Лорел Гамильтон - Торговля кожей
Морган сверкнул настолько широкой улыбкой, что у него на щеках проступили ямки, но в глубине его карих глаз затаился враждебный огонек. Видать, нам предстоит не самый приятный разговор с Шоу. Гадство.
Эдуард вцепился в мою руку и не отпускал, словно не доверял мне. Будь там поблизости зеркало, я бы обязательно посмотрела на выражение своего лица, но кругом были одни стены. У них не хватало фешенебельных комнат для допроса с огромными сияющими зеркальными стеклами, поэтому они поместили эту женщину в самое простое помещение, которое не позволяло вести нормальное наблюдение за ней. Ее удостоили лишь видеокамерой, без всяких там зеркальных стекол вместо стен. Она была единственной нитью, ведущей к погибшему тигру, и они даже не удосужились поместить ее в самое лучшее помещение, зато теперь ее дело вел самый лучший из их следователей. Вот так и сказывается бюрократизм.
Эдуард продолжал тащить меня к открытой двери. Что бы он там не разглядел во мне, это здорово его нервировало. А мне было совсем не страшно. Опять возникла мысль: «Да что со мной такое?!».
Он вывел меня из комнаты. Я обернулась, заметив, что Паола Чу пристально смотрит мне вслед. В тот миг, когда я встретилась с ней взглядом, тигрица вновь поднялась. Она издала еще одно грозное рычание, но на этот раз металлическая преграда содрогнулась от этого звука, словно рык сотряс стену, подобно огромному гонгу. Я пошатнулась и Эдуарду пришлось поддержать меня.
Он наклонился ко мне, прошептав:
— В чем дело?
— Понятия не имею, но мне лучше убраться подальше от этих тигров.
— И не забудьте закрыть за собой дверь. Мы с Паолой прекрасно поладим, не так ли? — бросил Морган нам вдогонку.
Он сидел к нам спиной, но я знала, что он изводит свою улыбку на Паолу, притом понапрасну. Она даже не удостоила его взглядом. Ее глаза неотрывно следили за мной.
Я кинулась прочь из комнаты, и только хватка Эдуарда на моей руке не позволяла мне перейти на бег. Мое дыхание ускорилось. Пульс частил вовсю. Я ощущала других тигров, находящихся в помещениях для допроса. Я действительно ощущала их. Единственными животными, которых я могла чувствовать так же ясно, были те, что имели метафизическую связь со мной или с Жан-Клодом. Я не была настолько связана с белыми тиграми из Лас-Вегаса, чтобы ощущать их так явно. Тут что-то не так.
Пальцы Эдуарда впились в мою руку. Они сжались настолько сильно, что я чуть было не начала протестовать от боли, но это странным образом помогло мне прояснить голову. Я отделалась парой синяков, но это того стоило — в тот момент, когда я почувствовала боль, я кое-что поняла.
— Я нахожусь под чьим-то воздействием, — прошептала я.
— Вампир? — предположил Эдуард.
— Если только королева белых тигров не способна на вампирские фокусы, то это вампир.
— Так это вампир или тигр? — тихо поинтересовался Эдуард.
На нас уже начали оглядываться полицейские, мимо которых мы шли. Их насторожила железная хватка Эдуарда или то, что мы шептались? Или же слухи о нас подогревали их любопытство?
— Чего уставились? — огрызнулась я на группу служителей правопорядка, разглядывающую нас.
— Анита, не кипятись, — осадил меня Эдуард, продолжая нестись мимо них.
Он слегка ослабил свою хватку на моей руке, и в то же мгновение я ощутила тигров в комнатах позади нас. Я почти видела, как они смотрят на нас сквозь стены, пытаясь меня разглядеть.
— Сильнее, — прошептала я, прислонившись ближе к Эдуарду.
— Чего? — не понял он.
— Боль помогает мне прояснить мозги.
Он снова вернулся к прежней хватке, и мы продолжили идти к выходу. Я уже видела жаркую тяжесть слепящих солнечных лучей на улице.
— Если на солнце тебе станет легче… — начал Эдуард.
— Тогда мы имеем дело с вампиром, — продолжила я.
— А если нет… — добавил он.
— То тогда тигр, — закончила я.
Он даже не удосужился ответить. Мы оба знали, что делаем и зачем.
— Эй, на какой это пожар вы так несетесь? — окликнул нас Бернардо откуда-то сзади.
Эдуард обернулся, а я не стала. Я не спускала глаз с заветной двери впереди, сосредоточившись на жесткой хватке пальцев Эдуарда на моей руке и солнечном свете прямо по курсу.
— Нам нужно проветриться, — невозмутимо соврал Эдуард.
Бернардо и Олаф, если он был там, сразу поняли бы, что мы спешили к выходу вовсе не для того, чтобы воздухом подышать. У них уже выработался определенный набор условных сигналов, присущий людям, которые прекрасно знают друг друга. Эдуарда они знали лучше, чем меня, но сейчас это было нам на руку.
