Фридрих Незнанский - Список ликвидатора
Требую занятия крайне жесткой позиции в отношении предприятий, которые отчисляют налоги в казну краев и областей, имеющих неблагонадежных руководителей. Доля их продукции на внутреннем рынке должна неуклонно снижаться. Что касается предпринимаемых ими попыток выхода на международный уровень, то таковые нужно пресекать в самом начале.
Особо заостряю Ваше внимание на привлечении к делу силовых структур. Налоговая инспекция должна крайне щепетильно подходить к любым, даже самым незначительным нарушениям, если они хоть как-то связаны с деятельностью глав регионов, противящихся инициативам президента.
И последнее.
В создавшихся условиях считаю возможным пойти на физическое устранение губернаторов Силантьева, Никоненко и Федулова, группирующихся вокруг спикера верхней палаты Еремина. Кроме того, в профилактических целях следует уничтожить сочувствующих им членов Совета Федерации: Варфоломеева, Трушина, Захарчука и Гусева. Ликвидация указанных лиц должна быть осуществлена в текущем году".
Под текстом значилось: «Руководитель Администрации Президента Российской Федерации В. С. Валуев». Рядом синела размашистая подпись.
– Ну и автограф у него… – пробормотал Турецкий. – Треть страницы занимает…
Меркулов усмехнулся:
– Тебя поразило только это?
Александр вернул ему листок:
– Меня вообще ничего не поразило.
– Неужели?
– Да. Я же понимаю, с кем мы имеем дело…
Константин положил документ на стол и задумчиво произнес:
– Хотел бы я знать, понимает ли президент, с кем имеет дело…
Денис выглядел огорошенным:
– Документы украли цыганки?
– Ну да! – еще раз повторил ему Редников.
Директор «Глории» быстро осмотрелся по сторонам:
– Куда они пошли?
Герман пожал плечами:
– Я не видел…
– А вы? – обратился Денис к Тане.
– Я тоже…
Грязнов нахмурился. Искать на переполненном Курском вокзале кучку цыганок было явно неблагодарным занятием.
Внезапно Редников просиял:
– Вон он!
– Кто? – не понял директор «Глории».
– Пацан! – крикнул Герман и показал пальцем куда-то в сторону. – Это он их привел! Он!
Денис присмотрелся и увидел цыганенка. Оборвыш сидел на корточках возле летнего кафе и дымил сигареткой.
– Это точно он? – спросил Денис.
– Да точно! Точно!
Пацан сделал последнюю затяжку и щелчком запульнул бычок в пробегавшую мимо дворнягу. Потом почесал смолянистые патлы, поднялся и пошел к подземному переходу.
– Ждите меня здесь! – сказал Грязнов и направился за ним.
Редников и Таня пожали плечами, но остались стоять.
Не упуская оборвыша из виду, Денис прошел метров пятьдесят и следом за ним спустился по уводящим вниз ступенькам.
Цыганок он увидел сразу. Они стояли между стеклянными дверьми метро и книжным лотком. Одна из них держала в руках матерчатую сумку, из которой торчала белая папка.
В голове директора детективного агентства тут же созрел план действий. «Изображаю лоха!» – решил он и двинулся к женщинам.
Герман занервничал:
– Надо было идти с ним!
– Угу… – согласилась Таня. – Все-таки там твой паспорт…
Парень подался в сторону:
– Ну тогда пойдем?
– Пойдем…
Меркулов сел за стол и ткнул пальцем в недавно прочитанный Турецким документ:
– Это и есть черный список, о котором я говорил.
«Важняк» кивнул:
– Я понял…
Константин немного помолчал, потом сосредоточенно потер лоб:
– Я буду добиваться встречи с президентом… – Он вздохнул и добавил: – Мне бы еще бумаги, которые собрали Мухины.
– Что тебе, красавец? – Цыганка удивленно смотрела на Дениса. – Погадать?
– Да! – простодушно улыбаясь, ответил он.
Женщина закивала:
– Ай, молодец! Ай, умница! Сам подошел! Побольше бы таких… – Она, вероятно, хотела добавить «дураков», но вовремя удержалась.
Директор «Глории» сделал честные глаза:
– Мне говорили, что цыганки всегда все точно предсказывают! Совпадения стопроцентные!
Цветастые мошенницы дружно подтвердили:
– Это тебе верно говорили! Это тебя не обманули! Все, что будет, выложим! Всю судьбу расскажем!
– Вот здорово! – обрадовался Денис и незаметно покосился на папку. В принципе он мог вытащить ее из сумки уже сейчас, прихватив заодно и редниковский паспорт, который торчал между бумаг. Но молодой человек решил не торопиться: «Нужно окончательно отвлечь их внимание…»
– Давай руку! – сказала златозубая мымра с рыбьими глазами.
