Анна Данилова - Саван для блудниц
Глава 17
Позвонив в дверь Пермитина и убедившись в том, что его нет дома, Юля вышла на улицу, немного прогулялась в расположенном неподалеку сквере, съела мороженое и вернулась обратно спустя полчаса – примерно столько, рассудила она, потребуется Ирине Драницыной, чтобы прийти в себя после тяжелого разговора с нахальной сыщицей.
Нажав несколько раз на тугую черную кнопку звонка на случай, если она просмотрела его и Пермитин уже дома, Юля достала из кармана приготовленные заранее шарики мягкой жевательной резинки, залепила ими глазки на двух соседних дверях и быстро, насколько это только было возможно, принялась отпирать, один за другим, бесчисленные замки. В любую минуту на лестничной площадке могли появиться соседи, знающие Пермитина. Последствия этого угадать было нетрудно: звонок в милицию и куча неприятностей…
Когда был открыт последний замок и Юля, слыша только биение своего сердца и чувствуя, как по вискам течет пот, уже почти вошла в квартиру и хотела было уже закрыть за собой дверь, как какая-то неведомая сила втянула ее в прихожую и прижала лицом к мягкой поверхности одежды, висящей в самом углу, справа от двери.
– Не бойся, это я, – услышала она знакомый голос и от волнения чуть не рухнула без чувств.
Харыбин с минуту подержал ее в объятиях, чтобы она успокоилась, после чего поцеловал в макушку:
– Все? Теперь можно похозяйничать в квартире одного из самых состоятельных людей города? Это таким, значит, методам учит вас Крымов? Молодец, ничего не скажешь.
– Ты всегда будешь меня так пугать? – Юля легонько ущипнула его через рукав. – А если бы я выстрелила?
– К сожалению, ты пока еще не умеешь этого делать – не обучена. Но если будешь всегда со мной, я тебя многому научу. Ладно, не станем тратить времени. Я знал, что рано или поздно ты придешь сюда и постараешься найти здесь доказательства причастности Пермитина ко всем своим делам… Вообще-то, мы уже давно следим за «дядей Мишей», да только он всегда чувствует, когда ему угрожает опасность. Ты себе представить не можешь, насколько у этого человека развит инстинкт самосохранения.
Квартира Пермитина выглядела довольно скромно и меньше всего напоминала жилище «одного из самых состоятельных людей», как его охарактеризовал Дмитрий. И, уж конечно, сильно отличалась от квартиры, в которой он жил раньше, а теперь жила Лариса Белотелова. Либо деньги у Пермитина кончились, а вместе с ними изменилось его мироощущение в целом, либо он слишком дорого заплатил за любовь Тани Ларчиковой…
Ничего особенного в его вещах и документах Юля с Харыбиным не нашли. Несколько кассет с хоровой музыкой, обнаруженных в изголовье большой кровати в спальне, – единственное, что отличало его от других таких же, как он, скучающих пенсионеров. Даже обширная коллекция порнофильмов и коробка из-под обуви, в которой Пермитин хранил несколько безобидных игрушек из секс-шопа, никого не удивили: чем бы пенсионер ни тешился…
В мусорном ведре на кухне, где Юля, помня о находках Крымова, пыталась найти нечто такое, что могло бы решить судьбу Пермитина, они тоже не отыскали ничего, кроме самого обычного бытового мусора.
– Скажи, а что бы ты хотела здесь обнаружить? Как ты вообще представляешь себе роль Пермитина в происшедших убийствах?
– Ты спрашиваешь меня об этом так, словно я твоя ученица и сдаю тебе экзамен по криминалистике. Если честно, то я ожидала здесь увидеть нечто связанное хотя бы с фотографией, которой он занимался… Где его фотопринадлежности? Где фотоаппаратура, пленки?
Говоря это, она подошла к двери ванной комнаты и хотела уже пройти мимо, потому что они там уже были, осматривали и содержимое шкафчиков, и висевшие на стене купальные халаты, и даже нюхали содержимое пузырьков и баночек на стеклянной полочке над раковиной, но почему-то включила свет и вошла туда еще раз. Осмотрелась. Нечто, что она увидела, но, быть может, не осознала его важность, присутствовало здесь, но ее взгляд еще не был готов поймать эту деталь. Что это? Где это?
– Ну что, пойдем?
Она никак не отреагировала на слова Дмитрия и продолжала смотреть на стены ванной комнаты.
– Скажи, зачем нужна эта занавеска? – спросила Юля, приподнимая край тонкой полиэтиленовой занавески, висящей вдоль ванны.
– Скажешь тоже – чтобы, когда принимаешь душ, вода не попала на пол… Разве у тебя дома нет такой?
