Убийство по расписанию. Завещание для всех желающих - Макеев Алексей Викторович

О своем неправильном поведении с любимыми женщинами я сейчас не стану говорить. Это все осталось между мной и ими. Одно хочу сказать: моей самой большой ошибкой в жизни стала ссора с дочерью. И дело даже не в самой ссоре – чего между родными людьми не бывает, – а в том, что я проявил упрямство, не стал мириться с ней, вернее, попытался подчинить ее своей воле и позволил этому безумию растянуться на годы, тем самым украв у себя и у нее драгоценные мгновения общения, которые прошли мимо нас, пропали навсегда и которых не вернуть. Маргарита, если ты сейчас слышишь мои слова, знай, я ни в чем тебя не виню, это полностью моя вина и моя ответственность. Наоборот, я горжусь тобой, дорогая! Ты единственная из нашей семьи не поддалась на мой шантаж, не соблазнилась деньгами или благами, которые можно за них получить. И упорным трудом, а также лишениями отстояла право на собственную точку зрения. Тебе единственной не нужно меняться. Живи, как считаешь правильным, будь мудрой, позволяй сочувствию иногда стучаться в твое сердце, но не позволяй окружающим сделать твою доброту и щедрость нормой жизни. Любовь моя к тебе, дорогая дочь, шире океана. Будь достойна того, что имеешь. Прощай, дорогая! Прощайте все!»

В конце этой речи добрая половина слушателей, не сдерживаясь, рыдала. Маргарита сначала украдкой вытирала слезы, катившиеся по щекам, а потом, ближе к концу, вполне различимо всхлипывала.

Глаза были сухие почти у всех мужчин, а также у Русланы, Марго, Стеллы и ее матери.

– Я не поняла, это все?! – изумился кто-то из них, когда стало понятно, что адвокат складывает бумаги, а значит, завершил чтение документа.

– Да, это все. Мне предстоит еще передача ключей, счетов и документов. А также сверка списка объектов собственности и прочие формальности. Но это уже только наедине с наследницей, то есть с Маргаритой Николаевной. И это не к спеху, можно в любой другой день. – Последнюю фразу адвокат адресовал непосредственно Маргарите.

– Хорошо, – кивнула Рита.

– Но разобраться со всем нужно до официального вступления в наследство, и этот вопрос желательно не откладывать.

– Мы созвонимся и назначим ближайший день, когда будет удобно и мне и вам.

– Всегда к вашим услугам.

– Нет, вы погодите уходить! Объясните сначала, нам что, совсем ничего не достается?! – вскричала Руслана.

– Вы же внимательно слушали документ? Есть благотворительный фонд, в который вы можете обратиться за помощью.

– А решать, дать нам деньги или нет, будет она?! – Руслана невежливо ткнула пальцем в сторону Риты.

– Да. Ибо распорядителем фонда назначена Маргарита Николаевна. И она вольна решать все вопросы по собственному усмотрению.

– Риточка, детка, ты ведь не оставишь нас на улице без гроша в кармане?! – писклявым просительным тоном заголосила Марго.

– Похоже, что я тоже должна теперь просить и пресмыкаться?! – злобно прошипела Стелла. – Ведь если деньги, отложенные для фильма, находятся в фонде, ими тоже ты будешь распоряжаться?!

– Такова воля моего отца, – кивнула Маргарита. – И нет, пресмыкаться не нужно, этого не потребуется. Я выполню его распоряжение и запущу проект, вероятно, с тобой в главной роли, как только это будет возможно. Через полгода, видимо.

– И я должна буду так долго ждать?

– Это срок, положенный по закону, чтобы вступить в права наследования и, соответственно, начать распоряжаться фондом.

– Но за эти полгода мы умрем с голоду! – пискнула Марго.

– А вы попробуйте, как советует отец, найти себе работу, – отрезала Рита.

– Гадина, сволочь, нахалка! – неожиданно заорала Стелла. – Я так и знала, что она явилась, чтобы все захапать! Она, значит, будет купаться в роскоши, жить в этом огромном доме, кататься по заграницам, пользоваться всеми благами и решать наши судьбы, а я даже гарнитур сапфировый забрать не имею права?! И что мне делать прикажете?! А?! Для модели я стара, кино ждать полгода. Что?! Прикажете возвращаться в Калугу и довольствоваться жалкими крохами и занюханной халупой, которую он изволил для меня купить?!