Бернардо и Олаф догнали нас как раз тогда, когда мы вышли в приемный вестибюль. Виктор встал с кресла, в котором сидел. Как только он оказался в поле моего зрения, тигрица во мне вновь издала рычание, и на этот раз металлический барьер, которым я перегородила ее тропу, всколыхнулся подобно жидкому металлу. Он не пошел трещинами — он прогнулся.
Эдуард, не снижая скорости, махнул Виктору в сторону двери, продолжая вести меня наружу. Бернардо распахнул перед нами двери, словно уловив нашу спешку. Олаф тащился за нами, не помогая нам, но и не мешая. Сейчас меня устраивало и это.
Тигрица во мне кинулась на покореженную стену, пытаясь вскарабкаться по ней.
— Скорее! — не выдержала я.
Эдуард протащил меня сквозь двери. Сначала я почувствовала палящий зной, словно мы оказались в духовке. Это не смутило тигрицу. Она по-прежнему рвалась на волю.
Затем на меня обрушился свет, словно обжигающий, слепящий прожектор. Он прорвался сквозь тьму, которую я не замечала раньше. Тьму, в которой затаилась Она. Она стояла во тьме и громко смеялась надо мной. Но солнечный свет отсек ее от меня, и теперь единственным, чему я сопротивлялась, был вертигр во мне, умудрившийся пробраться сквозь мои щиты и несущийся во всю прыть на поверхность. Уж не знаю, почему Мамочка Тьма отдавала предпочтение тиграм, но она определенно что-то сделала, чтобы ослабить мою защиту.
Я попыталась воздвигнуть новый щит, и не смогла. Пусть Мамочка Тьма и ушла, изгнанная светом, но то, что она сделала со мной, все еще работало. Все еще ослабляло меня.
Эдуард все еще сжимал мою руку, но уже не так сильно.
— Анита, ты как?
— Вампирша изгнана, но она что-то сделала со мной, — тигрица неслась во весь опор смазанным черно-белым пятном.
Если она достигнет поверхности, самое меньшее, что случится, это то, что я повалюсь на землю, едва не перекинувшись. В худшем случае то, что сделала со мной Мамочка Тьма, сделает меня настоящим тигром.
— Что произошло? — спросил Олаф.
— У меня есть вопрос получше: «Что происходит?», — перебил Бернардо.
Если бы у меня под рукой был верлеопард или вервольф, да хоть лев-оборотень, я могла бы отвлечь тигрицу во мне, натравив зверей друг на друга, можно было бы даже использовать другого тигра во мне. Я стояла, залитая солнечным светом, изнемогая от жары, и мечтала о тех вещах, о которых окружающие меня люде не должны были знать.
— Я могу помочь тебе успокоить твоего тигра, — раздался голос Виктора позади нас. Он вышел на улицу за нами.
— Я так не думаю, — возразил Эдуард.
— Нет, — перебила его я, — в смысле, да.
Эдуард изумлено уставился на меня:
— Анита, он чуть не вызвал твоего зверя раньше.
— Это была случайность, — возразил Виктор. — К тому же, я обучен помогать женщинам моего клана удерживать человеческую форму.
Эдуард притянул меня ближе. Времени на раздумья не было, тигрица вот-вот должна была достичь поверхности.
— Пусть попробует, Эдуард, иначе я стану настоящим тигром.
Я потянулась к Виктору и Эдуард нехотя отпустил меня. Виктор положил свои руки по обе стороны моего лица, как это делал Криспин, когда я впервые увидела его в Северной Каролине. Виктор снял свои тонированные очки, так что я смотрела в его бледно-голубые глаза, ничем не прикрытые. Я провалилась в этот взгляд, и тигрица во мне чуть помедлила. Она не остановилась, но скорость сбавила. Он склонил свое лицо к моему. Боковым зрением я заметила какое-то движение, уловив присутствие высокого, одетого в черное Олафа.
Эдуард не дал ему прикоснуться к нам:
— Не мешай ему, — сказал он.
Виктор поцеловал меня. Он прижал свои губы к моим. Когда это делал Криспин, я вбила в него своего зверя, тем самым вызвав его собственного, но сейчас Виктор вдохнул в меня свою силу. Не своего зверя, а силу. Ту покалывающую, сбивающую дыхание энергию, которую я ни разу до этого не ощущала, если не считать его матери.
Тигр во мне замер, затем вновь пошел вперед, оказавшись у самой поверхности.
Виктор немного отстранился, лишь чтобы сказать:
— Не сопротивляйся моей энергии. Ты слишком сильна для того, чтобы я попытался усмирить твоего зверя против твоей воли.
Тигрица добралась до поверхности, словно выглядывая со дна какого-то бассейна, и этим бассейном была я. Раньше каждый раз, когда звери обрушивались на меня, я была твердым объектом, через который им приходилось продираться, сейчас же я была водой, и тигрицу это смутило.
