Д. Пален - Живой товар
Он упал на спину, откинув правую руку, — и застыл. Послышался хрип и бульканье. А потом там, у машин, снова ударили очереди и заглушили эти звуки.
Я сел и начал вытаскивать из кармана куски разбитого мобильника — они кололи в грудь, и мне все казалось со страху, что то ли ребра поломаны, то ли пуля застряла…
И вдруг в лицо ударил яркий свет.
— Бросай оружие! Руки вверх!
Я, жмурясь, поднял руки и пробурчал:
— Да бросил уже без вас…
Откуда-то из темноты меня ухватили, подняли, быстро ощупали — карманы, подмышки, лодыжки, пояс, даже по спине провели. Появился второй фонарь, луч уперся в тело на земле, скользнул по лицу.
— И этот не наш, — сказал кто-то из темноты.
— Ты откуда тут взялся, мужик?
Меня чуть тряхнули, и я понял, что вопрос был обращен ко мне.
— Приехал…
— На чем?
— На бежевом «Москвиче». Там, в конце проезда стоит.
Чужие пальцы у меня на предплечьях чуть ослабли.
— К кому приехал?
— К Ивану Иванычу.
— А как он тебя зовет?
— Маугли.
— Все в порядке, ребята, отпустите человека.
Я встряхнулся, подобрал с земли пистолет и сунул в кобуру. Мне не препятствовали.
Луч фонаря соскользнул с моего лица, прошелся по земле под ногами.
— Это что за осколки?
— Мобильник раскололся, пока возились.
— Живчик, убери! — мой собеседник отвернулся от меня к убитому. — Это вы его положили?
— Я.
— Оружие регистрированное?
— Наверное — разрешение есть.
— Разрешение кто делал, СИАМИ?
— Да.
— А, тогда не страшно, пусть валяется…
— Не понял.
— Труп можно не прятать, по пулям ваше оружие не найдут. У ментов трассологический портрет на другой ствол… А этого вы знаете? Посмотрите.
Два луча фонарей сошлись на мертвом лице. На губах — темная пена, и темная струйка вниз ото рта… Я этого человека никогда не видел. Но потом обратил внимание на тонкий аристократический нос, впалые щеки, высокий лоб — и холодные светлые глаза… Штирлиц с глазами змеи, так Аська говорила…
— По-моему, это Кононенко, начальник охраны «Татьяны»…
— Король Артур?! Ну, вы в рубашке родились. Ладно, женщина ваша где? Целая? Сажайте в свою машину и выезжайте, пора мотать.
— Это не моя машина, это я у них угнал.
— Ну и что?
— Пальцы там наши на всем…
— A-а… Ладно, займемся по свободе.
* * *Первый раз в жизни я слышала выстрелы не в кино. Где-то трещало и грохало, как будто совсем рядом. Я придвинула свой ящик поближе к дому — там все-таки кирпичный фундамент, я уже привыкла к лунному свету и могла что-то разглядеть. Может, в самом деле залечь, как Колесников велел? Да ну, вывожу в земле его костюмчик. Еще три минуты назад мне в нем было жарко, а сейчас озноб пробирал. Какое противное, животное чувство — страх. За последние две недели я его натерпелась, наверное, больше, чем за всю прошлую жизнь, но такого, как сейчас, еще не было.
Дура, какая же я дура! Он-то уже все знал, он боялся за себя и за меня… ну да, за меня, плевать он на меня хотел… Ага, и пришел к дому выручать? А я только и несла всякую чушь. А он, хоть и боялся, все делал как надо, он меня спас и увез и пытался научить, как действовать, если что…
Хоть бы он скорей вернулся!
Снова затрещало — а потом раздался жуткий крик и все сразу стихло. Господи, неужели он?!
Я вскочила, просто уже не могла сидеть, было бы светлее — бегом бы кинулась, а так пришлось пробираться осторожно, ну где же эта чертова калитка?.. Только не нашуметь, вдруг настала такая тишина, мертвая… и все кусты цепляют, все ветки на земле под ноги лезут… Вот! Смешно — забор проволочный, а калитка деревянная, высокая, так глупо торчит, словно сама по себе… Что-то он тут открывал…
И вдруг слева бахнуло, теперь совсем близко, они что, из пушки стреляют? И сразу треснуло в ответ, потом просвистело что-то над головой — и тут же еще два выстрела…
Я свалилась на четвереньки, стреляли совсем недалеко, я даже видела вспышки с левой стороны. Ну куда меня черт несет, он же велел сидеть за домом… Снова стало тихо, а после вдруг замелькал свет, как будто от карманного фонаря, и послышался какой-то неразборчивый разговор.
Сквозь ветки мне было плохо видно, но как будто несколько человек там ходили. А потом один отделился и направился в мою сторону.
