Джонатан Литэм - Сиротский Бруклин
– Ты понимаешь, Лайонел?
– Да. – Пойми меня, Бейли!
– О'кей?
– О'кей, – кивнул я. Ей не стоило знать, что это был не ответ, а всего лишь тик; моя эхолалия заставила меня повторить это слово. Наклонившись через стол, я разгладил кончики ее воротничка, топорщившегося на узеньких, хрупких плечах. – Окейокейокейокейокей, – прошептал я едва слышно.
Мне приснился сон о Минне. Мы сидели с ним в машине, он – на водительском месте.
– Я был в Попкин-тресте? – спросил я.
Минна улыбнулся: ему нравилось, что я его процитировал.
– Нет, поверь, я не причислил бы тебя к членам Попкин-треста, – ответил он. – Ты для этого немного странноват.
– Так кто же я тогда? – поинтересовался я.
– Не знаю, малыш, – ответил Минна. – Думаю, я мог бы называть тебя Королем Буксиров.
Должно быть, я засмеялся или хотя бы улыбнулся.
– Но гордиться тут нечем, ты, редиска.
Так как же насчет мщения?
Я отвел ему как-то раз пять или десять минут своего времени. Это много, можно сказать, целая жизнь, если речь идет о мести. Мне хотелось думать, что мщение не в моем духе, во всяком случае, не в духе Эссрога или Туретта. Так же, как и подземка, например.
Но я могу себя заставить сесть в поезд «Месть». Я смог себя заставить набрать по мобильному тот телефонный номер в Джерси; я смог заставить себя, стоя на смотровой площадке маяка в Мэне, перебрать кучу имен и других слов, стремясь связать их в нечто более существенное, чем обычный тик. Это был я, Лайонел, пробиравшийся по подземным тоннелям, наведывавшийся в лабиринт, который тянется под миром, хотя все и притворяются, что его там нет.
Вы тоже можете притворяться и дальше, если вам так нравится. Я знаю, что так и поступлю, хотя братья Минна – это часть меня, проникшая в самую глубь моего организма; глубже, чем Туретт, глубже, чем сожаление. И все потому, что Фрэнк дал мне мою жизнь, а жизнь Джерарда, хоть я его едва знал, забрал я сам.
Я буду притворяться, что никогда не ездил на этом поезде, хотя на самом деле ездил, конечно.
Раздался звонок. Просили прислать пикап на Хойт-стрит, чтобы ехать в аэропорт Кеннеди. Трубку снял Лумис, и он тут же принялся отчаянно гримасничать, строя рожи нам троим, потому что знал: в «Л amp;Л» не любят таких дальних поездок. Я поднял руку и сказал, что поеду на Хойт-стрит – просто для того, чтобы его глумливая рожа вытянулась от удивления.
Впрочем, была еще одна причина. Любил я там перекусить. В Международном терминале аэропорта Кеннеди, наверху, у ворот Е1 и А1, есть кошерная закусочная, которую держит семья израильтян. На сверкающих металлических блюдах они подают дымящуюся кашу, соус и маленькие булочки. Это место совсем не походит на шикарные рестораны аэропорта Кеннеди. Каждый раз, привозя сюда пассажиров – днем или ночью, – я ставлю машину на стоянку и иду перекусить. Пита с цыпленком, поджаренным перцем, луком и соусом – это один из самых вкусных сэндвичей в Нью-Йорке. Возьму на себя смелость порекомендовать вам это заведение, если вы когда-нибудь наведаетесь в аэропорт Кеннеди.
Киммери и сорго лимонное не уничтожили моей привычки вкусно поесть.
Призраки моей вины продолжали преследовать меня. Я не смог защитить Фрэнка и Тони, но они и не нуждались в моей защите. Теперь-то я это понял.
