Водка - Виктор Алексеевич Мясников
- А меня не колышет. Сам разбирайся с Труней. Ты ему свою бабу продал, он мне перекинул. Сперва вообще собирался в проститутки сдать, долг отрабатывать. Так что успокойся. - Олег подумал, чего бы ещё такого убедительного добавить, и нашел: - По понятиям, если авторитет что сделал, так тому и быть. Иначе он с тобой разбираться будет.
Наверное, это прозвучало недостаточно убедительно. Потому что Вася сделал шаг и резко выбросил вперед кулак. И попал Олегу в зубы, как обещал. Острая боль, онемевшие губы и соленый вкус во рту. Второй удар просвистел мимо - Олег увернулся. И полоснул Васю кухонным ножом по жирному валику над брючным ремнем.
Вася замер с раскрытым ртом. Оторопело посмотрел на свое брюхо, раздвинул края рубашки. Жирный валик оставался по-прежнему белым, как свежее сливочное масло. Не веря своему счастью, Вася перевел взгляд на большой ножик в руке врага. Снова скосил глаза на живот и приподнял майку. Кожа под ней оказалась загорелой. Но когда Вася собрался снова кинуться в драку и радостно гоготнул, брюхо колыхнулось, и на нем резко обозначилась поперечная красная нить. Она дернулась, вместе с животом, словно живая, и стала потихоньку расползаться в ширину. Желание воевать у Васи сразу пропало. Кровь отлила от лица.
- Не шевелись, а то кишки выпадут, - посоветовал Олег, на всякий случай держась на расстоянии.
Левой рукой он потрогал свои губы. На пальцах осталась кровь. У него тоже не было желания воевать. Ему хотелось поскорей уйти. И эта заплаканная Люба сейчас была ему ни к чему.
- Сука, - страдальчески прошептал Вася.
- Сядь осторожненько и придержи, - сказал Олег. - С часок не двигайся, чтоб края не обтрепались. И кровотечение прекратится. Потом можешь в больницу топать. А можешь так просто полежать.
Люба, округлившимися глазами наблюдавшая эту сцену, вдруг зашевелилась. Она быстро натянула куртку, подняла красную сумку со своими вещами и повесила на плечо. Потом подхватила маленькую сумочку и направилась к дверям. Олег подождал, пока она выйдет на лестницу, тоже подхватил свою черную сумку и выскользнул из квартиры. Хоть он и старался изо всех сил выглядеть спокойным, сердце колотилось, как бешеное. Захлопнув за собой дверь, он сунул кухонный ножик в свою сумку и быстро стал спускаться по лестнице, поторапливая Любу.
Выйдя на улицу, он увидел приближающиеся "жигули" и вскинул руку. Машина тут же остановилась, видно, водитель был не прочь подзаработать.
- До вокзала подбросишь?
- Двадцатка, - отозвался пожилой мужик за рулем. Что ж, пенсионерам в наше время деньги всего нужней.
Люба сама, без понуканий села в машину. Олег забросил внутрь багаж и тоже занял место. Он все время поглядывал на разбитую дверь подъезда, опасаясь, что Вася может очнуться и устроить какую-нибудь гадость. Но все обошлось.
ДВА БОМЖА
Через пятнадцать минут они уже вышли на вокзальной площади. Дошли до троллейбусной остановки, и Олег поставил сумки на скамейку. Сел. Рядом устроилась Люба. Достала из сумочки косметичку, развернула пудреницу. Критически оглядела себя в зеркальце на внутренней стороне верхней крышки. Вздохнула. Принялась запудривать подглазья.
- Надеюсь, ты хорошо саданул этой сволочи, - сказала вдруг негромко, но с нескрываемой ненавистью. - Надеюсь, он там и сдохнет.
- Не надейся. - Олег покосился на людей, стоящих на остановке. - В худшем случае я ему только шкуру попортил. Через три дня заживет.
- Жаль. - Люба захлопнула пудреницу. - Сам меня подставил, отдал. А я-то дура... То он последнюю неделю все приговаривал: другая жизнь, другая жизнь. Как же, устроит ему Труня другую жизнь. Эта гнида жирная собственную мать обворует и продаст. Жалко денег? - подняла глаза на Олега. - Думаешь, правда, жирный трахнул бы разок и отпустил?
- Ничего я не думаю, - сказал Олег и достал сигареты. - А денег жалко, конечно. У меня других нет. Может, и в самом деле, развел меня Труня, как лоха, на бабки.
- Мне Райка как-то, давно уже, рассказывала, что в прошлом году вот так же они девчонку в "Багиру" сдали. А чего, та у матери одна, заступиться некому. Девка до сих пор по саунам отрабатывает. Цену неправильную на коньяк ей сами сказали. Вернее, привезли дорогой, а не предупредили. Она по старой цене выставила, как дешевый. И где это видано, чтобы сорок бутылок коньяка за день ушло? Сами же, небось, и скупили специально. А после смены предъяву ей сделали. Ты, мол, дура такая, в тетрадку не заглянула, цену не проверила. Плати разницу. Тут же на счетчик поставили, расписки отобрали. А потом прямиком из киоска в сауну и отвезли...
- За тебя, я так понимаю, тоже заступиться некому? - спросил Олег.
- Был Васька, да сплыл, - она с презреньем плюнула на асфальт.
- Значит, надо к родителям ехать, - подвел итог Олег. - Где они у тебя?
- А кто их знает, где они сейчас водку пьянствуют. Думаешь, матери до меня дело есть? - Она плюнула ещё раз. - Про отчима и не говорю. Еле дотерпела до окончания школы. Так, сволочь, и норовил лапнуть все время. Мало ему двух раз в тюрьме. Раньше жили в Нижнем Палыме. Слыхал?
- На севере где-то?
- Вот именно, что где-то. Черт два месяца по болотам шарил, пока нашел, а как нашел - удавился с тоски. Раньше там колония была, лес рубили. А как весь вырубили, лагерь снесли. Остались только бывшие охранники да освободившиеся зэки. Мать там на узле связи сидела, а отчим срок мотал. Только они уже переехали оттуда куда-то в Кузбасс. Отчима какой-то подельщик зазвал. А я в это время как раз из общаги ушла к Ваське. Так что я не знаю, где мать, а она не знает, где я. Да и знать неохота никому.
- Веселая история, - посочувствовал Олег. - Выходит, тебе и податься некуда.
- Только к тебе. Тем более, раз уж купил... - Она не смотрел на Олега. - К Ваське мне возврата все равно уже нет...
- Ну, и компания подобралась, - вздохнул Олег, - два бомжа. У меня ведь тоже своего угла