Все! Пропала я! Ведь говорил же тебе умный человек, говорил — сиди за домом, ну чего ты сюда вылезла, ведь сейчас тебя из-под этого (кустика вытащат за шкирку как котенка…
А он подошел совсем близко — и потянулся рукой через верх калитки. Господи, это же он!
Я вскочила на ноги и кинулась навстречу.
— Дима! Ой, Димочка! Ты живой?
— Ф-фу, Аська! Так же до смерти перепугать можно… Ну успокойся, все уже, все, ну не реви ты, это ж хорошо, что у меня усов нету, а то все промочил бы…
Он меня целовал и обнимал, а я цеплялась за него, я прижималась изо всех сил, как будто висела над обрывом и цеплялась за скалу… и ревела в три ручья.
— Хватит тебе уже, подбери сопли, рыжая команда! Ехать пора.
Наша машина так и стояла с открытой дверцей. Он меня усадил, снова велел пристегнуться, аккуратно прихлопнул за мной дверцу. Сам обошел, сел за руль и завел мотор. Пробурчал:
— И развернуться негде, опять задом пятиться…
Мы медленно и пятились, кто-то сзади размахивал фонариком, Димка прижался к правой стороне и осторожно проехал мимо того человека, а потом сразу прибавил скорость и выскочил с разворотом на главный проезд. Но фары у него немного светили, и я успела заметить какого-то незнакомого с фонарем и другого — тот лежал у него под ногами.
— Кто это там?
— Один из тех, что нас отбивали, их Иван Иваныч прислал.
О Боже, это ведь из-за меня человека убили! Какой ужас…
— А второй, с фонарем?
Он уставился на меня:
— Так я же про него и говорю.
— Нет, тот… что лежит…
Лицо у него стало каменным:
— По-моему, это Кононенко. Он убит.
И вдруг сошлись брови:
— Надо бы увериться, чтобы наверняка знать. Ты сможешь?
Я отчаянно затрясла головой.
— Нужно, Асик. Это — самый страшный для нас с тобой человек. Если он убит, мы хоть на время можем дух перевести, а если цел, наши бега только начинаются. Идем.
Он отстегнул мой ремень, обошел машину спереди, открыл дверцу.
— Идем, маленькая. Живых надо бояться…
Навстречу нам шел человек с фонариком, Дима окликнул его:
— Подожди, друг, минутку, посвети нам.
Я смотрела буквально секунду — и тут же кинулась наутек. Только выдавила из себя на ходу:
— Это он.
Димка меня снова усадил в машину, теперь сам пристегнул.
Вернулся за руль, однако задумался на миг, взял с заднего сиденья сумку, порылся и протянул мне плоскую бутылочку:
— Глотни. Это коньяк.
— И без него тошно!
— Глотни. Как лекарство.
Мы тронулись к выезду из Садов. Димка с трудом протиснул наш «Москвич» мимо двух автомобилей. У заднего еще горели фары. Мне показалось, что там лежат еще… люди, но я постаралась не смотреть.
Впереди, ближе к воротам, пришлось остановиться: там стояли одна за другой три машины, у последней возились здоровенные парни, похоже, старались кого-то вытолкнуть наружу. Димка выбрался из-за руля и пошел туда.
* * *Мужики впереди толкали какую-то «девятку». Меня словно укололо, я прибавил шагу.
Андрюша дышал, по-моему, а Ивану Иванычу пуля попала прямо в лоб.
Я заорал:
— Стойте, что вы делаете?! Это же свои!
Откуда-то появился человек чуть старше других:
— Что такое? — спросил он уже знакомым голосом.
— Это же из СИАМИ машина! Андрюша и Иван Иваныч!
— Это те, бригадир, что уже к концу подоспели. Ну, мы их встретили…
— Но как же вы… вы что, не узнали? Это же наши, из СИАМИ!
— Простите, господин Маугли, вижу, накладка вышла… Но мы-то не из СИАМИ.
Глава 47
ЖИЗНЬ ИЛИ…
Обходились с нами довольно вежливо. Никак я не ожидала от этих обломов такой корректности. Видно, мы и в самом деле представляли для них большую ценность. Пока нас вместе с нашими сумками перегружали из привычного уже «Москвича» во что-то большое и шикарное, Дима успел объяснить скороговоркой, что обломы эти не из СИАМИ и везут нас к каким-то большим людям. И опять велел помалкивать, не дергаться и ему подыгрывать…
По всяким дурацким фильмам эту поездку я представляла совсем иначе — мрачные рожи, ствол в бок… Так вот ничего подобного. На просторном заднем сиденье нас было двое. Димка удобно развалился, покуривал, только время от времени морщился и потирал правую сторону груди. Я его спросила глазами, он буркнул:
— A-а, упал неудачно, мобильник раздавил.
Положим, вид у него был такой, будто падал он раз десять и раздавил не один мобильник, а целую АТС, и не только правым боком, но и спиной, коленями, а какую-то мелочь — лбом. Но он не стал вдаваться в подробности, а спросил:
