Анна Маяская - Маньяками не рождаются
— Как прекрасен этот мир! Вот оно настоящее счастье.
* * *Василий следил за судебным процессом. Они с Юрой и Димой были полны негодования. Действительно в изворотливости и уме Павлу отказать было нельзя. Летели напрочь эпизод за эпизодом. Даже труп Лары оказалось был в подвале, а он ничего не знал. Дом записан на другого человека, которого до сих пор не могут найти. Даже их «шпион» Зверев подтверждал редкие приезды обвиняемого. Кто мог подложить труп, Павел сказать не мог, кроме как все та же милиция, которая желает сжить его со света. Соперник майор и его друзья.
Разве он мог бросить в подвал любимую невесту? То, что говорит мальчик, оговор. Сын соперника, постоянно находился в его доме вместе с маленькой Элиной. Сами залезли в подвал, чтобы его осудили за жестокость. Сегодня присяжные должны вынести по нему вердикт. Вопрос о допросе Любовь Ивановны не состоялся в связи с исчезновением свидетельницы медсестры. Все ждали окончания рассмотрения дела, но по всему была видна предвзятость, нежелание знать суть. Если этот маньяк окажется вновь на свободе, придется туго Василию с семьёй. Всё будет разрушено и кто знает, чем все это кончится. Настя по молодости бушевала в открытую. Ей делали замечания в суде, даже выставили за дверь и назначили штраф. Она в перерыве подошла к Любовь Ивановне и попросила разрешения сказать ей несколько слов. Та согласилась.
— Только поскорее.
— Я кратко.
— Вы подарили людям выродка.
— Ты кто такая, читать мне мораль?
— Выслушайте. Если сейчас суд его оправдает, он снова начнет убивать, только еще изощрённее. Вы в ответе за это чудовище и нет вам прощения ни от людей ни от Бога.
— Заткнись, девчонка. Что ты понимаешь. И не поминай имя Господа всуе.
— Вам не замолить грехов своих и сыночка, даже если за вас будет молиться весь город. Мне стыдно за то, что вы существуете в мире. Нельзя допустить распространение порока на земле, нельзя убивать, как делаете вы с сыном. Решите сами вопросы как поступить. Или чужого убить легко. Труднее признаться в грехах собственного выродка?
— Убирайся, девчонка. Уходи!
Любовь Ивановна прошлась по коридору и вошла в зал на свое обычное место у окна. От неё до Павла было чуть больше метра. Она присела на стул и смотрела на него в упор. Затем подозвала адвоката и попросила организовать разрешение сказать сыну несколько слов. Разрешение было получено. Они стояли лицо в лицо по обе стороны клетки.
— Ты раскаиваешься, сынок? — спросила она с надеждой.
— Нет, мама, мне не в чем раскаиваться. Я давил и буду давить подлецов, мешающих мне жить. И первых — свою жену и ее вновь обретённого мужа.
— Опомнись, Павлик!
— Дура, — крикнул он, — дура! Неужели ты не понимаешь, что они обречены. А ты, уходи на покой, я сам теперь буду заниматься делом. Мне нужны деньги, много денег.
— Прощай, сынок, — сказала тихонько Любовь Ивановна и прошла на свое место.
Народ заполнял зал. Переговаривались, усмехались, плакали. У каждого своё горе, своё настроение. Кто-то любопытствует, кто-то страдает, кто-то радуется. Суд чем-то похож на театр со своими мизансценами и диалогами. Монологи обвинения и защиты заставляют содрогаться от ужаса или же смеяться над нелепостью суждений.
— Суд идет! — объявила секретарь.
Все встали. Судья разрешил сесть. Начинался самый кульминационный момент в судебном заседании. Присяжные вынесли свой вердикт и их председатель развернул бумагу.
— Невиновен, — услышала Любовь Ивановна и тут же раздались громкие рыдания родных жертв, убитых Павлом. Этот плач эхом отозвался в душе матери того, кто заставил страдать стольких несчастных.
Еще никто не успел толком понять происшедшее, как вдруг раздался хлопок выстрела и улыбающийся Павел осел на пол с дыркой во лбу. Ужас — возглас пронёсся по залу.
Стражники перевели взгляд с убитого на толпу, ища того, кто совершил свой суд, собственный, другой, моральный, и вдруг они увидели у стены женщину с пистолетом в руках. Между ними были ряды скамеек, заполненных толпой. Охранники ринулись к ней, продираясь сквозь воющую толпу и тут раздался второй выстрел. По белой стене потекли струйки алой крови, а женщина падала мимо стоящего стула. Её висок обагряла, словно роза, дырка от пули.
