Андрей Троицкий - Суд Линча
Последние пару недель в бывшем диспансере царила тишина. Мальчишки здесь не показывались, испуганные слухами о том, будто на первом этаже здания в самой большой комнате, где в лучшие времена размещался кабинет оздоровительной физкультуры, нашли висящего на крюке люстры бродягу. То ли повесили, то ли сам голову в петлю сунул. Поговаривали, будто живот бродяги оказался вспоротым, а внутренности, неизвестно для чего запакованные в целлофановый пакет, нашли в подвале диспансера. Жители окрестных домов, протоптавшие через запущенный парк короткие дорожки, стали обходить опасную территорию окольными путями.
Леднев, не посвященный в зловещие тайны заброшенного кирпичного здания, сделав круг почета у бюста Сеченова и, прочитав похабные надписи на крашеном цоколе, только подивился, как здесь пусто и тихо. В прозрачной листве старой липы закричала схоронившаяся среди узловатых ветвей птица. Леднев дал ещё один круг, сел на лавочку, облезшую от краски, но весьма чистую, полез во внутренний карман черной куртки на пуговицах, вытащил свернутый трубочкой номер вчерашней прочитанной по дороге газеты и, развернув газету первой полосой к себе, стал косить взглядом на дорожку, спускавшуюся от тротуара к диспансеру.
Если Ярцев и придет, то ровно в назначенное время, решил Леднев и подумал, что сейчас он похож на персонаж старомодного детектива. Этакий только-только засланный шпион, развернув газету, ждет с трепещущим сердцем появления резидента. На мента он тоже похож. Уж лучше было загримироваться. Куда естественнее на этой лавке выглядел бы потрепанный мужчина неопределенных лет, сжимающий горлышко полупустой бутылки красного. Ханыга, ясно, зачем пришел. «А вот что здесь делает этот мужчина в приличной одежде, он-то что забыл на этой лавке?» – спросит себя Ярцев. И уже в следующую секунду, разумеется, узнает Леднева. И бросится бежать? Или сделает отчужденное лицо и пройдет мимо расслабленной походкой гуляющего денди?
Леднев надвинул на глаза козырек кепки-шестиклинки и поднял воротник куртки. Уже без двух минут, если часы не врут. А он выбрал самое неподходящее место, эту лавочку. Самую неподходящую позу… Леднев сложил газету, бросил её куда-то себе за спину и встал. Он поднял глаза на асфальтовую дорожку, по-прежнему пустую, повернул голову к диспансеру.
Человек в зеленой замшевой куртке и черных брюках шел, глядя себе под ноги, от левого угла кирпичного здания прямо на Леднева.
Кажется, у Ярцева братьев-близнецов не имеется. Высокий лоб, немного уставшее умное лицо. Кашлянув в кулак, Леднев поднялся и пошел навстречу. Тропинка от угла здания к асфальтовому пятачку с бюстом посередине оказалась узкой для двух взрослых мужчин. Трудно разойтись, не задев друг друга. Кто-то должен отступить в сторону, на газон. Мужчина в замшевой куртке оценил обстановку слишком поздно. Идущий навстречу Леднев сильно толкнул его плечом. Мужчина поднял на Леднева голубые внимательные глаза, казалось, готов был выругаться, но сказал только:
– Извините.
И сделал пару шагов вперед. Леднев в один прыжок догнал мужчину и, ухватив за рукав куртки, повернул лицом к себе.
– Узнал? – спросил Леднев. – Узнал меня, Ярцев?
– Вы обознались.
Мужчина испуганно попятился назад. Его глаза округлились. Леднев размахнулся и ударил в это открытое приятное лицо кулаком, метя костяшками пальцев в передние в верхнюю челюсть. Мужчина чуть наклонил голову вбок, и удар пришелся в основание носа. Ярцева шатнуло в сторону.
– Я не я… Не Яр… Не Я… – сказал человек, проглотив остальные слова, зажал сломанный нос ладонью.
Он размазал кровь по подбородку, между сжатых пальцев ладони появились красные капельки. Леднев ударил мужчину слева в ухо и правой в нижнюю челюсть.
Ярцев сидел на газоне, одной рукой упираясь в асфальтовую дорожку, другой, окровавленной, рукой держась за разбитое лицо. Из его глаз лились слезы боли.
– Оставьте, – бормотал мужчина, – я не…
– Да-да, ты не ты, – Леднев заскрипел зубами.
Он занес ногу, чтобы ударить носком ботинка в это источающее слезы лицо. Но сидящий на земле мужчина, мгновенно подтянул колено к груди и врезал Ледневу каблуком ботинка в щиколотку опорной ноги. Успев выбросить вперед ладони, Леднев крякнул и тяжело упал на землю. Спрятанный жухлой травой осколок бутылки косо порезал ему большой палец правой руки.
– Черт, мать твою.
