Пепел звезд - Гайворонская Елена Михайловна
Вновь сигнал с компьютера. Держась за грудь, Кротов еле дотащился до него. Почему-то он внезапно почувствовал себя очень старым и уставшим, будто ему было не пятьдесят, а все сто. Текст издевательски выплясывал, подмигивая и меняя цвет.
– Ну как, понравилось кино?
– Я убью тебя, сволочь, гад!
– Это невозможно.
– Почему?
– Потому что я уже мертв. Добро пожаловать в ад, Крот. Нам здесь тебя не хватает…
Не может быть! Антон Громов, призрак, материализовавшийся из его ночных кошмаров… Этого не может быть! Не может быть!!!
Ему стало вдруг нечем дышать. Он хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, но заглатывал лишь боль. Острую, чудовищную, раздирающую грудь. Хотел позвать на помощь, но из горла вырвался лишь хрип. Он едва сумел дотащиться до дивана и скорчиться на боку, пачкая подушки бегущей по губам слюной. А перед глазами продолжали мелькать отпечатавшиеся на стене буквы: «Добро пожаловать в ад».
Молодой человек с худым вытянутым птичьим лицом и забранным в конский хвост жидкими бесцветными волосами с удивлением наблюдал из окна непритязательный подержанный «БМВ», как из загородного дома Виталия Кротова двое дюжих санитаров в накинутых поверх халатов куртках выносят на носилках запакованное в черный целлофан тело, задвигая его в карету «Скорой», которая неторопливо, не включая мигалок, отъезжает прочь.
– Что за… – пробормотал парень, почавкав жвачкой, вылез из машины.
На «крылечке» покуривали озабоченные братки, обсуждая, куда теперь податься, к кому наняться в услужение.
– Что за дела, ребята? – спросил парень, не вынимая рук из карманов хламидного хипповского пальто, – когой-то понесли?
– А те че?
– У меня с Виталием встреча назначена.
– Ты теперь с ним только при одном условии можешь встретиться – если в ящик сыграешь, – мрачно сказал один из братков, ковырнув в носу.
Птичий лоб парня прорезала недовольная морщинка.
– Его что, убрали?
– Убрали. Да не те, – хмыкнул мордастый телохранитель. – Не того боялся. Сердце чаще надо было проверять. Инфаркт. И куда, твою мать, в политику лез?
– А там все сердечники. Модно.
Братва кисло рассмеялась. Вот уж не думали, что с их профессией можно остаться без работы…
– Эх, знать бы, кто платит тем отморозкам, что наших мочили. Наверняка, хорошие бабки. К нему бы попасть…
– А этот-то «хиппи» где? – спохватился кто-то.
Но тот уже испарился, как призрак.
Подержанная «БМВ» следовала в сторону Шереметьево-2.
– Твою мать, – перемалывая жвачку, недовольно сказал «хиппи», обращаясь в законное пространство.
– Сука ты, Крот. Не мог еще немного подождать. Вес равно бы сдох. Только я бы за тебя такие бабки получил! Ты, наверно, даже не думал, сколько стоишь. Интересно, кто тебя заказал? Я его и не видел.
Кто-то вышел на меня по Интернету и переслал такие бабки! Блин! Теперь вернуть придется. Вот жалость. Так, кажется, у нас звонит телефон. И кому-то еще я понадобился?
– Тарантино? – голос далекий, явно измененный, как через синтезатор.
– Ну…
– Заказчик.
– А тебя как зовут?
– Скорсезе.
– Ха-за! – киллер засмеялся, как заблеял, – ценю чувство юмора.
– Как наш Кротов?
– Он труп. Только я, к сожалению, не имею к этому отношения. Инфаркт.
– Он точно мертв?
– На все «сто». Куда вернуть задаток?
– Оставь себе.
Раздались короткие гудки.
– Вот спасибо, добрый человек! – киллер оскалился в довольной улыбке.
– Положишь его к себе в гроб, придурок, – сказала Марина.
Закурив, она подошла к огромному, в полстены, окну. На фоне ночного неба, как на картинке, четко вырисовывался силуэт Эйфелевой башни.
– Ада…
– Борис?! – она закрыла глаза. И тотчас открыла снова. Видение не исчезло. Значит, она еще не страдает галлюцинациями.
