаю, это он взял. Антон, мне очень страшно, — добавила она совсем тихо.
— Верочка, он еще не начал играть в открытую. Есть еще время. Подождите, не паникуйте.
— Постараюсь. И все-таки, как вы поняли, что он бандит? Я должна знать точно.
— А вам все-таки не верится до сих пор, — вздохнул Антон.
— Мне не хочется верить. Пусть хам, авантюрист, но только не бандит.
— Ну, это достаточно близкие понятия. Хам, припертый к стенке, запросто может стать бандитом. Завтра утром мы с вами узнаем все точно, насколько это возможно. А сейчас мне пришлось бы слишком долго объяснять. Сложно объяснять то, что сам до конца не понял. Не бойтесь, спите спокойно, Верочка.
Антон положил трубку и еще раз взглянул на небольшую полароидную фотографию. С фотографии на него смотрел охранник Федор. Конечно, на самом деле этого человека зовут как-то иначе. И никакой он не охранник. Он — «сладкий русский медведь», которого с придыханием вспоминала шведка Каролина, торговка наркотиками. Именно ему должен был Денис передать сверток в аэропорту. Вероятно, именно он должен был после этого Дениску убрать…
Антон пока не хотел выстраивать дальше свою логическую цепочку. Надо подождать до завтра. Старый друг его отца, семидесятипятилетний адвокат Семен Израилевич Кац, ждет его завтра к девяти утра. Отыскав фотографию, Антон сначала позвонил старому юристу-всезнайке, договорился о встрече, а потом уже набрал номер Веры Салтыковой.
Прежде чем выйти из дома, Антон очень быстро принял горячий душ, надел легкий темный костюм, чистую рубашку, вытащил из ящика письменного стола пять стодолларовых купюр, отметив про себя, что это уже последние. Взглянув в зеркало в прихожей, он заметил, что лицо осунулось, под глазами круги.
Ему тоже было страшно. И не только за себя.
Глава 30
— Глухо, как в танке, — вздохнул Мальцев, — одно утешает, вытащили красивую женщину из КПЗ. Давай, что ли, водочки выпьем?
Они сидели глубокой ночью у Уварова на кухне и разговаривали почти шепотом. За тонкой стенкой спали Алена, жена Уварова, и двухмесячная Дашенька, младшая дочь. Старший сын, четырнадцатилетний Глеб, был в спортивном лагере под Дубной.
— А если бы некрасивую из КПЗ вытащили, это бы не так утешало?
Юрий извлек из морозилки располовиненную бутылку «Столичной» в тонком инее, поставил на стол две рюмки, нарезал черного хлеба и ветчины.
— Красивую почему-то вдвойне жалко, — признался Мальцев, закуривая.
— Некрасивую еще жальче, — Уваров разлил водку по рюмкам, — особенно если ни в чем не виновата. Ладно, будем здоровы.
Они беззвучно чокнулись.
— Салтыкова Вера Евгеньевна, 1967 года рождения, родилась в Москве, окончила университет, филфак, романо-германское отделение. Переводчик, свободно владеет английским и французским. Постоянной работы не имеет, только контракты и всякие случайные заработки. Не замужем, детей нет, живет с мамой. Мама детский врач, — тусклым голосом докладывал Мальцев, — с убитым Зелинским была знакома пятнадцать лет. Хронический вялотекущий роман, с обострениями. Слушай, Юрк, при чем здесь Сквозняк? Мы с тобой совсем сбрендили на всяких восточных единоборствах. Мало ли в Москве и в Московской области каратистов, дзюдоистов и прочих мастеров рукопашного боя?
— Много, — кивнул Уваров, — ты этой переводчице звонил?
— Нет еще. А зачем? Что Зелинский был у нее в тот вечер, я и так знаю. Мы с тобой сейчас по уши влезем в любовную драму, убийцу Зелинского не найдем, а время драгоценное потеряем. Я, между прочим, хорошо понимаю этого следователя Гусько. Он, конечно, сволочь, но не просто так в Зелинскую вцепился. Там ведь если не жена убила, то получается глухарь. А кому нравятся глухари? Никому. Разве что нам с тобой, самым умным…
— Но убила все-таки не жена, — жестко сказал Уваров, — и ты, Гоша, не раскисай.
— Слушай, может, там какая-нибудь любовная месть? Ревность? — вяло предположил Мальцев. — Бывший любовник жены. Она такая красивая, по ней наверняка многие сохли. Вот кто-нибудь и усох совсем.
— Решил убрать мужа, а неверную-коварную красавицу подставить? усмехнулся Уваров. — Нет, Гоша, там не ревнивец страстный, там профессионал поработал. И ты сам это прекрасно понимаешь.
— Ну хорошо. У профессионала при таком раскладе могла быть задача убрать Зелинского как свидетеля и запутать следствие, хотя бы на некоторое время. Но при чем здесь тогда тот парень, который дошел с Зелинским до квартиры и базарил с ним по дороге? Профессионал вряд ли бы стал заранее маячить в подъезде.
— Значит, были у него свои уважительные причины, — Уваров налил еще водки, — может, он его прощупывал таким образом, прежде чем принять решение. А может, просто хотел срочно выяснить адрес. Согласись, дойти с человеком до квартиры это самый быстрый и оригинальный способ выяснить адрес, если очень надо, а задействовать свои каналы некогда, и светиться лишний раз не хочется. Базар так, для отвода глаз. Ведь Зелинский был лопухом. Вот профессионал и сыграл на этом. Ладно, давай выпьем за профессионалов.
