Enter - Карл Ольсберг

— Мне не сложно! — заявила Гильберт. — Но я не понимаю, зачем мне это делать. Если вы хотите знать ответ, возьмите для этого калькулятор.

— Есть более интересное решение. Да, Сим?

Симон Виссманн, который все это время тихо сидел за столом с опущенной головой, поднял взгляд.

— Что?

— Каков корень третьей степени из 2154?

— 12,914628. Почему ты спрашиваешь?

Гильберт воззрилась на него.

— Вы правда думаете, что сможете провести меня с помощью таких фокусов? Нет ничего проще, чем заранее посчитать результат и запомнить его!

— Назовите любое восьмизначное число.

Гильберт обратилась к Хинтце:

— Господин директор полиции, и долго еще мне придется все это терпеть?

Хинтце замотал головой:

— Нет, не долго. Допрос закончен.

— Мне будет не совсем удобно снова вызывать госпожу доктора Гильберт для продолжения допроса, ведь она и так с трудом нашла время, чтобы прийти к нам сегодня, — вмешался Айзенберг, который наконец-то понял, к чему вели Морани и Варнхольт.

Хинтце бросил на него испепеляющий взгляд.

— Ничего подобного вы впредь не сделаете, господин Айзенберг! Я не допущу, чтобы вы и дальше мучили свидетельницу своими дурацкими вопросами!

— Простите, господин директор полиции, но вопросы у нас не дурацкие. Госпожа Гильберт — мошенница. Ее «выдающиеся интеллектуальные способности» — фикция. Вальтер Меллек раскусил ее и пригрозил раскрыть эту тайну. Поэтому она его убила.

Почти за тридцать лет работы в полиции Айзенбергу не раз приходилось блефовать, но еще никогда его игра не была настолько вольной, а слова — такими дерзкими. Он поставил на карту все — и свою карьеру, и существование ОСГИ, а карта была отнюдь не козырной. Оставалось надеяться, что Морани и Варнхольт не ошибаются.

Воцарилась тишина. В полной растерянности Хинтце уставился на Гильберт, на лице которой маски сменяли одна другую — шок, ярость, безразличие. Без объяснений Морани Айзенберг понял, что попал в «десятку». Однако как теперь это доказать?

— Курам на смех! — прошипела Гильберт. — Я правнучка знаменитого математика Давида Гильберта. Меня называли вундеркиндом. Я окончила школу в том возрасте, в котором вы, господин главный комиссар, наверное, впервые влюбились. Я получила целевую стипендию для высокоодаренных от Калифорнийского университета в Беркли, где защитила диссертацию о теории чисел. Я основала один из ведущих в мире институтов искусственного интеллекта. Может быть, я уже не так хорошо считаю в уме. Но с тех пор, когда мне приходилось этим заниматься, прошло сорок лет. И вменять мне в вину вместе с убийством еще и мошенничество — апофеоз абсурда, над которым остается лишь посмеяться! Господин Айзенберг, мне очень жаль, что я дала вам повод думать, будто вы во мне пробудили интерес. Но тому, что кроме домогательств вы еще выдвигаете ложные обвинения против меня и даже прилюдно оскорбляете, извинения быть не может. Я уверена, господин Хинтце проследит за тем, чтобы ваше поведение не осталось безнаказанным. И со своей стороны, я еще привлеку вас к ответственности за клевету!

— Это неправда, — сказал Сим Виссманн.

Все посмотрели на него. Он очень редко говорил что-либо по собственной инициативе.

— Что неправда? — спросил Айзенберг.

— Что она правнучка математика Давида Гильберта.

— Откуда вы знаете?

— У Давида Гильберта не было внуков. Он был женат на своей кузине, и у них был один сын, Франц Гильберт. У него обнаружилось тяжелое психическое расстройство, и его положили в психоневрологический диспансер. Позже мать забрала его домой, однако отец не смог смириться с мыслью, что его сын — не такой же гений, как он сам, а психически больной человек. В связи с этим часто цитируют его высказывание: «С этого момента я считаю, что у меня нет сына». Как сложилась судьба Франца Гильберта, неизвестно, однако маловероятно, что у него были дети. А если и были, то, скорее всего, его внуки унаследовали скромные умственные способности деда, а не гениальность прадеда.

Виссманн снова опустил глаза. Неожиданное внимание со стороны окружающих его смутило. Регина Гильберт была белее мела. В ее глазах заблестели слезы. Он всхлипнула, но затем взяла себя в руки.

— Что это за чудо? Ходячий компьютер? — спросила она дрожащим голосом.

— Я не чудо, — возразил Виссманн, не поднимая взгляда. — Я «аспи».

— Ваш отец заставил вас жить во лжи? — спросила Морани.

— Да что вы знаете о моем отце! — прошипела Гильберт.

— Очевидно, что он причинил вам много страданий, — сказала Морани спокойным голосом. — Вы были умным ребенком, но не вундеркиндом. Ваш отец из своего честолюбия решил сделать из вас звезду. Поэтому он вам внушил ложь о том, будто вы правнучка известного математика. Когда другие дети играли, вы сидели дома и упражнялись в устном счете каждый день по многу часов. Настал момент, когда вы действительно смогли продемонстрировать удивительные умения, вас объявили вундеркиндом и даже показали по телевизору. Но однажды вы вдруг поняли, что отец вас обманывал.

— Вы ничего не знаете о моем отце! — вскипела Гильберт. — Он был самым нежным, самым добрым человеком в мире! Он всегда поддерживал меня, прилагал все усилия, чтобы я чувствовала себя нормальным ребенком. Но моя мать ему мешала. Они постоянно ссорились. В итоге он ушел, оставив меня с ней.

Слезы покатились по ее щекам.

— Значит, это мать заставляла вас разыгрывать из себя высокоодаренную девочку, — резюмировал Айзенберг. — Ужасное детство.

У Гильберт задрожали губы.

— Какое теперь имеет значение, было мое детство счастливым или нет?

— Вы жили во лжи, прекрасно понимая, что вы обычный человек, — продолжила Морани свой анализ. — Вы заметили, что считаться высокоодаренной выгодно. Получили стипендию и окончили университет в США. Вам пришлось хорошенько потрудиться, чтобы блеф не вскрылся. Списанные контрольные и плагиат в диссертации можно обнаружить спустя годы, если задаться целью. Но тогда никто ничего не заметил. И едва вы вернулись в Германию, перед вами распахнулись все двери. Вы основали ИИИ. Но Вальтер Меллек, который был по-настоящему одаренным человеком, понял, что вы не настолько умны, как утверждали, и начал вас шантажировать, не так ли?

— Он… Хотел, чтобы я передала управление институтом ему, — тихо сказала Гильберт. — Он угрожал, что сделает из меня всеобщее посмешище. Он был таким подлым засранцем!

Зарыдав, она сникла. Хинтце выглядел крайне смущенным, как обманутый муж, только что узнавший, что жена изменяла ему годами. Кох, похоже, предпочел бы сейчас провалиться сквозь землю.

— Остался один открытый вопрос, — сказал Бен Варнхольт. — Кто заказал червя, которого вы разработали в своем институте?

Глава 58

«Кто заказал червя, которого вы разработали в своем институте?»

Четверо мужчин,