Хрустальная пирамида - Содзи Симада
— Митараи, ты в своем уме?! — закричал я.
— Не делайте этого! — крикнула Леона.
— Не шумите! Исиока, посвети на него.
Митараи прикоснулся рукой ко лбу монстра. Тот тут же перешел в наступление. Он взмахнул рукой и с силой ударил моего друга в бок. Митараи слегка застонал и упал на колени.
Леона с криком бросилась к нему; я тоже, решив, что и мне пришла пора вмешаться, рванулся к мосту.
— Не подходите! Беспокоиться не о чем, — сказал Митараи решительным тоном. Поистине, этот человек не знал страха.
Нетвердо поднявшись на ноги, мой друг снова стал произносить свои непонятные заклинания. А потом снова протянул руку к лицу монстра.
— Перестаньте, он вас убьет! — закричала Леона.
— Прекрати, Митараи, брось эти глупости! — крикнул я.
Я не мог и подумать, что же произойдет, если его убьют или серьезно покалечат в этом непонятно где находящемся месте. Спастись отсюда невозможно.
— Ладно, хватит, ребята. От вас слишком много шума. Возвращайтесь, откуда пришли, надевайте акваланги и ждите меня. Я сразу за вами! — прокричал Митараи, обернувшись к нам.
— Брось эти шутки! Как мы уйдем, оставив тебя одного? — ответил я.
— Это невозможно, — поддержала Леона.
— Я же сказал, что приду туда сразу за вами. Леона, делай, как я говорю!
— Вы правда придете?
— Да приду же.
— Сразу?
— Сразу!
На некоторое время повисло молчание. Митараи стоял лицом к лицу с монстром всего лишь в каком-нибудь метре от него. А тот больше не пытался нападать.
— Хорошо, я пойду, и вы побыстрее приходите, — сказала Леона и сделала мне знак глазами. Но я не мог успокоиться. Возможно, я доверял Митараи не так безоговорочно, как Леона.
Я вернулся к началу моста, и Леона, взглянув на меня, скрылась в тени скалы, как артист, уходя со сцены, скрывается за кулисами.
Я погасил фонарь и снова посмотрел на Митараи и монстра, стоявших на мосту. Они стояли там, как добрые друзья, радующиеся встрече. Было непохоже, что они снова сцепятся, и, молясь, чтобы Митараи удачно разрешил ситуацию, я неохотно ушел.
Спустившись с лесов, я снова попал в тесную пещеру, прошел вниз по наклонному коридору, оказался в веерообразной комнате и столкнулся с Леоной.
Она обняла меня. Я удивился и стоял, не двигаясь. Ее тело мелко дрожало, Леона была мокрой от пота, но пахла очень приятно.
Наконец актриса отошла от меня.
— Ужасно страшно было, — сказала она.
— Пойдем, — ответил я, мимоходом подумав, что вряд ли какому-то другому японцу повезло оказаться в объятиях Леоны. Я понимал, что она обняла меня вместо Митараи, который не позволил бы это сделать, но все равно мне было приятно.
Выйдя через вход с деревянной дверью, мы вернулись к колодцу. Вокруг было гораздо темнее, чем когда мы оказались здесь в первый раз. Видимо, солнце начало уже клониться к закату. Мы закрепили грузы, надели акваланги, ласты и даже маски — и стали ждать.
Леона во всем снаряжении села на плоский выступ скалы, обхватив колени. В этой позе она была похожа на обыкновенную симпатичную девушку, каких много повсюду. Может быть, так казалось потому, что за это время мы стали ближе друг другу. Актриса ничего не говорила, сидя с опущенной головой. Я подумал, не плачет ли она. Леона все еще дрожала, хотя было совсем не холодно, и я не мог представить, какие чувства владеют ей. Но понимал, что при всей силе воли она обладает незаурядно тонко организованной нервной системой.
Если б меня спросили, что за человек Леона, я бы ответил, что она соответствует идеалу женщины в представлении Митараи — внешне достаточно привлекательна и при этом совершенно противоположна тем эгоисткам, кто, изображая внимание к ближним, не поступится ни одной иеной.
В любых обстоятельствах Леона держалась, расправив плечи и стараясь показать себя сильной женщиной, даже когда ей грозила смерть от рук монстра. Но внутри она ранима и слаба. Выйдя со сцены за кулисы, сбросив напряжение и страх, Леона не могла избавиться от дрожи.
