Ход убийцы - Песах Амнуэль
— Пожалуйста, — сказала она, положив трубку. — Господин Бен-Пораз дал указание всячески содействовать вашему расследованию, господин адвокат. Он сказал, что не верит слухам, которые распространяются вот уже второй день, и надеется, что вам удастся восстановить доброе имя фирмы. После того, как вы, господин адвокат, закончите дела, господин Бен-Пораз хотел бы встретиться с вами в своем кабинете.
Образцовый ответ и образцовая секретарша. Она повернулась к компьютеру и, кажется, забыла о моем существовании. Но ровно минуту спустя застрекотал принтер, и я получил из рук Сары ленту распечатки, где обнаружил все, что хотел: фамилии, имена, биографические данные, даже номера удостоверений личности. Учитывая, что я не был судебным исполнителем и не предъявлял соответствующего ордера, рвение Сары и ее начальства переходило границы законности, если трактовать законность как неукоснительное следование всем и всяческим инструкциям. После того, как закончу дела, я пожалуй, посоветую директору Бен-Поразу впредь быть более осмотрительным с предоставлением информации.
— Вы ведь и сами там были, верно? — спросил я, проглядев список и обнаружив в нем имя Сары Бек, секретарши, 25, не замужем, образование среднее плюс курсы секретарей.
— Была, — кивнула Сара и, похоже, опять приготовилась к взрыву эмоций.
— Значит, вам знакомы четыре человека, которых я вам сейчас опишу. Они, — пояснил я, — находились, судя по всему, ближе всех к месту трагедии и могли видеть то, на что другие не обратили внимание. Один — мужчина лет тридцати, смуглый…
Я продолжал описание еще несколько минут, и Сара ни разу меня не перебила — вот до чего доводят человека хорошие секретарские курсы! Перед ней, как я успел заметить, лежала копия переданного мне списка, и Сара делала на полях свои заметки. Когда я, наконец, замолчал, она сказала:
— Вы очень точно описали, вот, что значит — юрист…
— Спасибо за комплимент, — пробормотал я. Напросился все-таки…
— Один — это Ноам Вейцман, он в списке девятый. Потом… Юваль Ройтер, номер семь, Сегев Орман, номер одиннадцать, и Абрахам Охана, номер пятнадцать.
Фамилиии были мне не знакомы. Впрочем, нет — две из них называл вчера следователь Ниссан. Орман и Охана.
— Они были одни или с женами? — спросил я.
— С женами? — неожиданно хихикнула Сара. — Как же… Сегев и Абрахам не женаты, Ноам со своей разводится, у них суд через месяц, а Юваль был с женой, верно, только…
— Только не со своей, — закончил я фразу, улыбнувшись и давая понять, что вовсе не осуждаю подобное поведение.
— Д-да…
— Значит, — сказал я, — внимание по крайней мере трех свидетелей не было направлено на их дам, и я действительно мог бы надеяться, что они видели достаточно, чтобы помочь…
Я запнулся — конечно, намеренно, пусть Сара подумает, кому я на самом деле хочу помочь.
— У вас, — сказал я, поднимаясь, — замечательно поставлено дело. В списке я вижу даже номера кабинетов, где могу найти…
— Понимаете, господин адвокат, — торопливо сказала Сара, — на месте сейчас только Юваль. Ноам поехал к своему адвокату улаживать дела с разводом, а Абрахам и Сегев с утра в Хайфе, на одном из наших предприятий.
— Неважно, — отмахнулся я, — поговорю пока с господином Ройтером, а с остальными свяжусь по телефону.
* * *
Разговор с Ройтером занял не больше пятнадцати минут. Если бы к списку Сары были приложены фотографии, я, пожалуй, и вовсе не стал бы с этим господином разговаривать. Я запомнил его еще с пятницы — он слишком суетился. Ройтер явно боялся иметь дело с полицией, а с адвокатами — еще больше. Это вовсе не свидетельствовало о том, что ему хоть что-то известно. Скорее наоборот, такие вот свидетели чаще всего запутывают реальную картину, поскольку понятия не имеют, что именно может представить их в невыгодном свете и потому недоговаривают, юлят и тем самым лишь привлекают к себе внимание, которого хотели бы избежать.
Это был не тот человек, который был мне нужен, и я облегченно вздохнул, покинув кабинет.
Я вернулся в приемную, где Сара удивленно подняла на меня взгляд, не ожидая, что я закончу разговор со свидетелем так быстро.
— Пожалуй, я к услугам господина Бен-Пораза, — сказал я.
Смущению Сары не было предела.
— Господин Бен-Пораз очень хотел с вами поговорить, господин адвокат, но ему пришлось срочно уехать. Ему позвонили и… Но господин директор сказал, что вернется ровно через полтора часа, и если вы…
— Ну что вы, Сара, — я покачал головой, — я не могу терять столько времени. Но господин директор всегда может найти меня по этому телефону, и, если ему будет угодно, мы договоримся о встрече.
Я протянул свою визитку, и Сара положила ее на видное место поверх бумаг. Мы очень мило попрощались, и я направился к лифту, но вспомнил, что получил еще не всю информацию.
— Да, — воскликнул я, возвращаясь, — не будете ли вы, Сара, так любезны, сказать мне, кто есть кто из оставшихся трех человек. Я вам описал их внешность, но я не знаю, какому имени какая внешность соответствует…
— Пожалуйста, — с энтузиазмом отозвалась Сара. — Длинный и с вытянутым лицом — это Абрахам…
В результате я покинул офис через десять минут, зная все, что хотел знать.
* * *
Несколько звонков я сделал сразу, вернувшись к себе. Катрин, моя секретарша, вела на своем беглом английском разговоры сразу по двум телефонным аппаратам — я всегда поражался, как ей удается не запутывать ни себя, ни собеседников. Из трех человек, с кем я хотел поговорить, только у Ноама Вейцмана был мобильный телефон, и я обнаружил этого человека в приемной у своего коллеги Йоэля Громана. Весь сегодняшний вечер у Вейцмана был занят, и мы договорились встретиться завтра, хотя этот вариант меня не устраивал — ведь завтра Шошана Пелед непременно выполнит свою угрозу и отправится в полицию обвинять ее сотрудников в преднамеренном убийстве.
Оставалось надеяться, что с остальными двумя мне повезет больше, но оба находились сейчас в отъезде, а мобильных телефонов у них не было. Катрин закончила, наконец, выяснять отношения с клиентами, и я поручил ей время от времени звонить по двум оставшимся номерам.
После этого я заперся в кабинете и обдумал сложившуюся ситуацию.
Шошана, конечно, сделала огромную глупость, уничтожив архив мужа. Если она сделает другую глупость и действительно отправится к Ниссану, то следователь немедленно поставит ей в вину попытку скрыть от следствия важные улики, и из обвинителя Шошана быстро превратится в подозреваемую. Если она будет настаивать на своем, то полиция, хотя бы ради поддержки собственного имиджа, вынуждена будет
