Владислав Вишневский - Честь Афродиты
Я проследил за его пальцем, понял его вопрос, сам себе удивился. И правда, я так с двумя мотками верёвки и с «колокольчиками» на шее, как та безрогая коза, носился. Вернее козёл. Не выбросил, из рук не выпустил. Рефлекс. Армейская выучка сказалась, на моторике, ни при каких обстоятельствах не бросать выданное тебе снаряжение, вот и… Ну не придурок ли, а! Придурок! Дурак! Мы все дураки.
— Скажи мне, олигарх долбанный, ты почему здесь вообще оказался? — «пылил» ещё я. — Почему не на своей Барвихе или, где там, Рублёвке? Что у тебя за вид, вице-президент? Как ты на этой помойке вообще оказался. Где твои дрезы, порш— феррари, прикид?
Матвей Майский-Гладышев дурашливо скривился.
— Часы и мобилу я заложил, проиграл в смысле. А машина дома, отец ключи забрал. Менты настучали. Я, в общем, ночью в гонках участвовал, в этих, стрит-рейсерских, вот и… нажаловались, прикид тоже дома… Мы здесь релаксируем. Это же все наши… Золотая молодёжь, говорят. Слыхал же. В журналах фотки есть. Видел? Кому надоело по разным пати и тусам тусоваться. Там же полный отстой! Мы придумали свою… Тайно и с паролем. Прикольно. Ты же видел… Курнём немножко травки и… И всем весело…
— А менты повяжут?
— Так в том-то же-ж и кайф! Адреналин… Не унёс ноги, в обезьянник или к пожарникам в лапы попал.
Я чего-то не понимал.
— И где тут кайф. В чём? — тупо переспрашиваю.
Матвей изменился лицом, прокис, горестно вздохнул.
— Согласен. Нет уже кайфа. Отец или дядя позвонят, нас сразу выпускают.
— А ты бы хотел по настоящему загреметь, да? — Ехидно заметил я, не ехидно, нервно просто. — Тогда не сообщай отцу.
— Ага, не сообщай! Они сами по базе пробивают и… выгоняют. Какой тут адреналин? Никакого.
— Понятно. Бить тебя некому, мальчик, — заметил я. — И не по заднице.
— Ага! Меня и пальцем никогда… ни дома, ни в школе…
— Жаль! Думаю, не помешало б.
— Наверно.
— Короче, это не уйдёт, я тебе обещаю. А вот нам сейчас нужно…
43
А перед всем этим, Борис Фатеевич Волков в 12 часов 55 минут отчётливо через окно увидел, потому что ждал, к подъезду подъехал и остановился серый мерседес с тонированными стёклами и сине-голубым милицейским номером. Из него неторопливо вышел невысокий человек в тёмных очках, с брюшком, большой лысой головой, в генеральском мундире. Коротко оглянувшись, генерал выпрямился, надел на голову фуражку, подошёл к входной двери, набрал код, и открыл дверь, но… Нет, не вошёл, на пороге задержался, не то размышляя, не то прислушиваясь к чему-то. И машина тоже стояла, не уходила… Водитель команду ждёт, догадался Волков, страхует генерала. «Иди-иди, — злорадно подумал Волков, — там тебя очень ждут, дожидаются». Не студентку Лику он имел ввиду, а КолуНиколу с Волькой. В его задачу входило встать на то место, как только мерседес отъедет, чтобы быть рядом с подъездом. Номера машины Волков предварительно замазал.
Борис Фатеевич смотрел на остановившуюся фигуру в дверях с напряжением, почти подталкивая взглядом, а руку держал на ключе зажигания. Но, опять это «но», генерал вдруг неожиданно отшатнулся от двери, и очень быстро, почти бегом бросился к машине, согнувшись, «рыбкой» юркнул в предусмотрительно водителем открытую дверь салона, машина газанула с места…
Не понимая, Волков проводил её взглядом, потом торопливо — не упустить! — завёл двигатель «тойоты» и пустился вдогонку. Не видел Борис Фатеевич, как из подъезда дома пулей выскочили, озираясь по сторонам, испуганные Волька с главредом, за ними высыпала толпа не то бичей, не то рокеров… Увидел только, как навстречу ему, в переулок, сворачивает милицейский уазик. Не один, два даже, один за другим. Уазики он увидел боковым зрением, не придал значения, за мерседесом спешил. Машина генерала уже свернула с Можайского переулка на Студенческую, мигая правым поворотом нацелилась на Кутузовский проспект… Волков почти догнал её. Почти упёрся бампером…
Что он будет делать, если догонит, не знал, таранить, движение ей перекрывать, по крыше кулаком стучать, понимал одно — за ней нужно ехать, ехать и всё, там видно будет. Не учёл два фактора. Автомобильные пробки, хотя почти «на хвосте» сидел, и синий проблесковый маячок. Он на машине генерал появился тотчас, как только влились в плотный и вязкий автомобильный поток. Требовательно «крякая», мерседес генерала с трудом перестроился к осевой линии Кутузовского проспекта и, не задумываясь, пересёк запретную сплошную линию, вышел на полосу встречного движения. Крыша с синим мигающим маячком быстро исчезла вдали. Больше Волков его не видел. Дальше второго ряда его не пропустили, а через сплошную линию он бы, пожалуй, вообще не рискнул, не мент… Пришлось какое-то время расстроено торчать в пробке, пока не удалось выбраться и закоулками добраться в Перово.
