Гарри Тертлдав - Дело о свалке токсичных заклинаний

Один из магов-омоновцев нес обсидиановый нож. Другой шел рядом, не переставая обливать страшное орудие святой водой. Этот нож, подумал я, обязательно окажется на Девонширской свалке. Нет ничего опаснее для окружающей среды, чем предметы и заклинания, связанные с человеческим жертвоприношением.

Я узнал одного из арестованных — Жорж Васкес. Он увидел меня в тот же миг, когда я заметил его. Я подумал, не стоит ли наброситься на него и за то, что он чинил препятствия инспекторам АЗОС, но, даже плененный, Васкес выглядел слишком самоуверенным и злобным, так что мне расхотелось нападать на него.

Следом за ним шествовал легат Кавагучи, на ходу заряжая пистолет и насыпая на полку пороху. Брат Ваган окликнул его:

— Не требуется ли моя помощь в самом здании?

Кавагучи загнал пулю в ствол и только потом отозвался.

— Для последних обрядов, отче? — Он покачал головой. — Там остались только трупы.

— Мученики, — сурово произнес брат Ваган. — Они обязательно получат награду на небесах.

Я мысленно почесал в затылке — неужели тот, кто всего лишь оказался в неподходящее время и в неподходящем месте, может быть приравнен к мученику, который добровольно принял смерть за веру? Я, конечно, не католик и уж тем более не католический теолог, так что не могу судить, прав ли был настоятель по канонам своей религии.

Но вообще-то это волновало меня меньше всего. Я так поспешно бросился к легату, что он чуть было не навел на меня пистолет.

— А вы не… — Я задохнулся от страха, пришлось сделать усилие, чтобы продолжать. — Вы не нашли там Джуди?

К моему облегчению, Кавагучи засунул пушку в кобуру и сказал:

— Инспектор Фишер, я пока не проводил тщательный осмотр здания и трупов у жертвенника. — «Жертвенник тоже надо будет отправить на свалку», почему-то подумал я. — Принимая во внимание поспешность нашего осмотра, могу заявить вам, сэр, — продолжил Кавагучи, — что не видел в этом логове трупа, подходящего под описание вашей невесты.

Кавагучи всегда изъясняется казенным языком, словно дает показания в суде. Но услышать от него слово «логово»… Я вдруг порадовался, что здоровяк полицейский не пустил меня за легатом.

Но еще больше я обрадовался, что он не нашел Джуди — пусть даже «принимая во внимание поспешность осмотра». Можете ли вы осуждать меня за то, что я предпочел поверить, что ее там не было, только потому, что ее не нашел Кавагучи?

— Легат, — спросил Михаэль, — можем мы предложить вам еще какую-нибудь помощь? — Насколько я заметил, пока мы вовсе не помогли Кавагучи. Михаэль обычно слишком щепетилен, чтобы допустить такую неточность, но после всего, что произошло в тот день, разве можно его осуждать?

— Спасибо, сэр, но, по-моему, не стоит, — ответил Кавагучи и повернулся ко мне: — Инспектор Фишер, вы сделали все возможное, чтобы предупредить меня о масштабах опасности. Должен признаться, что, разговаривая с вами по телефону, я не смог полностью оценить этого. Прошу прощения за мою ошибку.

— А кто бы мог поверить в такое? — спросил я. Мне показалось, что Кавагучи все-таки еще не полностью осознал, в чем сегодня принял участие. Сложите все, что произошло в один день (включая нашу отчаянную борьбу на Девонширской свалке), предположите, что обе попытки удержать злобные Силы провалились… Да Энджел-Сити просто исчез бы с лица Земли. А кто знает, что происходит в других местах Конфедерации или что было бы, победи сегодня ацтеки? Может быть, мы только что не дали начаться Третьей Магической войне.

— Дэвид, я отвезу тебя в Уэствуд, — произнес Михаэль тоном, не допускавшим возражений. Да у меня и не было настроения возражать; теперь, когда ужас, целый день заставлявший меня метаться туда-сюда, начал ослабевать, я совершенно раскис. Я еле-еле дотащился до ковра Михаэля. Мы направились к бульвару Риска. Я сказал себе, что никогда больше не пожелаю увидеть долину Сан-Фердинанда.

Добравшись до Конфедерального Здания, Михаэль поспешил ко входу, а не домой. Он странно посмотрел на меня, когда увидел, что я поплелся следом.

— Я тоже могу еще сегодня поработать, — заявил я. — Чем больше я буду работать, тем меньше волноваться.

— А! — Михаэль понимающе кивнул. — Ты ищешь способ отвлечься от болезненных переживаний. — Именно это я и хотел сказать, хотя и не столь высокопарно.

