Данил Корецкий - Счастливых бандитов не бывает
Вареник оскалил в улыбке неровные зубы.
— Да здесь и видел! Это ментовский подполкан из Тиходонска, Коренев. Лис кликуха. Он меня допрашивал, вон, как ты в прошлый раз. Только ты меня одуревшего от наркоза пытал да запугивал, я и не знаю, что там тебе наговорил да что подписал. А ему я все, как было, рассказал. Что ни про каких «колдунов» не знаю, автомат Валек в Тиходонске купил, он из него и по гаишникам шмалял. А я вообще не при делах! Так и записывай!
Майор Сочнев почувствовал, что пол под ним закачался. При трех свидетелях этот гад полностью уничтожил самые важные доказательства против Лиса. Да и, пожалуй, единственные…
— Чего хлебалом щелкаешь? Пиши давай! — прикрикнул Вареник, как будто именно он был здесь главным. И почему-то подмигнул контролеру. Видно, они все тут повязаны — и пьют вместе, и деньги делят… Только откуда здесь деньги?
Непослушной рукой Сочнев заполнил протокол, дал подписать медсестрам, Вареник тоже поставил корявую закорючку.
— А все, что я говорил в прошлый раз, можешь в сортир на гвоздик повесить! Я отказываюсь от той брехни, потому что ты меня на понт взял, запугал, с толку сбил! Ну, чего уставился? Запугивал, запугивал, не надо! Охранник, которого ты в коридор выгнал, он слышал, как я тогда орал! А у меня, межпрочим, тогда шов на ноге разошелся! Факт! Это все в истории болезни записано! Потому как ты меня по гипсу кулаком ударил!
— Да ты что?! Когда я тебя бил?!
— А тогда, когда обещал наркоту колоть! Забыл? Наврал с три короба, сука!
Сочнев ушам своим не верил. Глазам тоже. Это было настолько невероятно, будто происходило с кем-то другим, не с ним. У него даже рука зачесалась — правая, в которой он папочку держал, — переехать сейчас Вареника по роже, кулаком, средней косточкой под нос, чтобы провалились зубы в глотку, чтоб подавился и навсегда заткнулся… Но тут полно свидетелей, и есть что-то странное в их пассивном молчании — в другое время контролер обязательно бы успокоил распоясавшегося зека… А у этого из-под халата гражданские штаны выглядывают, обнаглел, даже форму не носит… И почему эта тварь так уверена? Странно все это… Очень странно!
— Вот как, значит, — произнес Сочнев самым тихим и самым страшным своим голосом, от которого оппозиционный активист Пальчухин обычно бледнел и покрывался гусиной кожей. — Что ж, дело твое. За дачу ложных показаний знаешь, что бывает?
— Когда укол сделаешь, тогда и будут тебе показания, какие надо! А так — на! — Вареник выставил вперед кукиш.
Сочнев, развернувшись, раздвинул медсестер и вышел в коридор. Рыжий шел за ним.
— Где у вас начальник больницы? — спросил майор.
— Пойдемте, я покажу! — охотно вызвался «подосиновик». И сочувственно сказал: — Он борзой, этот Уваров! Хорошо еще драться не накинулся. Я нарочно рядом стоял — от него всего ждать можно!
«Как он накинется, если на растяжках висит?» — подумал Сочнев.
Его не оставляло ощущение какой-то нарочитости, искусственности происходящего. Будто вошел в комнату, разговаривает с жильцами, а оказывается — попал на театральную сцену, все здесь не настоящее: и телевизор, и шкаф на заднем плане, и книжные полки, и нарисованный задник с окном… Бутафория это, реквизит! И не жильцы это совсем, а артисты! И говорят они не от души, а то, что в роли написано…
Бред какой-то! Это от нервов — давление поднялось, голова кружится, даже соображать плохо стал.
— Потому что распустили вы их! — буркнул он. — Режима нет!
Они спустились на второй этаж. Рыжий провожатый открыл черную дверь с белой картонной табличкой.
— Разрешите, Василий Борисович? К вам тут товарищ из ФСБ…
— Заходите, заходите, — полный мужчина в тщательно отглаженном белом халате привстал из-за стола навстречу, подал холодную руку, взглянул на удостоверение.
— Сочнев? Майор Сочнев? Ага! — с каким-то непонятным выражением произнес он. Создавалось впечатление, что главврач заранее знал о его приезде, но встречи не хотел и надеялся, что визит по каким-то причинам не состоится.
Опять глупые мысли в голову лезут… Это все от давления…
— Слушаю вас, товарищ майор! — Василий Борисович надел круглые очки в тонкой оправе и глянул сквозь синеватые стекла сразу увеличившимися глазами. Он был на кого-то похож, но Сочнев не мог вспомнить — на кого. И никак не мог сформулировать то, что хотел сказать.