Митараи всегда говорит, что, взрослея, женщина начинает думать только о том, где она может приобрести, а где — потерять, и избегает мест, грозящих потерей. Но Леона всегда была готова на жертву. Мне казалось, что ее не интересуют мелочные подсчеты прибылей и убытков. Если б она, как звезда, хотела защищать только собственные интересы, то должна была бы вести себя несколько иначе.
— Господин Исиока, — обратилась ко мне Леона, подняв лицо со сдвинутой на лоб маской, — он совсем не интересуется женщинами?
— Он — это Митараи? Ну, как сказать…
Я запаниковал. Мне до сих пор не было известно ни одного случая, когда Митараи проявил бы личный интерес к женщине. По крайней мере, мне он об этом никогда не говорил.
— Он гей?
— Что?
— Между вами такие отношения?
— Вы о чем?!
— Прошу, скажите мне! Если так, то я сдаюсь. В моем окружении много таких людей.
— Чем занимаетесь, ребята? — С этими словами в комнате появился Митараи. — Поторопимся, солнце уже садится.
Говоря это, он надевал акваланг и ласты.
— Я спрашивала, гей ли вы, — сказала Леона.
— Что?! — На лице Митараи появилось грозное выражение. — Кто пришел ко мне в слезах, прося раскрыть убийство до конца месяца? Кто шумел, что если фильм не выйдет к Новому году, то многие разорятся? Людей против их воли втянули в расследование, и оно стало продвигаться, мы добрались до его сути, встретились с Анубисом, который тебя мучил, — и в это время твоя голова занята рассуждениями, гей я или нет?
— Да, я ненормальная женщина! — крикнула Леона.
— Может, лечь подлечиться? Я подскажу хорошую психбольницу в Японии.
— Ответьте!
— Что за глупости!.. Надо торопиться, а то он снова придет. Пошли!
— Воздуха осталось только на полчаса.
— Этого достаточно, давайте за мной.
Митараи надел маску, взял загубник, забрал у меня один фонарь и нырнул в воду вниз головой. Я хотел нырнуть за ним, но решил, что нужно пропустить Леону вперед.
Когда Леона нырнула, я на некоторое время остался один. Обернулся — и с ужасом увидел появившуюся в проеме двери фигуру Анубиса.
По всему телу у меня пошли мурашки, и я, едва удержавшись от крика и сдерживая дрожь в ногах, в панике бросился в воду. Видимо, выглядел я в этот момент достаточно неуклюже.
Один фонарь остался у меня. Вода была теплой. Включив фонарь, я неожиданно почувствовал облегчение, двигаясь, как рыба. Я и не думал, что в воде мне станет так комфортно.
Я обернулся и посветил фонарем назад. Меня не оставлял страх, что Анубис может погнаться за нами. Это было как в страшном сне. Напряжение последних дней лишило мой разум чувства реальности.
Сзади никого не было. Я успокоился и энергичнее заработал ластами, чтобы догнать Митараи и Леону.
Глубина росла, и вместе с ней повышалось давление. Оно сказывалось болью в ушах, и я продул их, как учила Леона. Чувствовалось, что с увеличением глубины вода становилась холоднее. К шуму выдыхаемого воздуха добавились какие-то странные звуки. Что это, шум в ушах? Или пульсация крови в мозгу?
Стараясь выдыхать побольше воздуха, я спускался по заполненному водой длинному туннелю и наконец добрался до знакомой развилки. Поднимаясь, мы попали в этот туннель справа. Если продолжить спуск, взяв правее, то скоро он выведет в комнату подводного храма, похожего на дворец дракона.
Однако Митараи почему-то повернул налево. Удивившись, Леона остановилась. Она быстро протянула руку, чтобы ухватить его за ласты, но промахнулась. Митараи уплыл уже довольно далеко вперед. Но Леона не двигалась и держалась на одном месте. Она ждала, что мой друг оглянется. Ей показалось, что он оглянулся, и она замахала левой рукой, показывая, куда надо плыть. Я осветил ее руку фонарем.
После нескольких попыток Леона сдалась и поплыла по левому проходу, догоняя Митараи. Я последовал за ними — не плыть же одному направо.
Этот новый для нас туннель очень походил на тот, который вел к жилищу Анубиса. Похожие на ржавые листы железа красновато-коричневые скалы выступали со всех сторон, и плыть надо было очень осторожно, чтобы не получить травму. Только этот туннель был почти горизонтальным. Поэтому плылось
