Сновидения - Робертс Нора
Рорк рассмеялся, она опять покрутила головой и взяла из его рук бокал.
– Я мог бы, кстати, его на работу взять, – предложил Рорк.
– Не знаю, не знаю… Он – человек-сюрприз. Ладно, на самом деле все не совсем так. Просто… просто он… Что-то в нем такое есть, что берет меня за душу. Я и не знала, что у меня такая чувствительная душа.
– Но это же прекрасно!
– Он принес эти дурацкие перчатки и нелепую шапку и стал на меня натягивать, словно я малый ребенок. Понимаешь? Человек, который зачастую не в состоянии правильно застегнуть себе кофту, нашел мне шапку и перчатки, потому что на улице холодно! Конечно, я их после этого не снимала. Он такой добрый, и они так замечательно ладят!
Пораженная собственной сентиментальностью, она умолкла и перевела дух.
– Я тоже так хочу. То есть… когда мы проживем вместе столько, сколько они, я хочу, чтобы у нас было так же.
– Милая моя Ева! – Он запечатлел поцелуй на ее лбу. – У нас каждый день так, и даже лучше.
– Наверное. Я иногда удивляюсь, как это я жила, не чувствуя ничего этого. А потом вдруг приходишь к этой паре… Мне надо поговорить с Мирой о той девушке. О Делонне.
– А-а. – Он наконец сел. – Себастьян голос подал? Я так и подумал, когда ты не подключила меня к поиску.
– Она теперь Лонна, а Себастьян, между прочим, скромно умолчал о том, что помог ей в свое время выправить новые документы и даже провести все по архивам. Лонна Мун. Они с мужем владеют этим небольшим, но шикарным клубом. «Пурпурная луна», знаешь?
– Знаю такой.
– Случайно, ты не собственник здания?
– Нет, но про этот клуб я слышал. У них неплохой репертуар. – Он нежно погладил ее по бедру. С любовью. Как родной человек. – Надо идти.
– Надо. Да, пора. Попробую кое в чем разобраться. Я только хотела сказать, что, когда я ее слушала, смотрела на них двоих, это очень напоминало мне нас с тобой. Она состоявшаяся певица, не какая-то неудачница, но он все равно о ней беспокоится – из-за того что она столько всего пережила. Ей до сих пор кошмары снятся.
Глаза Рорка – невероятно синие – встретились с ее глазами. И можно уже было ничего не говорить – все и так было сказано.
– Смотрела я на них, слушала – и в каком-то смысле видела нас с тобой. Приятно было на них смотреть. О его прошлом я ничего не знаю, но что-то там наверняка есть. Он человек волевой, по-настоящему волевой, и видно, что тоже хлебнул. Но сумел-таки встать на ноги. Они друг друга прекрасно дополняют. Так вот… – Она снова глубоко вздохнула. – Хочу, чтобы ты знал: если когда-нибудь ты разучишься застегивать на себе кофту – при условии, что ты вдруг полюбишь эти кофты на пуговицах, – то я тебе помогу.
– Ты изо дня в день даешь мне куда больше, – прошептал он и, переполняемый нежностью, приподнял ее с подлокотника и усадил к себе на колени.
Она свернулась калачиком, абсолютно счастливая.
– И у них до сих пор есть секс. Это видно.
Он с усмешкой вздохнул.
– Я предпочел бы не ломать себе голову на этот счет.
– Я тоже. Я просто говорю, что если человек надевает разные носки или не на ту пуговицу застегивается, это не значит, что у него нет секса. – Она подняла голову и нашла его губы.
– Вы, конечно, можете тут сидеть и потакать своим прихотям, – проговорил от дверей Саммерсет – тем тоном, каким говорят родители, застукав детей, таскающих перед обедом печенье. – Но ваши гости уже здесь. Я только что впустил их в ворота.
Дворецкий удалился, а Ева закатила глаза.
– «Потакать своим прихотям»? Вот человек, чья проблема в том, что он не нашел себе какую-нибудь дуру, которая стала бы потакать его прихотям, хотя бы от скуки.
– Я не стал бы так уверенно это заявлять.
Ева ответила недоуменным взглядом, но по блеску в его глазах было понятно, что он что-то знает.
– О-о! Вот не надо. Серьезно! Не надо мне ничего говорить.
Она встала и поняла, что теперь действительно хочет вина.
Рорк тоже поднялся и поприветствовал доктора Миру с мужем, которых Саммерсет церемонно ввел в комнату.
