Хроники лечебницы - Дэниел Киз
— Вы жестоки. Хотите, чтобы я сошла с ума?
— Я хочу помочь тебе вытравить ложь, которую Алексий внедрил в твой разум. Он заставил тебя поверить, что твои соотечественники — это зло.
— Так и есть.
— 17N и МЕК втянули тебя в свой террористический заговор с целью убить невинных детей, которые будут умирать в школах и на детских площадках, если ты не сможешь увидеть свет. Малыши будут умирать на руках своих матерей, прямо на улицах.
— Я так же виновна, как и другие. Я помогала ограбить банк, чтобы у них были деньги на это ужасное средство.
— Ты можешь искупить свою вину, если поможешь их остановить.
— Я все равно не думаю, что Алексий сделал бы что-то подобное.
— В течение суток кожа зараженных сибирской язвой начинает синеть. Дыхание становится ужасно болезненным. Визуализируй это. Приступы кашля, конвульсии, а потом внезапная…
— Прекратите!
— Смерть.
— Я сказала, прекратите!
— Только ты можешь прекратить это, Рэйвен.
Он увидел слезы у нее в глазах.
— Вы мной манипулируете, обращаете против человека, которого я люблю.
— Спящие агенты МЕК и 17N собираются обрушить эту чуму на три объекта. Но мы не знаем как. Время на исходе. Мне нужно, чтобы ты мне помогла понять, как это можно сделать.
Ее голос огрубел.
— Вы хотите передать все это судье?
— Судья Родригес приказала мне вылечить тебя и доложить ей о результатах.
Она выглядела предельно спокойно.
— Делайте, что должны. А я сделаю, что должна я.
— Мы можем об этом поговорить?
— Хватит разговоров! Выход вы сами найдете: в подвал и по туннелю.
Она вышла из комнаты, хлопнув дверью. Он долго стоял на месте, затем спустился в подвал, прошел по туннелю и через калитку вышел в пещеру. Дойдя до машины, он позвонил Дугану.
— Это Кайл. Отзовите СТЗИГ. Не нужно переправлять ее в Афины. У меня прорыв.
— Я слушаю.
— Безликая богиня — это статуя Цереры с гладким лицом на вершине чикагской торговой палаты.
— Вы уверены, что ее словам можно доверять?
— Это вы ФБР. Вы должны это установить.
— Тем больше смысла в экстренной экстрадиции.
— Зачем? Вы получили, что вам нужно.
— Не все. Алексий и Мирон еще на свободе. МЕК еще участвуют в игре, а время на исходе. Если она сумела вспомнить где и знает что, тогда она наверняка знает, как спящие агенты собираются использовать свое оружие.
— Она вам не нужна, чтобы найти их.
— Это должна установить группа по борьбе с терроризмом. Я отдаю приказ судебным приставам забрать ее.
— Дайте мне еще немного времени. Я попытаюсь выяснить, как должна распространяться язва.
— Мы больше не можем ждать.
— Всего лишь сутки. Я вернусь в дом и погружу ее в новые образы.
— Это невозможно.
— Иначе она может покончить с собой.
— Придется пойти на этот риск.
Кайл услышал голос Тии:
— Еще одни сутки не сделают большой разницы.
Дуган замялся.
— Окей, Кайл, двадцать четыре часа — и ваша работа сделана. После этого в дело вступит Система транспортировки заключенных и иностранных граждан и переправит ее в Грецию.
— Вы не пожалеете — я сделаю все…
Но Дуган не стал дослушивать. Кайл выключил свой телефон и поднял взгляд на лечебницу. В древней легенде афиняне отрезали крылья своей богине, чтобы Бескрылая Победа никогда не смогла улететь с афинского Акрополя.
У него возникло ощущение, что Рэйвен-Никки — как и Ника Аптерос — никогда не улетит из своего скалистого прибежища.
Глава семидесятая
Алексий повернул на дорогу, ведущую к уэйбриджской лечебнице. На парковке стояли синий «Мерседес» и красный «Ягуар». Значит, Рэйвен здесь. Но кто еще? Выходя из фургона, он взял с собой посылку и кейс. Он не полагался на везение.
Когда он шел по засохшему саду мимо ржавого фонтана, с деревьев вспорхнула стая черных дроздов. Ему на ум пришла пословица «Ворон ворону глаз не выклюет».
У главного входа дверь и окна были заколочены.
— Эй! — крикнул он. — Есть тут кто?
Нет ответа.
— Есть кто внутри? — крикнул он.
Только шелест листвы.
— Хватит кричать! Разбудишь мертвых! — раздался голос Рэйвен из кустарника слева от него. — У меня пушка! Говори, кто ты, или стреляю!
Берет на понт? Лучше не рисковать.
— Это я, Алексий.
— Иди медленно к западной части здания, но руки держи в воздухе, чтобы я их видела.
— Это ты, Никки? Я тебя искал.
Он увидел, как она встает из-за кустов. Если у нее пистолет, ей ничего не стоит уложить его.
— Как ты узнала, что я здесь?
— Там, где сидит стая птиц, — сказала она, — противника нет. Шум в темноте выдает тревогу.
— А, так ты запомнила, как я цитировал «Искусство войны» Суня Цзы. Ты всегда только притворялась дурочкой.
— В картах Таро дурак — он же Шут — это нулевой козырь, — она рассмеялась. — Но это не Башня, пораженная молнией. Видишь: моя башня на семи ветрах все еще стоит, а я Верховная жрица.
Значит, она помнила катрены Тедеску. Нужно действовать осторожно, чтобы не спугнуть ее.
— Можно мне подойти, Ваше Святейшество?
— Зачем ты пришел, Алексий?
Он подошел к ней по тропинке.
— Чтобы найти родную душу.
Она указала на упаковку.
— Что ты несешь?
— Подарок тебе, милая.
— Дай посмотреть.
— Потом, дорогая. Это сюрприз в честь примирения.
— Входи в тайное убежище моего детства.
— Вход запечатан. Как нам попасть внутрь?
Она провела его через пещеру и коридор. Он не ожидал, что можно вот так проникнуть в подвал, а оттуда — в вестибюль.
— Куда ты меня ведешь? — спросил он.
— В комнату за сестринским постом.
Когда они поднялись на второй этаж, она провела его мимо конторки в маленькую комнату.
— Здесь отдыхали медсестры. Теперь я часто провожу здесь время.
Он почувствовал, как его рука дрогнула в ее руке. Осторожно, нельзя, чтобы она что-то заподозрила. Если она вспомнила все загадки Тедеску, он не мог допустить, чтобы она выдала это ФБР.
Ему стало жаль ее, но он отбросил это чувство. Ему хотелось насладиться последними моментами вместе с ней и запомнить их.
Глава семьдесят первая
Она знала, что Кайл ошибался. Алексий любил ее. Они могли бы начать жизнь вместе.
— Тебе, наверное, было больно, — сказал Алексий, — быть здесь одной, заново переживать ужасы прошлого.
Ей хотелось сказать, что в этом месте она никогда не была одна, но был ли он готов услышать о ее духах-хранителях? Она прильнула к его руке.
— Теперь, когда ты здесь, чтобы защитить меня, я больше никогда не