– Стелла, довольно! – предостерегающе выкрикнула Зоя Михайловна в попытке остановить дочь, но ту уже было не остановить.

– Это невозможно и недопустимо. Я жена и законная наследница! И я не намерена сдаваться просто так, без боя!

– Дорогая мадам, имеется завещание, – возразил ей адвокат, – и этот документ определяет все. Он составлен с соблюдением всех требований закона, заверяю вас.

– Ну и что?! Мне на это наплевать!

– Как наплевать?! – слегка растерялся Петр Вениаминович.

– А вот так – слюнями! – в ажиотаже выкрикнула Стелла и на глазах у изумленной публики смачно плюнула под ноги адвоката.

– Будь добра, веди себя прилично! – попыталась одернуть ее Рита.

– И на приличия мне тоже плевать! Запомни, гадина, тебе не долго радоваться, что победила! Я продам все свои драгоценности, найму самых ушлых адвокатов и добьюсь того, чтобы завещание этого маразматика было опротестовано в суде! И тем самым добьюсь правильного дележа наследства!

– Только не забудь вернуть на место сапфировый гарнитур, – обманчиво спокойным тоном посоветовала Маргарита, – а заодно запомни: если ты еще хоть единый раз позволишь себе оскорбить моего отца, я собственноручно вырву твой гадкий язык и скормлю его собакам. Тогда вопрос таланта или его отсутствия отпадет сам собой. Ведь времена немого кино давным-давно минули, канули в Лету. И в этой индустрии ты карьеры не сделаешь, хоть наизнанку вывернись.

– Ах ты, гадина! – зашипела Стелла и бросилась было в сторону Маргариты, но путь ей преградила рука Гурова, предусмотрительно выброшенная вперед.

В ту же секунду к женщине подбежала Зоя Михайловна, схватила дочь в охапку и прошептала ей на ухо: «Не делай глупостей!» Впрочем, шепот вышел достаточно громкий, и слова разобрали все присутствующие без особого труда. Потом она добавила, обращаясь то ли к Рите, то ли ко Льву Ивановичу:

– Вы простите, ради бога. Стеллочка это не со зла! Девочка просто немного расстроилась. Она ведь надеялась, что любящий муж проявит чуть большую заботу о ней, вот и не сдержалась. Расстроилась она, не обижайтесь.

– Уведите ее отсюда.

– Да, да, конечно, – пробормотала женщина, оттаскивая дочь в сторону выхода.

– А заодно зарубите себе на носу: Николай Петровский, прежде чем приступить к написанию завещания, прошел освидетельствование у специалиста. И у меня есть справка о его полной вменяемости, – веско добавил адвокат, – так что даже ушлые юристы будут просто качать из вас деньги, что они и умеют делать в первую очередь, но не смогут ничего опротестовать. Советую подумать об этом, прежде чем предпринимать хоть какие-то действия.

– Да, да, конечно.

Женщины торопливо удалились, следом за ними стали расходиться и все остальные. Рита задержалась на несколько минут около адвоката, чтобы договориться с ним о завтрашней встрече. Но Гурову показалось, что она выглядит какой-то грустной, задумчивой и даже немного рассеянной. Впрочем, он отнес все это к расстроенным нервам и переживаниям.

Остаток дня прошел в заботах. Гости и большая часть родни были растеряны и подавлены. Много пили, мало ели, подолгу гуляли на улице и активно общались между собой, обсуждая все, что происходит в особняке. Слуги были рассеянны и озабоченны, впрочем, они старались учесть все нужды гостей и тоже много болтали. Несмотря на это, Гуров с Крячко, как ни бились, не смогли узнать что-то новое об отравителе. Те люди, что, как выяснилось, заходили в комнату убитой женщины, не имели объективных причин желать ей смерти, как и те, кто готовил для нее чай. Ответы на запросы пока не начали поступать, и расследование замерло на мертвой точке.

К вечеру, правда, пришли результаты экспертизы, которые показали, что убитая женщина получила огромную дозу рицина, которую злоумышленник добавил в чай. То есть стало известно примерное время, когда отравили Римму Сергеевну, – после вечерней прогулки, но это не помогло очертить более ясный круг подозреваемых.