Я решил, что если ничего неотложного у меня на столе не обнаружится, то я сяду и напишу обо всем, что случилось сегодня. АЗОС, как и любое правительственное учреждение, обожает писанину, а я доработался до такой стадии, когда все кажется неправдоподобным, если не изложить это на бумаге. С другой стороны, если бы Моисею пришлось заполнять все азосовские формуляры, чтобы разделить Красное море, то Библия была бы написана по-хамитски[22].

Меня ожидало только одно сообщение, от дамы по имени Сьюзен Кузнецова. Я нахмурился, пытаясь вспомнить, кто это. Наконец имя и лицо совместились: та строгая старая дева из Управления Физического и Духовного Здравоохранения, которая сообщила мне об апсихии Хесуса Кордеро.

Я осведомился у своих часов о времени: оказалось, уже около шести. Но мисс Кузнецова произвела на меня впечатление крайне деловой особы, поэтому я позвонил ей. И конечно же, застал ее на службе.

— Инспектор Фишер! — воскликнула она; мне показалось, что она обрадовалась. — Я думала, что вы ушли на весь день.

— Я только что вернулся, — ответил я. — Чем могу быть вам полезен?

— Инспектор, с семьей Кордеро связался консорциум, именующий себя «Шипучий джинн», — сказала мисс Кузнецова. — Этот консорциум намекнул, что они могут привить душу младенцу. Кордеро даже не подозревали, что такое возможно. Но в отличие от большинства бедных и малообразованных семей они обратились за советом ко мне, вместо того чтобы сразу клюнуть на приманку неизвестных шарлатанов. Я навела справки, из которых следует, что «Шипучий джинн» и впрямь может выполнить кое-что из обещанного. Я позвонила вам, чтобы узнать, не подвергалось ли еще это предприятие проверке АЗОС.

— Честно говоря, я сам был там как раз незадолго до того, как родился Хесус, — ответил я. — Мне показалось, что они вплотную приблизились к осуществлению синтеза души. Я считаю, что такая операция может иметь важные последствия для больных апсихией и дать им по меньшей мере шанс на жизнь после смерти.

— Неужели? — удивилась мисс Кузнецова. — Так, значит, вы советуете провести операцию?

— Я не говорил этого, — возразил я и пояснил: — Я не имею понятия, где и у кого будут забираться кусочки души, которую синтезируют джинны. Как знать, а вдруг «Шипучий джинн» решает эту проблему ценой невосполнимого ущерба для прочих душ — может быть, даже целых поколений? Конечно, для бедных родителей это весьма соблазнительная возможность, но вы же знаете, каков искуситель.

— Конечно, — ответила она. — Так вы считаете, что Кордеро лучше отклонить это предложение?

Спроси она меня еще накануне, я ответил бы «да». Благодаря достижениям современной медицины у Хесуса Кордеро были все шансы дожить до глубокой старости, а душевный синтез будет изучаться и совершенствоваться, пока не изгонят всех гремлинов из этого процесса. Вот тогда-то и настанет подходящее время для пересаживания души.

Но после того, что случилось на Девонширской свалке, а потом на «Шоколадной ласке», я уже не так спокойно относился к тактике выжидания. Даже если все говорит за то, что вы проживете долгую жизнь, это вовсе не означает, что вы ее действительно проживете: ведь сегодня едва не провалилась в тартарары большая часть Энджел-Сити. А если бы вы были апсихиком, разве смогли бы отказаться от надежды обрести душу, зная о приближении неминуемой смерти?

— Мисс Кузнецова, — сказал я, тщательно взвешивая каждое слово, — АЗОС еще не определило своего отношения к «Шипучему джинну» и его деятельности. Сначала нам нужно выяснить, к каким последствиям может привести такая операция. Я думаю, что эта технология еще много лет останется на стадии эксперимента и не будет широко практиковаться.

— Да, это я уже знаю, — ответила она. — То же самое говорили люди из «Шипучего джинна» семье Кордеро, и такая честность мне нравится. На самом деле я хочу спросить вас: а вы сами решились бы на такой шаг, будь это ваш ребенок?

— Будь это мой ребенок, я бы прежде всего заботился о его безопасности, а уж потом обо всем прочем, — признался я. — Разве это не долг родителя? Но то, что сделал бы я, не имеет ничего общего с государственной политикой.

— Ясно, — сказала она. — Тогда позвольте поставить вопрос иначе: очень ли огорчится АЗОС, если «Шипучий джинн» чуть-чуть расширит список «подопытных кроликов» и включит туда Хесуса Кордеро?

— В настоящее время — нет, — ответил я. Слишком много навалилось более важных дел, и вряд ли в ближайшем будущем мы сможем заняться «Шипучим джинном», но этого я не сказал Сьюзен Кузнецовой. Я надеялся, что когда-нибудь (может быть, даже скоро, если Богу будет угодно) все утихнет до такой степени, что мы сможем заняться изучением синтетических душ. Конечно, это важная проблема, но коль скоро она не угрожает жизни на Земле, то можно и подождать.