Просто умереть - Питер Джеймс
– Ты уходишь?
– Да, ухожу. Я всегда ухожу в конце рабочего дня – разве нет? Мы вроде как должны соблюдать приличия, а?
– Ну да… То есть…
Пару секунд девушка не сводила с него испытующего взгляда.
– Ради бога, возьми себя в руки! Ты меня понял?
Марк уныло кивнул. Затем Эшли ушла.
Уоррен задержался в офисе еще на час, отвечая на электронные письма. Наконец, услышав гудение пылесоса, он решил, что остальное лучше доделать дома.
Направляясь к двери, Марк вспомнил про доставленный курьером пакет и вскрыл его. Внутри находился какой-то маленький предмет, плотно завернутый в полиэтилен и перетянутый скотчем.
Нахмурившись, Марк принялся гадать, что бы это могло быть. Новая сим-карта? Какая-то деталь для компьютера?
Он вытащил из ящика стола ножницы, надрезал упаковку с одного конца, раздвинул полиэтилен и заглянул внутрь.
Сначала ему показалось, что над ним подшутили, подсунув пластмассовую имитацию пальца, которую можно купить в магазине приколов. Но затем он увидел кровь.
– Нет, – выдавил Уоррен. Внезапно его замутило. – Нет. Нет!
Из пакета вывалился отрубленный кончик пальца и бесшумно упал на ковролин.
В ужасе шарахнувшись от находки, Марк заметил, что в пакете лежит еще и конверт.
69
Выехав из Льюиса, Грейс свернул с шоссе на проселочную дорогу. Совсем скоро, после магазинчика фермерских продуктов и телефонной будки, впереди слева показалась высокая ограда из сетки, местами основательно покосившаяся, с протянутой по верху колючей проволокой. Двое ворот были широко распахнуты, и, судя по всему, не закрывали их давно, вот уже лет десять. На одних крепилась выцветшая вывеска, на которой было выведено: «Автомастерская Уилера». Табличка поменьше рядом предупреждала: «Осторожно, злая собака!»
Рою в жизни не встречалось места, более отвечающего представлениям о захолустье. Равно как и более запущенного и неряшливого.
В самом центре двора, в окружении десятка частично или полностью распотрошенных каркасов автомобилей, разбитых или основательно проржавевших, возвышался огромный синий эвакуатор. Относительно новой была лишь небольшая «тойота»: складывалось впечатление, будто машину здесь опрометчиво припарковали, а воришки растащили все, что только можно было с нее снять.
Пейзаж дополняли груды распиленных и целых бревен, деревянные козлы, ржавеющая ленточная пила, старенький трейлер, к которому был прислонен щит с уже едва различимой надписью мелом «Продажа рождественских елок», и, наконец, каркасный домик, выглядевший так, словно бы грозил в любой момент рассыпаться.
Стоило Рою въехать во двор и заглушить двигатель, как до слуха его донесся яростный утробный лай сторожевой собаки, прорезающий безмятежность теплого вечера. Полицейский счел за благо переждать в машине, однако свирепая псина так и не появилась, зато дверь домика отворилась, и наружу вышел мужчина лет под шестьдесят, крупного телосложения, с сальными редеющими волосами, густой щетиной и огромным животом, едва сдерживаемым сетчатой майкой и перевешивающимся через ремень коричневого рабочего комбинезона этаким сугробом, готовым лавиной обрушиться вниз.
– Мистер Уилер? – осведомился Грейс и направился к мужчине, по-прежнему держась настороже, поскольку лай становился все громче и злее.
– Да, что вам угодно? – У здоровяка было доброе лицо с большими печальными глазами. От него пахло канатной смазкой и машинным маслом.
Рой достал удостоверение и продемонстрировал его.
– Детектив-суперинтендант Грейс из отдела уголовного розыска Суссекса. Примите мои соболезнования в связи с гибелью вашего сына.
Какое-то время Уилер лишь неподвижно стоял с безучастным видом, и вдруг его пробила дрожь. Чумазые руки сжались в кулаки, на глаза навернулись слезы.
– Хотите войти? – спросил он дрогнувшим голосом.
– Если у вас есть несколько минут, чтобы побеседовать со мной, я был бы весьма признателен.
Интерьер дома всецело отвечал наружности, а въевшаяся вонь выдавала в хозяине заядлого курильщика. Рой проследовал за ним в убогую гостиную с диваном, двумя креслами и большущим старым телевизором. Пол и каждая горизонтальная поверхность мебели были завалены журналами о мотоциклах и музыке кантри-энд-вестерн, а также конвертами от виниловых пластинок. На серванте стояла фотография светловолосой женщины, державшей за плечи мальчика на самокате, а еще дешевые фарфоровые безделушки, но вот на стенах ничего не висело. Вмонтированные в брюхо побитого керамического скакуна часы на каминной полке показывали десять минут восьмого. Грейс сверился со своими, и, к его удивлению, хозяйские часы практически не врали.
Уилер убрал с кресла пачку конвертов от пластинок и пояснил:
– Дэйви нравилась эта музыка, постоянно гонял записи, коллекционировал их…
Он осекся и вышел из комнаты. Через пару секунд донесся его крик:
– Будете чай?
– Спасибо, не надо, – ответил Рой, имея все основания не доверять гигиеническим условиям на кухне.
На подобный допрос большинство старших следователей откомандировали бы кого-нибудь из подчиненных, однако Грейс никогда не уклонялся от выездов. Таков был его стиль руководства, да к тому же данная сторона полицейской работы представлялась ему самой интересной и результативной, даже если порой, как сейчас, например, и приходилось сталкиваться с определенными трудностями.
Через пару минут Фил Уилер тяжелой поступью вернулся в комнату, сгреб с диванчика груду журналов и конвертов и осторожно опустился на него, после чего извлек из кармана жестянку с табаком. Большим пальцем поддел крышку, достал лист папиросной бумаги и затем принялся одной рукой сворачивать самокрутку. Грейс не отрываясь наблюдал за процессом – такая ловкость неизменно приводила его в восхищение.
– Мистер Уилер, насколько я понял, сын рассказал вам, что переговаривался по рации с пропавшим без вести Майклом Харрисоном?
Здоровяк провел языком по краю бумаги и склеил сигаретку.
– Ума не приложу, зачем кому-то понадобилось причинять вред моему мальчику. Дружелюбнее его и сыскать было нельзя. – Держа незажженную самокрутку, он неопределенно повертел рукой в воздухе. – У бедняги были проблемы со здоровьем… ну, знаете, вода в мозгах, гидроцефалия. Дэйви отставал в развитии, но его все любили.
Грейс сочувственно улыбнулся:
– У него было много друзей в дорожной полиции.
– Дэйви был славным парнем.
– Так я и понял.
– Сын был для меня всем. Как я теперь буду без него жить?
Рой лишь молча ждал. Уилер чиркнул спичкой, и спустя мгновение полицейского окутало облачко сладковатого дыма. Он глубоко вдохнул, наслаждаясь ароматом и собираясь с силами, дабы выполнить стоящую перед ним непростую задачу. Хуже беседы с людьми, только что потерявшими близких, в полицейской работе ничего, пожалуй, и не было.
– Можете что-нибудь рассказать о переговорах Дэйви по этой рации? Откуда она вообще взялась?
Безутешный отец затянулся, выпуская клубы дыма изо рта и ноздрей, и заговорил:
– Я