– Есть. Но она вполовину меньше, и ее хватает едва от стены до стены, а эта зачем-то заворачивается по периметру ванны. Кроме того, обрати внимание, какая маленькая у него ванна. А ведь он крупный мужчина…
– И все равно не понимаю твоей мысли. Пойдем, ты тратишь время попусту, ведь в любую минуту может вернуться Пермитин, и что ты ему тогда скажешь?
– А я так его и спрошу: где помещение, в котором он занимается фотографией? И послушаю, что он мне ответит. Дело в том, что Оля Драницына, по словам ее матери, приходила к нему исключительно для того, чтобы поучиться у него фотографировать, проявлять пленки… Если вдруг окажется, что никакими фотографиями он НЕ ЗАНИМАЛСЯ ВООБЩЕ, ему придется ответить, чему же он тогда обучал Олю, несовершеннолетнюю соседку, которую, между прочим, изнасиловали перед тем, как выстрелить ей в голову… А что, если это было не насилие? Что, если Пермитин жил с Олей и после свидания с ней здесь, в этой квартире, именно он повез ее на дачу Ларчиковой, чтобы продолжить свидание… Или же наоборот – они сразу же поехали с Олей на дачу к Ларчиковой, расположились там, на втором этаже, в спальне, а в это время неожиданно для них на дачу приехала сама хозяйка, увидела их, раскричалась или даже стала угрожать Пермитину тем, что заявит на него в милицию за связь с несовершеннолетней… И он в приступе гнева убивает Ларчикову прямо на глазах Оли… Та решает сбежать, выпрыгивает, к примеру, из окна, а Пермитин – за ней… Он догоняет ее в лесу и стреляет в нее…
– Ну и фантазия! Да тебе бы только детективы писать! Ты представила его таким монстром, что дальше некуда. Но только непонятно тогда, если он такой злодей, так почему же он оставил ее в живых? Почему не пристрелил до конца?
– А потому что ему помешали или же просто было некогда…
– А машина? У Пермитина официально нет никакой машины. Мы проверяли даже доверенности – такой фамилии в С. больше ни у кого нет. Пермитин – скромный житель нашего города, предпочитающий ездить на общественном транспорте… И гаража у него тоже нет – мы проверяли. И никто из соседей ни разу не видел его на машине. А ведь машина – не велосипед, ее не спрячешь… Так мы идем, или ты решила остаться здесь до его возвращения?
– Подожди… – Юля подошла к занавеске с другого края, отвернула ее, открыв стену, выложенную кафелем, и вдруг, присмотревшись повнимательнее, с силой надавила на нее… – Смотри, никакой это не кафель!
Образовавшаяся дверь, легкая, покрытая пластиком с рисунком, напоминающим кафель, открылась, а за ней в полумраке замерцала матовыми бликами еще одна ванная комната, куда Юля протиснулась, крепко держа за руку Харыбина.
– Я же говорила тебе, здесь что-то не так… Это же вход в другую квартиру… Пермитин купил здесь не одну, а ДВЕ квартиры… Надо будет спросить у Драницыной, кто в ней жил раньше…
– Говори тише, а что, если ОН здесь?
Юля на цыпочках вышла из ванной в прихожую уже другой квартиры и включила свет.
– Ну вот, пожалуйста, и проявитель, и ванночки, и пленки, и целая полка с альбомами!
Она вдруг резко повернулась к стоящему позади нее Харыбину, но, встретившись с ним взглядом, вздохнула с облегчением:
– Знаешь, о чем я сейчас подумала?
– Знаю. О том, что я заодно с Пермитиным, что я шел сюда, чтобы предупредить его, и теперь, когда ты забралась так глубоко, мне ничего другого не остается, как удушить тебя в этой ванной комнате и замуровать, как замуровал кота герой новеллы Эдгара По… Но я работаю не на Бурмистрова, если ты это хотела узнать, а потому воспользуюсь сложившейся ситуацией по-своему, ты не возражаешь?..
– Прямо здесь? Нет, я так не могу… Извини, Дима, но меня всю колотит, и не от страха…
– … и не от страсти, конечно, – рассмеялся Харыбин.
– Правильно, мне не терпится взглянуть на эти фотографии… Я уверена, что он фотографировал Олю в раздетом виде…
Но то, что они увидели в альбомах Пермитина, превзошло все самые невероятные ожидания Юли: на снимках были дети, мальчики и девочки, заснятые прямо в школе. На обороте каждой фотографии указаны домашний адрес, год рождения, фамилия и имя. На титульных листах альбомов – телефонные номера.
– Юля, нам надо уходить. Это слишком серьезно…
– Харыбин, ты знаешь эти номера? Отвечай! Знаешь?!
– Их знает весь город… Пойдем, пока сюда никто не пришел.
– Я не могу, здесь есть еще один альбом, но в нем…
– Я же сказал тебе – пошли! Мы сегодня же арестуем Пермитина уже официально, но оставаться здесь опасно, понимаешь?
