Спецназовец. Шальная пуля - Андрей Воронин
– Рассказывай, – потребовал Расулов.
Бригадир стал рассказывать. Он говорил сбивчиво, с длинными паузами, временами переходя на родной язык. Рассказ его был путаным, маловразумительным и изобиловал ссылками на людей и обстоятельства, о которых Якушев никогда прежде не слышал. Из этого рассказа он с грехом пополам уразумел следующее.
Не далее как сегодня утром Марат с Хасаном, заседлав верную «ГАЗель», отправились на строительный рынок за материалами – обоями, клеем, водоэмульсионной краской и неизменными саморезами, которые во время любого ремонта расходуются, как автоматные патроны в ходе ожесточенных боевых действий. Юного Магомета оставили приглядывать за квартирой, поручив ему слегка прибраться и вынести мусор.
Поездка прошла благополучно. По возвращении Марат, поднимаясь по лестнице, с удивлением обратил внимание на белесые отпечатки подошв, которыми были основательно испещрены ступеньки. Увиденное его порядком огорчило, ибо юному Магомету было тысячу и один раз сказано, что за собой в подъезде надо тщательно убирать, дабы не навлечь гнев соседей на голову ни в чем не повинного хозяина квартиры. Бригадир уже начал набрасывать в уме тезисы воспитательной беседы, когда в глаза ему бросилось одно странное обстоятельство: грязные следы вели только в одну сторону, сверху вниз (что само по себе было неудивительно, ибо на улице лежал снег, а не мел, как на полу квартиры), и принадлежали они как минимум трем мужчинам, обутым в ботинки с различным рисунком протектора на подошвах. Приглядевшись, прошедший недурную школу партизанской войны Марат без труда установил, что мужчин действительно было трое; в том, откуда они шли, сомневаться не приходилось, ибо следы начинались от порога квартиры Якушева.
Войдя в квартиру, Марат с облегчением обнаружил, что терзавшие его дурные предчувствия не оправдались: ничто из хозяйского имущества и их рабочего инструмента не пропало. Оставленный присматривать за всем этим Магомет тоже был на месте: как ни в чем не бывало он орудовал веником и совком, сгребая с пола ванной комнаты остатки сбитой со стен кафельной плитки.
Разумеется, от парня потребовали объяснений. Поначалу он пытался отпираться, но лжец из него оказался никудышный, да и воспитание не позволило нагло говорить неправду в глаза старшим. Сдавшись, парень рассказал странную историю о каком-то Александре Борисовиче, с которым случайно познакомился во дворе – помог ему, видите ли, сменить проколотое колесо на машине. Александр Борисович оказался тележурналистом, снимающим документальный фильм о Северном Кавказе – вернее, о сегодняшних проблемах этого региона. Он попросил Магомета поделиться своими мыслями по этому поводу, не ставя товарищей по бригаде в известность о предстоящем интервью. Поразмыслив, Магомет согласился; по странному совпадению съемочная группа явилась как раз тогда, когда Марат с Хасаном отправились на рынок, и именно ее следы бригадир обнаружил на лестнице.
Прошедшему выучку сначала в лагерях боевиков, а затем и в камере следственного изолятора Марату эта история показалась не просто странной, а весьма и весьма подозрительной. Поэтому, сделав вид, что не усмотрел в ней ничего необычного, он отправил юношу в магазин за какой-то якобы забытой на рынке мелочью, а сам быстро, но тщательно обследовал квартиру.
Его старания были вознаграждены, когда, сняв решетку вентиляционной отдушины в кухне, он обнаружил засунутый в трубу полиэтиленовый пакет. В течение короткого периода времени Марату довелось обучаться у самого однорукого Хаттаба по прозвищу Черный Араб, который по праву пользовался славой короля подрывников. Хаттаба скоро убили, но полученных от него поверхностных знаний Марату хватило, чтобы обойтись с обнаруженным в странном месте странным предметом со всей осторожностью, на которую он был способен.
В пакете оказался сущий пустячок – килограмма полтора пластиковой взрывчатки и пяток детонаторов. Не зная, как поступить, Марат на всякий случай перепрятал пакет и позвонил Расулову.
– Молодец, правильно поступил, – похвалил Расулов. – Где он сейчас?
– Я решил, что ему незачем присутствовать при нашем разговоре, и отпустил его в кино, – сообщил бригадир. – Сказал: работы сегодня немного, ты молодой, зачем тебе пыль нюхать, ступай хороший фильм смотреть!
– Опять молодец, – сказал Расулов. – Но я спросил про пакет.
– Прости, пожалуйста, я сразу не понял, – извинился Марат и вышел.
В прихожей клацнула защелка дверного замка. «Магомед нашел пакет, был в пакете бомба, – доносилось из гостиной негромкое пение Хасана, – надо выбросить Г…НО, не посадят чтобы!»
– Золотые слова, – заметил Якушев.
– И вовремя сказаны, – поддержал его Расулов. – А ты что скажешь, дорогой? Получается, они охотятся за тобой, а вовсе не за мной!
– Точно, – кивнул Юрий. – А тебя подослали, чтобы ты выманил меня из дома. Сколько они тебе заплатили, уважаемый?
– Шайтан, – сказал Расулов. – Тебя не запутаешь!
– Философский факультет, – напомнил Якушев.
Вернулся Марат, неся под мышкой свернутый полиэтиленовый пакет с рекламой шотландского виски. Юрий забрал у него пакет, поставил на стол, раскрыл, и они с Расуловым, склонив головы, заглянули вовнутрь.
– Пластит, – вынес свой вердикт уважаемый Магомед.
– Как есть, пластит, – подтвердил поставленный диагноз Якушев. – Пластифицированная диперекись ацетона, чтоб ей пусто было! Вот суки! Слушай, а ты куда его перепрятал? – спросил он у бригадира.
– За батарею на лестничной площадке, – сказал тот.
– М-да, местечко что надо… А сначала оно где лежало – там?
Юрий указал на вентиляционную отдушину под потолком, снова аккуратно закрытую пластиковой решеткой. Марат молча кивнул головой.
– Ну, твари, – сквозь зубы процедил Якушев, шаря взглядом по углам в поисках чего-нибудь подходящего. – Ага! – воскликнул он, вспомнив, где видел то, что надо, и почти выбежал из кухни.
Вскоре он вернулся, держа в одной руке подобранный в ванной обломок выбитого из перегородки кирпича, а в другой – обрывок испачканной известью оберточной бумаги, которой рабочие застилали пол. Для начала он вынул из пакета и переложил в свою сумку взрывчатку и детонаторы, а потом, расстелив бумагу на столе, схватил с подоконника лежавший там толстый плотницкий карандаш и несколькими резкими штрихами набросал на бумаге схематичное изображение мужского органа чудовищной, небывалой величины. Обернув рисунком кирпич, он засунул его в пакет и, став на стул, поместил получившийся сверток в вентиляционную отдушину.
– Вай, – с оттенком опасливого восхищения произнес Марат.
– Хулиганишь, дорогой, – нейтральным тоном констатировал Расулов.
– Ага, – согласился Якушев, пристраивая на место решетку. – Но, извини за напоминание, на этот раз у себя дома. И, заметь, не я первый
