Андрей Белозеров - Роскошь нечеловеческого общения
Вот хоть сегодняшний случай. Конечно, провокация со взрывчаткой на кладбище несла на себе некий оттенок пораженчества, истерики, была не очень правдоподобна, но тем не менее выжать из нее готовое уголовное дело было легче легкого. И тут, откуда ни возьмись, этот сторож. Надо же!
"Знал бы, где упасть, соломку бы подстелил..." - думал Панков. Хорошо еще, что оказался на месте этот стукач Радужный (Алексей Владимирович искренне презирал такой тип людей), - сидел у Греча, выпивал-закусывал, о высоком, вероятно, беседовал и застал, между делом, сумасшедшего кладбищенского алкоголика. Ну, "стукнул" Смолянинову, понятное дело. А если бы не "стукнул"? Если бы они начали операцию? Жена Павла Романовича уже на приеме у начальника УВД... Сраму было бы - не то что на весь Город, на всю страну.
Смолянинов смотрел на Панкова без всякого выражения. Такой взгляд, Панков знал это из собственного опыта, обычно предвещает самое неприятное.
- В общем, так, Леша, - повторил Смолянинов. - Операция должна быть завершена.
- Каким образом? - спросил Панков с непонимающим видом.
- Каким образом?.. Это, Леша, ты сам должен решить. У тебя есть опыт. Ты меня понимаешь? Там, - Смолянинов кивнул на телефон, - нам дают карт-бланш. Ты руководишь операцией...
- Формально, - заметил Панков, но Смолянинов сделал вид, что не расслышал последнего слова.
- Они, - генерал снова покосился на телефон, - идут на принцип. Если ты думаешь, что мне это все очень приятно...
- То есть дана команда на....
- Я вижу, ты правильно меня понял, - сказал Смолянинов.
- Ну и?
- Что - "ну и"? Действуй. Свяжись с Генделем. Через него лучше всего.
- С Генделем...
Панков усмехнулся. Трансформация Алексея Генделя происходила прямо на его глазах. Бандит, "авторитет", которым был Гендель, несмотря на свою молодость, после выборов мгновенно превратился если и не в уважаемого, то, во всяком случае, в очень солидного предпринимателя.
- С Генделем, - повторил Панков, покачав головой.
Генерал молча наблюдал за ним.
- И что я ему скажу?
- Назовешь сумму. И сроки. Он все сделает.
- А сумма?..
- Сумма вот.
Генерал неожиданно наклонился и извлек из-под стола небольшой кейс.
- Тут вся сумма. Распоряжайся по своему усмотрению.
- Срок? - еще не вполне поверив в то, что происходило сейчас в кабинете, спросил Панков.
- Срок... Как сам думаешь?
- Думаю, неделя...
- Много. Все маршруты объекта нам известны. Все его рабочее расписание тоже. Даю на все про все три дня. И никаких! - выкрикнул Смолянинов, заметив, что Панков пытается возразить. - Это последняя акция. Мы должны закрыть дело. Хоть так, хоть эдак. - Он снова кивнул на телефон. - Сам понимаешь... Все, иди работай.
Глава 4
"Серьезно за него взялись. И их уже не остановишь. Если такие слова говорятся, значит, решение принято на самом верху. Ну, может быть, не на самом, но на верху, это точно. И против такого танка с пустыми руками не попрешь.. Размажет... Мне, судя по всему, тоже кранты. То-то я думал - что это они набрали такую бригаду следователей? Все из провинции, все неженатые... Всем золотые горы посулили... Правильно. Выгорит дело - можно кинуть кость. Не выгорит - можно и в расход списать. Никто не хватится. Никто защищать не будет. И плакать никто не будет. Да наплевать им на защитников, просто шуму не хотят. А исчезну я - не то, что шуму не будет, и не заметит никто... Он в Думу баллотируется. Из-за этого сыр-бор, что ли? Конечно, и из-за этого тоже. Он мужик мощный, много им вреда может принести. И знает много... Ох, много... Напортачили мы. Теперь, конечно, если он после всех наших с ним игр в Думу пройдет... Мне-то по хрену, а этим... генералам паркетным, полковникам банным... им по шапке крепко настучат. Вот и решили убрать. Моими руками... А куда денешься? Откажусь - меня же первого сделают крайним. По полной схеме. А так - еще есть шанс. Он все равно не жилец. Все равно..."
Борис Израилевич Манкин сидел в маленькой комнатке без окон, со стенами, выкрашенными бурой краской, и освещенной одной лишь лампочкой, льющей блеклый, неживой свет из-под темного, пыльного абажура. Лампа стояла на обшарпанном столе, за которым сидел следователь.
Манкин уже не первый раз был на допросе у этого странного молодого человека со взглядом глубокого старика. Борис Израилевич много повидал на своем веку, много и многих. Видел и таких, как этот Алексей Владимирович, который мучается, а чем мучается, и сам не знает. Что-то гложет его, работа, которую он делает, явно не в радость... А делать надо. И будет ее делать истово, скрупулезно, пока не добьется того результата, который ему нужен. Борис Израилевич знал, что такие люди обязательно добиваются своего, идут до конца, пусть даже и во вред себе, но на полдороге не останавливаются. К сожалению.