Директор «Глории» послушно протянул ладонь.
– На что гадать будем? – осведомилась цыганка. – На любовь? На карьеру?
Грязнов потупился:
– На любовь…
– Прекрасно!
И мымра принялась водить пальцем по руке клиента:
– Вижу девушку… стройную… красивую…
Денис перебил:
– Нет-нет! Это юноша!
Цыганки ошалело вытаращились на директора «Глории»:
– Юноша?…
– Ну да… – слегка покраснев, пробормотал он.
Мымра осторожно спросила:
– Так ты этот, что ли… как вас там называют…
– Ага… – вздохнул Денис. – Этот…
Данное обстоятельство неожиданно привело цыганок в неописуемый восторг.
– Вай, ни разу живого пи… пиредставителя меньшинств не видела! – умилялась одна.
– И я! И я! – вторила другая.
– А по виду и не скажешь! – удивлялась третья.
Они были так возбуждены, что абсолютно не следили за своими вещами. Денису осталось только протянуть руку и достать папку. Он уже почти сделал это, как вдруг…
– Это они! – заорал ворвавшийся в толпу Редников. – Это они! – И, бешено сверкая глазами, парень принялся хватать цыганок за блузки: – А ну отдавайте все, что украли! Слышите?! Отдавайте немедленно!
Те на миг затихли, но тут же опомнились:
– Э-э-э! Ты кто такой?! Мы тебя первый раз видим!
Герман не утихал:
– Ах вы кошелки! Да я вас сейчас в милицию сдам!
Эта угроза подействовала. Женщины снялись с места и устремились к выходу из перехода.
– А ну стоять! – закричал Редников.
Но те лишь ускорили шаг.
– Таня, беги в отделение! – посмотрел Герман на испуганно жмущуюся в стороне девушку. – Беги! А мы их задержим!
Но Денис возразил:
– Не надо никуда бежать! И задерживать тоже никого не надо!
– Но почему? – не понял Редников.
– А вот почему… – при этих словах директор «Глории» достал из-за спины белую папку и паспорт: – Ловкость рук!
Герман ошарашенно застыл:
– Вот это да!
– А деньги? – спросила вдруг Таня.
Денис усмехнулся:
– Тут уж ничего не поделаешь… Считайте, что заплатили их за билеты на представление фокусников!
Следователь Королев, расследующий дело об убийстве Шмакова, раскрыл преступление удивительно легко.
События разворачивались так.
После того как бывший алкоголик Серегин убежденно заявил ему, что ни одна машина не проезжала в субботу за домом убитого, Королев задумался. Как же это? Ведь участковый-то утверждал обратное!
Следователь поговорил с женой Серегина, но и та стояла на том, что «ни фига там никто не ездил, еханый бабай!»
«Странно…» – заключил Королев.
И приступил к необходимым следственным действиям. Надежды на успех было мало, но когда оперы уголовного розыска обшарили окрестности, им неожиданно улыбнулась удача.
В одном из помойных баков, на самом дне, они нашли старый милицейский китель.
– Это же участкового! – сказал Королев, рассматривая китель.
Казалось бы ничего особенного. Серая ткань кителя была изрядно поношена, и его давно пора было выбросить…
Но!
Частицы именно этой ткани были обнаружены экспертами-биологами под ногтями убитого Шмакова.
– Ну и ну! – поразился следователь и задержал майора Веселкина.
Экспертиза подтвердила, что китель принадлежит именно ему.
– Сдаюсь… – сказал он на допросе. – Я убил… Я…
Оказалось, что участковый уже давно работал на тамбовцев. Барона они грохнули за то, что обнаглевший вор в законе выдал секреты какого-то (следователь так и не понял какого) «питерского дела» некоему генералу ФСБ Мухину. Шмаков же был ликвидирован потому, что потерял на месте убийства свой медальон. По которому его, естественно, могли найти и расколоть милиционеры.
Обо всем этом Королев сегодня и сообщил в Генеральную прокуратуру «важняку» Турецкому, который неоднократно интересовался ходом расследования.
Валентин Попков приехал на Главпочтамт, представился директору охраны, изложил суть дела и предъявил постановление об изъятии вещественного доказательства.
– Письмо Мухину? – переспросил тот. – Посмотрим…
Через некоторое время вызванный им служащий принес пухлый конверт:
– Сегодня пришло… Заказное… Вернее, это бандероль…
Попков глянул на обратный адрес и обмер: «Osterreich, Wien, Elisabethstr. 8/145».
– Вена? – пробормотал он.
В груди затеплилась надежда.