— Я по поводу вашего м-м… пациента. Уварова Евгения. Он возбужден, агрессивен и срывает мне опознание. Очень важное опознание!
Главврач неестественно большими цепкими глазами ощупывал его лицо. Казалось, он вообще не слушал. Потому что знает все наперед.
Сочнев тряхнул головой.
— Он наркозависимый, и ему нужна доза… Ну, вы понимаете…
— Не совсем. Доза… чего?
Сочнев замялся. Ему вдруг показалось, что все катится куда-то не туда, куда оно должно катиться. И, что самое удивительное, он сам, своими усилиями как-то способствует этому процессу. Опять бред, короче.
— Да все равно чего… Хоть морфина, хоть опия, на ваше усмотрение…
— Так это же наркотики! — изумленно вымолвил Василий Борисович. — Вы понимаете, что говорите?! У Уварова нет медицинских показаний…
— Зато у меня есть оперативная необходимость! — как можно солиднее произнес Сочнев. — Это нужно для следствия!
Главврач прокашлялся, покрутил головой, вытер рот огромным платком. Как артист перед выходом на сцену. А потом громко и отчетливо произнес:
— При чем оперативная необходимость и незаконный сбыт наркотиков?! Разве в интересах следствия совершают преступления?! И кто будет за это отвечать?! Я не буду! Может, вы возьмете ответственность на себя? Может, вы напишете мне официальное указание?!
Возмущенный громовой голос слышен был, наверное, на всей улице Пирогова, а может, даже доносился до Тиходонского УФСБ.
— Это подсудное дело! Ваше начальство разрешило такие аферы? Я сейчас напишу рапорт!
У Сочнева даже волосы на макушке зашевелились, а рука, держащая папку, вспотела. Он стал спиной пятиться к выходу. Это было похоже на многосерийный сонный бред, когда спишь после попойки лицом в подушку.
— Это провокация. Вы сорвали мне следственное мероприятие! — заорал в свою очередь Сочнев, доведенный до полного отчаяния.
— Не думал я, что чекисты такими делишками занимаются! — раздался голос сзади. Это был рыжий контролер, он уже снял халат и стоял в гражданском костюме, чему-то улыбаясь. Сочнев совсем забыл про него.
— Можно хоть сейчас протокол составлять и уголовное дело возбуждать!
Сочнев сам не помнил, как выскочил из кабинета. Самое удивительное, что, оказавшись в коридоре, он стал набирать номер генерала Лизутина. Рассказать, как обошлись с ним в Воронеже. В самом деле собрался жаловаться… И только когда звонок уже пошел, он вдруг понял: на что жаловаться-то? На самого себя надо жаловаться! Он быстро нажал «отбой». Потом выключил телефон вообще — на случай, если генерал перезвонит поинтересоваться, что случилось.
Он вышел на лестничную площадку, постоял, собираясь с мыслями. Что-то тут не то! Как в тумане спустился вниз и вышел на холодный воздух.
Обманное бледно-желтое солнце продолжало поливать воронежские улицы негреющими лучами. Сочнев посмотрел на часы: прошло чуть больше часа с тех пор, как он вошел в здание тюремной больницы, переполненный самыми радостными ожиданиями… Он плотнее запахнул пальто, прошел до конца улицы, ни о чем не думая. Увидев заснеженный скверик, сел на спинку скамейки, поставив ноги на сиденье, достал из папки банку пива, предназначенную для Вареника, открыл и залпом выпил. Не то. Ему хотелось водки. Водку он будет пить в поезде, уже скоро. Завтра утром на доклад к Лизутину, но можно зажевать мятной жвачкой… А что он скажет генералу?
Об этом Сочнев пока не знал. Придется выкручиваться, придумывать что-то. Опять, опять…
Он с хрустом смял пустую банку, швырнул под ноги.
И вдруг все понял.
Это «постановка». «Разводка». И он даже знал, кто ее автор.
Сволочь!!!
Чувство снисхождения к поверженному врагу прошло, как и не бывало. Он снова ненавидел Коренева. Ненавидел люто. В эту минуту он готов был получить табельный пистолет и застрелить хитроумного мента, пусть даже это навсегда погубит его собственную жизнь. Но наплыв патологической ярости быстро прошел. Пистолет ему никто не выдаст, да и без стрельбы вполне можно обойтись.
Это ерунда. Никаких доказательств против него нет. Свидетели все из больничного персонала, никто их и слушать не станет. «Контора» своих в обиду не дает. Главное, самому не дергаться, не суетиться, продумывать каждый шаг. Лиса все равно можно прижать… Обойдемся и без Вареника! Одних телефонных звонков из особняка Креста хватит… Ну, пусть без руководства бандой, но и одной связи с «колдунами» достаточно, чтобы он вылетел из органов.