– Шарлотта, вы чудесно выглядите! – Они расцеловались в щеки, а с Деннисом обменялись сердечным рукопожатием. – Рад вас видеть.
– Спасибо, что не поленились сделать крюк, – заговорила Ева.
– А мы тут как раз вино открыли, – спокойно произнес Рорк, не давая Еве сразу уткнуться в свои записи. – Что вам налить?
– Что сами пьете, то и мне налей. А тебе, Деннис?
– И мне тоже. – Тот в своей мечтательной манере с улыбкой оглядел наряженную елку. – Красавица какая! И очень здесь к месту. У вас весь дом такой праздничный! Как подъезжаешь – сразу окунаешься в Рождество.
– Деннис обожает Рождество. – Мира снисходительно посмотрела на мужа. Рорк пригласил их расположиться на диване поближе к камину. – Все эти огни, музыка, суета… Сладости.
– У меня есть любимое печенье. Которое Чарли печет. С корицей, орешками… мммм.
– Вы печете печенье! – изумилась Ева.
– На Рождество – да, после чего половину сразу прячу, иначе Деннис другим ни крошки не оставит. Спасибо, – повернулась она к Рорку, поднесшему ей вино. – С нетерпением ждем вашей вечеринки. У вас она всегда удается.
Теперь она повернулась к Еве.
– Итак. Я видела, ты мне послала отчет, но я не успела прочесть. Не ознакомишь вкратце?
– Да, конечно. Может быть, лучше в кабинет поднимемся?
– Деннис не будет возражать, если мы о работе поговорим. Правда, Деннис?
– Правда.
Он удобно развалился на диване, как будто приготовился смотреть что-то развлекательное. На взгляд Евы, он всегда и везде чувствовал себя комфортно. Во всяком случае, такой у него был вид. Всегда в своей тарелке, всегда сообразно моменту.
– Я люблю, когда они говорят о работе. Завораживает, скажи? – обратился он к Рорку.
– Полностью согласен.
– Тогда ладно. Вкратце. Нэшвил Джонс подался в бега.
Брови у психолога поползли вверх.
– Ясно…
– Мы сегодня днем допросили Филадельфию Джонс. Я ее всячески подводила к той мысли, что заманил и убил наших девочек их братишка, причем начал с Шелби Стубэкер и Линь Пенброк.
Ева, по обыкновению, меряя комнату шагами, поскольку так ей лучше думалось, изложила свою версию.
– То есть ты предполагаешь, что убийства совершил младший брат Джонсов и что у него были необходимые навыки для того, чтобы спрятать тела в старом здании, которое он считал своим домом. А старший брат явился соучастником.
– Он что-то знал. Не исключено, что узнал только в самом конце, но знал – это точно. Насчет сестры я так не думаю. Старший брат, глава семьи, оберегал сестренку от неприятных известий. Такой стиль поведения внушен ему с детства, с особым усердием – отцом. Старший – значит, главный.
– Да, с этим я согласна.
– А между нашей утренней встречей и разговором с Филадельфией я еще пообщалась с Делонной.
– Это подруга Шелби, да? – припомнила доктор Мира. – Которая любила петь. И оставалась в БВСМРЦ, пока не доросла до программы обучения и трудоустройства.
– Да. И я считаю, что она тоже должна была стать жертвой, но ей удалось выжить. Думаю, что выжила она благодаря тому, что ее нашел Джонс-старший, когда она уже была под транквилизатором, но прикончить ее младшенький еще не успел – старший братец помешал.
– И она об этом раньше не заявляла? – удивилась Мира.
– Она не очень хорошо помнит, что было. Помнит, что вылезла из окна своей комнаты, едва-едва протиснулась – они там у них только чуть-чуть открываются. Я проверила – все так и есть. Помнит, как спустилась по стене, побежала к метро, как ехала на поезде, как бежала к старому зданию, где рассчитывала найти пропавшую подругу. Она искала Шелби, понимаете? Та ушла, обещала потом послать за Делонной, но так и не послала. А она уже была мертва, в этом все дело. Так вот, Делонна помнит все ровно до этого места, а дальше – туман.
– Туман или провал? – уточнила Мира.
– Туман. Она видит сны. Голоса, крики. Кто-то говорит о каком-то очищении, мол, надо отмыть плохую девчонку, смыть с нее грехи. Какой-то мрак, холод. Еще помнит или видит во сне, будто тонет. И все. Проснулась в своей постели, опять в БВСМРЦ, окно закрыто, на ней форменная пижама. Самочувствие хуже некуда, будто одурманена. С того самого дня ее мучают ночные кошмары. До сих пор.