Леднев сел почти на то же самое место, где только что сидел его враг и инстинктивно потер ладонью щиколотку. Попытавшись встать, Леднев охнул и снова опустился на траву. Нога не слушалась. Ярцев быстрым шагом уходил по дорожке в сторону диспансера. Леднев застонал от бессилия. Он сунул руку в карман куртки. Вытащив пистолет, обеими ладонями обхватил его рифленую рукоятку и, прицелившись Ярцеву в бедро, дважды выстрелил. Ярцев на секунду остановился, оглянулся через плечо и бросился бежать.
Снова прицелившись, Леднев дважды плавно нажал спусковой крючок. Правая нога Ярцева дернулась в сторону, он повалился на бок, затравленно обернулся, лег на живот и пополз за угол здания.
– Все, – сказал вслух Леднев. – Теперь все.
* * *Превозмогая острую боль в щиколотке, он поднялся на ноги и заковылял к Ярцеву. Тот перестал ползти, перевернулся на спину и громко застонал. Леднев оглянулся назад. Показалось, за кустами, за проволочным забором, услышав выстрелы, стали останавливаться прохожие. Ярцев приподнялся на локтях, посмотрел на разорванную ниже колена брючину, на её материю, быстро вбирающую в себя черную кровь. Он пощупал пальцами, цела ли кость и сказал: «Ох». Леднев встал над Ярцевым, держа пистолет в опущенной руке. В кроне ближней к Ледневу липы прокричала ворона.
– Я ни в чем не виноват, – сказал Ярцев. Капля крови с его подбородка упала на грудь белой сорочки. – Я не виновен. Вы ошибаетесь. Давайте разберемся, я не виновен.
– Я знаю, – сказал Леднев. – Я все знаю.
Он поднял пистолет.
– Я не виновен, – Ярцев упал спиной на траву и закрыл лицо руками.
– Сука, – вдруг заорал Ярцев в полный голос.
– Люди, убивают!
Леднев выстрелил. Ворона, взлетев с дерева, отчаянно закричала, захлопала крыльями и улетела прочь. Пуля, пробив насквозь горло Ярцева, вырвала позвонок. Тело дернулось, изогнулось в предсмертной конвульсии. Замшевая куртка и сорочка задрались вверх, обнажился белый волосатый живот. Леднев взял чуть выше и пустил следующую пулю в лицо, такое умное и немного усталое, между двух голубых глаз. Леднев успел подумать, что так хладнокровно в людей не стреляют. Так загоняют гвозди, одним ударом молотка по самую шляпку. Последний выстрел он сделал в грудь уже мертвого Ярцева, опустил пистолет и стал смотреть, как на белой сорочке, быстро увеличиваясь в размерах, расплывается багровое пятно с черной дыркой посередине. Леднев стоял над телом, не двигаясь, словно пришел сюда слушать тишину.
– Иван Сергеевич, он готов.
Чья– то рука опустилась сзади на плечо Леднева. Он вздрогнул от неожиданности, обернулся. Незнакомый мужчина, больно ухватив Леднева за локоть своей сильной кистью, потащил за собой, за угол диспансера. Леднев, плохо понимавший, что с ним происходит и куда его тянет этот незнакомец, попытался вырваться.
– Я Шатров, друг Мельникова, его бывший сослуживец, – сказал мужчина на ходу. – Пойдемте же. И давайте сюда пистолет.
Незнакомец легко выхватил из руки Леднева уже бесполезное оружие, спрятал его где-то за пазухой. Быстрым шагом они обошли здание диспансера, прошли территорией заброшенного парка, миновав какие-то одноэтажные хозяйственные постройки, через ворота, створки которых, снятые с петель, показывали свои ржавые углы из канавы. Леднев, превозмогая боль в ноге, шагал быстро, почти бежал. Глухой длинный двор, поворот, арка под домом.
– Не бегите, – сказал Шатров. – Идите быстро, но не бегите.
Оказавшись в узком переулке, Шатров снова схватил за рукав свернувшего не в ту сторону Леднева.
– Там машина, нам туда.
– Это же Мельникова «Жигули», – от слишком быстрой ходьбы у Леднева началась одышка.
– Мельникова, – ответил Шатров.
Он залез в машину, открыл дверцу Ледневу и рванул с места. Переведя дух, Леднев вытащил непослушными пальцами сигареты и спички.
– Вы-то как здесь оказались? – спросил он, глубоко затянувшись. Леднев ещё плохо соображал, его мутило, тошнота подкатывала к горлу и снова проваливалась в желудок.
– Мельников просил присмотреть за вами, – сказал Шатров. – Ну, во избежание всяких неожиданностей, недоразумений всяких. – Этот Ярцев мог прийти не один, да мало ли что…
– Или я мог дело испортить, до конца не довести, – продолжил мысль Леднев.
– Точно, – кивнул Шатров. – Все-таки первый раз всегда трудно… Могли не справиться с волнением. Но вы ничего, молодцом.
– А что мне теперь делать?
– Что хотите, – Шатров пожал плечами. – Только не приходите ко мне на Петровку оформлять явку с повинной.