— Кто это???!!!! — вопрошала толпа.
— Заседание окончено, — провозгласил председательствующий. Толпа стояла до тех пор, пока охранники, те, что были в зале и вновь подошедшие, не начали буквально выставлять ничего не понявших людей.
Вечером в новостях диктор скороговоркой объявил о том, что сегодня в суде во время вынесения вердикта невиновности подсудимому, его мать застрелила сначала его, а потом выстрелом в висок, убила себя.
* * *Прошел месяц. Веру и Василия срочно вызвали к нотариусу.
— Зачем? — удивился Василий.
— Понятия не имею.
— Значит нужно пойти и узнать.
Так они и сделали. Нотариус принял их вежливо, пригласил присесть поудобнее в кресло и сказал:
— Я должен выполнить волю покойных Игната Терентьевича и Любовь Ивановны.
— Нам это не нужно, — сказал Василий.
— У вас есть Элина, которую вы не имеете права лишить законного наследства. Если вы откажетесь быть её опекуном, мы передадим опекунство другим людям, но воля умерших должна быть исполнена. Элина пока несовершеннолетняя и принять наследство или отказаться от него не может. И ещё. Вам оставлено письмо. Вы его прочитайте, а я пока займусь делами в другой комнате. Он положил перед ними запечатанный конверт и вышел. Вера с Василием переглянулись. Он нерешительно взял конверт. Распечатал его и хотел передать Вере.
— Читай ты, я не могу.
— Хорошо.
В письме оставленном Любовь Ивановной было написано:
— Вера и Василий!
Считайте, что это письмо написано на том свете, так как я написала его перед тем, как решиться на свершение правосудия. Я не стану оправдывать сына и себя, так как нет таких доводов, которые могут оправдать содеянное им. Я виновата в том, что вырастила чудовище и сама стала его добровольной помощницей. Я знала всё. Пыталась образумить его, но у меня это не получилось. Суд земной оправдал его и это заставило меня свершить свой, собственный. Я судья и палач тому, кого любила больше жизни. Всё, что было на суде — правда. Только он был слишком умён не в ту сторону, которая предназначена каждому человеку. Вместо того, чтобы сеять доброе, он стал исчадием зла.
У него осталась дочь — Элина, которая сейчас ничего не смыслит в жизни. Дедушка Игнат был непорочным бизнесменом. Он честно зарабатывал свои огромные деньги и давал возможность заработать другим. Если сейчас вы станете в позу и отдадите фирму кому-то, те обрадуются и с удовольствием возьмут готовое. Павел никогда не занимался делами, он только расходовал то, что приумножал его отец. Элина — наследница всего и вы не можете отказаться принять наследство и быть опекунами. Когда она вырастет, то сама решит как ей жить дальше. Я оставляю только честные деньги и судьбу пяти тысяч человек в разных филиалах фирмы. От вас зависит их дальнейшая судьба. Все эти люди стояли у истоков создания нового бизнеса вместе с Игнатом. Они привыкли к хорошей жизни и от вас теперь зависит продолжение её.
— Вера! Ты грамотный юрист. Я понимаю, что тебе не хочется прикасаться к тому, что напоминает тебе Павла. Документы на назначение тебя Генеральным директором имеются. Тебя ждут все сотрудники. Если ты не хочешь использовать нажитый капитал, работай Главным. Твоей зарплаты будет вполне достаточно, чтобы создать свой собственный капитал. А остальное будешь приращивать для дочери. Не говори о морали, нравственности. Дело в том, что теперь Россия идет по новому пути, пути бизнеса и безнравственно не работать, ходить в старых чулках и кричать о социальной несправедливости. Именно бизнес сделает Россию богатой, а людей счастливыми. Не будем опираться на индивидуум Павла. Из него никогда бы не получился капиталист, дающий жизнь другим, умножающим благосостояние людей и тем самым делающим могущественной страну.
— Василий! Я отношусь к тебе как к тому маленькому мальчику, которого знала с детства. Ты оказался настоящим человеком и думаю, что Элина выиграла от того, что именно ты будешь её воспитывать. Я заранее благодарю вас за то, что вы вырастите мою внучку такой, какой я её себе представляю. Васильку низкий поклон от меня, пусть он простит, если сможет моего непутёвого сына. Прощайте, мои дети. Я не заслуживаю доброго слова, но у меня не было иного выхода. Джин не должен был больше выбраться из бутылки. Элине прочитайте мое письмо, когда она вырастет.
Любовь Крутых.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
— Мама, звонила Элина из Кембриджа. Она получила золотую медаль и через два дня будет дома, — щебетала прелестная девчушка, с роскошными синими глазами и вьющимися волосами.