Чем может закончиться это дутое, абсолютно дутое, как был уверен Манкин, дело, которое раскручивал этот железобетонный молодой человек, - одному богу известно. Конечно, они - и Манкин и Суханов - не ангелы... Но то, что им шьют, - это же абсурд! Все прицепляют к Гречу... Дай компромат на Греча, и хоть ты тресни! А откуда взяться этому компромату, если его нет? Прямо тридцать седьмой год, ей-богу. Пугают, мурыжат в камере... Суханов сидит, он, Манкин, сидит, сидит вся бухгалтерия... Ну мелочь-то выпускают потихоньку за отсутствием состава преступления, а от них с Сухановым просто так не отвяжутся... Теперь вот покупку этого несчастного телеканала раскручивают, хищение государственной собственности, мол, в особо крупных размерах... Чушь какая-то. И главное, этот молодой следователь, да он, кажется, не очень и молодой, сам вроде бы понимает, что дело дутое, а сделать ничего не может. И не хочет. Ну да, над ним тоже начальство есть. А как бы он, Манкин, вел себя на его месте?
Борис Израилевич задумался и усмехнулся.
На его месте он, Манкин, уже давно ушел бы в бега. Умному человеку везде местечко под солнцем найдется. И умный человек может уйти тихо, может так залечь на дно, что ни одно КГБ, ни одно ФСБ не найдет. Много есть мест на планете, много способов замаскироваться. И, что самое приятное, много банков, мелких, не разрекламированных на весь мир, куда можно слить денежку, а потом, когда ситуация немножко устаканится, спокойно этой денежкой пользоваться. Да и сейчас у Манкина имелось несколько счетов, о которых ни одна собака не знала. Даже Суханов. Впрочем, Суханов имел представление, что такие счета имеются, но на этом его информированность заканчивалась. У него и у самого были подобные заначки на черный день. Очень даже немаленькие заначки.
- Борис Израилевич, - тихо сказал следователь, вынимая из кожаной папки лист бумаги, - вы хотите выйти отсюда?
- Странный вопрос, - ответил Манкин. - Я бы сказал, риторический.
- Отнюдь, - возразил Панков. - Отнюдь...
- У вас есть какие-то предложения? - спросил бухгалтер.
- Как вы, однако, быстро схватываете.
- Опыт, молодой человек. Простите, товарищ майор...
- В общем, так, Борис Израилевич. Вот это, - Панков показал на бумагу, лежащую перед ним на столе, - постановление о вашем освобождении. Без всяких подписок о невыезде. Под мою ответственность.
- И что я должен за это сделать? - спокойно спросил Манкин.
- Сущий пустяк.
- А именно?
- Вы должны перевести определенную сумму на определенный счет в определенном банке.
- И всего-то?
- Да.
- Господи, как скучно, - пожал плечами Манкин. - Вы уж меня извините за такой комментарий... Что же, я готов. Только... наши счета арестованы. У меня, знаете, своих денег нет...
Панков усмехнулся. Пусть кому-нибудь другому расскажет про то, что у него нет денег, и про арестованные счета. Чтобы у этого старого еврея не было своих секретных счетов? В это даже ребенок не поверит.
- Я дам вам деньги. А вы их сольете... Мы с вами решим, куда.
- Когда же мы это решим?
- Сегодня вечером.
- Ах, вот так... Хорошо. Я согласен.
- Ну и вы понимаете, конечно, что этот наш разговор... Если о нем станет кому-либо известно, то...
- Гражданин следователь, я разве похож на сумасшедшего? Или на самоубийцу? Лет мне много, но я предполагаю еще некоторое время потоптать эту землю... Или не эту. Но в любом случае помирать раньше срока мне не хочется.
- Если мы правильно поймем друг друга, вы доживете до глубокой старости в тишине и достатке.
- Вашими бы устами...
- Хорошо. Сейчас вы пойдете в камеру, соберете вещи...
- Это обязательно?
- А что, у вас там ничего нет?
- Молодой человек... Что такое вещи по сравнению со свободой? Может быть, обойдемся без вещей? Вернее, без похода в камеру? Тем более, мне кажется, ваше дело срочное.
- Хорошо, - ответил Панков. - Хорошо.
Он нажал на кнопку звонка, вызывая дежурного офицера.
Гендель держал кий вполне профессионально. Последние несколько месяцев бильярд был его почти ежевечерней забавой, и за это время он довольно неплохо научился катать шары. Конечно, до профессионалов ему было как до Луны, но бильярд не служил для Алексея Генделя источником дохода, и он не комплексовал по поводу собственных проигрышей. Деньги ему приносили другие игры. Три казино, несколько заправочных станций, портовые дела - вот игры настоящих мужчин. И выигрыш, что приятно, гарантирован. По крайней мере пока.