На квартире Вольки Радченко его встретили Пастухов и владивостокский гость Свешников. Спокойно и с интересом. Смущаясь своих неудавшихся действий, Волков рассказал о ситуации с маячком и пробками. На удивление Волкова, Григорий Михайлович его одобрил. Всё правильно. «Ты правильно всё сделал, Борис Фатеевич. Молодец. Потому что чуть в засаду вы не влипли. В засаду. Понимаешь? А вы ушли. С носом группу захвата оставили. Молодцы! — Тогда и вспомнил Борис Фатеевич про те два милицейских уазика, которые навстречу ему попались, понятно теперь куда и к кому они ехали. — Вас там ждали, оказывается. Вопрос только в том, кто нас сдал? Уж не майор ли? Это пока не ясно, но ничего, разберёмся, узнаем. Всё правильно ты сделал, Боря. Не расстраивайся. Молодец. На спецсигналы — плевать. Мы всё уже о нём знаем. Многое. Дождёмся Вольку и определим наши действия. Попей пока чайку, мы уже с Колей…» Но Волков чаем не ограничился, проголодался, заглянул в холодильник и… Загремел на электроплите сковородой.
Вскоре появился и Волька, но не один, с языком. А с кем же тогда? Присутствующие бесцеремонно уставились на «языка». На такого и был гость похож, ни больше, ни меньше.
— А это, познакомьтесь, Матвей Майский-Гладышев, вице-президент, сын своих древних родителей… — с усмешкой представил Волька, но гость его перебил.
— Не древних, — поправил он. — Это род у нас древний, а родители молодые.
— …Ага, — продолжил Волька, — и мелкий хулиган по совместительству. — И с острасткой замахнулся. — Как дал бы сейчас по шее!
Матвей голову в плечи втянул, но не испугался, наоборот, с ноги на ногу переступил, стесняясь протянуть взрослым руку, улыбался. На него сурово смотрели, не понимали. Лицо вроде интеллигентное, молодое полудетское, вежливый, похоже, но вид… Пфф…
— Это мой друг, — закончил Волька. — Глянцевая золотая молодёжь. Так, нет?
— Это не я, это журналисты так говорят, — вновь поправил гость и чопорно представился. — Матвей Майский-Гладышев. Очень приятно.
КолаНикола, как профессиональный журналист, тут же поинтересовался:
— А в каком это смысле — древний, молодой человек? Вы дома ведёте генеалогию? Кто? С какого столетия?
Но Пастухов прервал пресс-конференцию, его интересовало другое: где его Волька подцепил и зачем… такого… гмм… «красивого»?
Волька поведал. Даже легко вначале. «Матвей с Рублёвки, дурью мается, надоело им на глянцевых тусовках тусоваться, они придумали свою, вызовут МЧС и драпают потом в разные стороны, веселятся так». Опустив голову, вице-президент смущаясь, кивком головы подтверждал. Как пятиклассник в кабинете завуча. «А сегодня они милицию вызвали и…» Дальше Волька в повествовании начал вязнуть, ему трудно стало рассказывать, потому что сам не понимал, как такая ерунда с ними приключилась, с КолаНиколой, прокол получился, затмение. Стеснялся сказать, что испугались.
— Мы только было с дядей Колей собрались, там, на месте… как… они выскочили и… и… «менты, менты…»
— Они — это кто, и откуда? — перебил Пастухов.
— Эти! Они! — Волька кивнул головой в сторону «языка». — Их там человек двадцать таких было, в квартире. Напротив. И Матвей с ними. Вот мы и… Поняли — засада. Подумали, в смысле, «атас» и…
Присутствующие смотрели на Вольку с сочувствием, на гостя с интересом и осуждением, как на контрафактное произведение доисторического чудовища, доставленного перекупщиком на торги. Где-то так примерно менты смотрят на игрушечный детский пистолет в руках своего стажёра. Что за ерунда? Не понимали, что за игры могут быть с милицией или, например, с МЧС…
— А если вас арестуют? — спросил дядя Гриша.
— Да! — поддержал линию обвинения владивостокский главред. — Если!
— Так это почти всегда, — поспешил успокоить Майский-Гладышев. — Только они потом сразу отпускают.
— Несовершеннолетние, что ли? — хмыкнул Волков.
— Нет, просто папа или дядя позвонят, и всё. Ещё и извиняются потом… Козлы! — С высокой долей презрения, заключил сын Рублёвки.