– Откуда ты?
– С самолета. Я услышал по СиЭнЭн и сразу прилетел.
Горячие губы коснулись ее губ. Словно обожгло током. Сделав невероятное усилие, она вымолвила:
– Уходи.
И отвернулась к стене.
– Почему?! – в его голосе искреннее огорчение, недоумение, обида.
– Уезжай, – упрямо повторила она, – мне не нужна твоя жалость.
– А как насчет любви?
– Боже мой! – воскликнула она, вновь повернувшись, – зачем ты меня мучаешь? Я никогда не стану прежней!
– Моделью года? Ну и что? Мне этого не надо. Помнишь тот вечер, когда мы познакомились? Ты тогда сказала, что глупо чваниться тем, что от тебя не зависит – национальностью, семьей, внешностью… Что главное то, какой ты есть. Твои человеческие качества. Твоя душа… Тогда я и влюбился в тебя. Не в топ-модель, а в милую добрую девушку. И она никуда не делась. Она здесь, передо мной. Знаешь, это звучит ужасно эгоистично, но та Ада Беркер, что была прежде, была мне все же не по зубам. Богатая известная красавица и программист средней внешности и зарплаты… На работе смеялись надо мной, когда услышали, что я на что-то надеюсь. А теперь… ты обычная, земная, понимаешь? Ты нужна мне больше, чем прежде. Скажи, что я тоже нужен тебе…
На бледном личике девушки появилась робкая улыбка.
– Ты понимаешь, – прошептала она, – что мне придется еще год кочевать по клиникам, чтобы снова нормально ходить?
– Поверь, – сказал Борис, поднося к губам ее тонкие пальцы, – это такая мелочь по сравнению с тем, что тебе придется провести со мной всю оставшуюся жизнь…
Глава 3
Элитный подмосковный пансионат, затерянный на клочке дикой, практически нетронутой, насколько это возможно при непосредственной близости к мегаполису, природы, в эти яркие февральские дни был закрыт для отдыхающих. Но не пустовал. Автостоянка пансионата напоминала международный автосалон. Обилие «Мерседесов» и «БМВ», навороченных по последнему слову техники и писку моды, у человека чувствительного запросто могло бы вызвать обострение хронической болезни.
По лесистой территории пансионата прогуливались немногословные крепкие ребята, из-под курток и «пилотов» которых нет-нет, да и топорщились предательски стальные «стволы».
Сей многочисленный эскорт принадлежал довольно небольшой группе немолодых господ, приехавших сюда отнюдь не подышать свежим воздухом.
То, что здесь, в большом, нашпигованном новейшей аппаратурой конференцзале должно было вот-вот произойти, на блатном жаргоне называлось сходкой. Но, не менее верно, это действо можно было окрестить встречей на высшем уровне, поскольку в холеных, кое-где подпорченных татуировками, руках приехавших господ была сосредоточена большая часть российского и немалая – зарубежного капиталов. Бойкий же на язык журналист, будь он туда допущен, справедливо мог бы обозвать эту тусовку и советом наций, поскольку за большим, хоть и не круглым, столом, мирно соседствовали русский и чеченец, армянин и азербайджанец, украинец и еврей. Что еще раз доказывало непреложную, еще стариком Марксом подмеченную истину – большие деньги не только не пахнут, но еще и не имеют различий ни по национальному, ни по партийному, ни по какому еще признаку.
Накачанные телохранители, казалось, также не испытывали друг к другу неприязни. Возможно, еще вчера, по приказу господ, они палили друг в друга. И, быть может, станут делать это завтра. Все понимали, такая работа – никуда не денешься. Но сегодня они были рады установившемуся «водяному перемирию». Лузгали семечки, стреляли только сигаретки, обсуждали оружие, кабаки, девочке и, как водится, хозяев с их проблемами.
– Слыхали, Крот коньки отбросил?
– Кто будет вместо него?
– Хрен знает.
– Мерина нашли. И его замочили.
– Ну да? Кто?
– А кто знает? Должно, те отморозки, что с ними воюют. Как Грома с Профессором шлепнули, так и завертелось.
– Да, таких разборок и не припомнить.
– Хорошо, нас не трогали.
– А че сюда-то приехали?