Вот от образа Джулии нелегко было избавиться, несмотря на то, что она почти не имела ко мне отношения, несмотря на то, что она едва признавала во мне человека. И все же мой туреттовский комплекс вины обрел ее форму; он стоял на ветру у смотровой площадки маяка, стоял спокойно в вихре пуль, туфель, соленого воздуха и моей слюны, напоминая проклятый портрет с черно-белой киноафиши, который когда-то привиделся мне при знакомстве с Джулией, или дзен-буддиста, занимавшегося в «Дзендо» самосозерцанием, или чернильную пометку на свитке пергамента. Но я не пытался найти Джулию, как бы просто это ни было. Я понимал, что этого лучше не делать. Вместо того я позволил своему комплексу обрести формы ее фигуры и стал дожидаться, пока она превратится в абстракцию или вообще исчезнет. Рано или поздно это непременно произойдет.
Кто же остается? Только Ульман. Знаю, что он незримо присутствует во всей этой истории, но мы его так ни разу не увидели, ведь верно? Мир (мой мозг) просто переполнен людьми, мертвыми людьми, ульманами. Некоторые привидения так никогда и не входят в ваш дом, а всего лишь бродят за окнами. Или, как сказал бы Минна, вы сами выбираете себе битву. Так оно и есть, согласны вы с этим утверждением или нет. Я не могу испытывать чувство вины из-за каждого трупа. Ульман? Никогда не был знаком с этим парнем. Как и с Бейли. Мне никогда не доводилось знакомиться с этими двумя ребятами. Так что им обоим, да и вам тоже, я говорю: «Положи в башмак яйцо и разбей его. Потом вытряхни скорлупу и уходи. А историю свою рассказывай на ходу!»
Примечания
1
Полное название заболевания героя – синдром Туретта, комплексное поражение центральной нервной системы. Характеризуется тикоидными (т. е. непроизвольными, часто повторяющимися) подергиваниями мышц лица, шеи, верхних и нижних конечностей, а также чрезмерными насильственными сокращениями мускулатуры и мышц, участвующих в речевом акте. Больным свойственны не зависящие от их воли импульсивные выкрикивания отдельных звуков и слов и другие симптомы, подробно описанные в романе. (Здесь и далее – прим. ред.).
2
Лафайет Мари-Жозеф (1757—1834) – французский политический деятель, участвовавший в звании генерала американской армии в Войне за независимость Соединенных Штатов Америки (1775—1783 гг.). Одно из сражений этой войны разыгралось в 1776 г. на Бруклинских высотах.
3
Квакеры – одна из разновидностей протестантизма, возникшая в XVII в. в Англии. Конфликт с официальной англиканской церковью спровоцировал массовое переселение квакеров в США.
4
Большой человек (нем.).
5
В кинофильме «Лицо со шрамом» («Scarface») Аль Пачино играет мафиозо, вначале достигшего высот карьеры и богатства, а затем теряющего все.
6
Нью-Йорк расположен на материке; на трех больших островах: Манхэттене (здесь находится центральный район города), Лонг-Айленде (здесь находятся районы Квинс и Бруклин), Стэтен-Айленде; и малых островах.
7
Фанк (от англ. «испуг», «пугающий») – термин, родившийся в 1950-х гг. в джазе, где означал не столько стиль игры, сколько психическое состояние. Особенности фанк-музыки – акцентированный ритм, синкопированные фигуры баса, обилие ударных, эмоционально перегруженный нервный вокал.
8
«Звезда смерти» – название боевой космической станции, предназначенной для уничтожения планет, в культовой эпопее Дж. Лукаса «Звёздные войны».
9
Майк Хаммер – герой детективных романов Микки Спиллейна.
10
Семинолы – народ группы североамериканских индейцев, в настоящее время проживающий на территории штатов Оклахома и Флорида в США.
11
Тони насмешливо обыгрывает имена президентов США Абрахама Линкольна (1809—1865), Томаса Джефферсона (1743—1826) и Эндрю Джексона (1767—1845).
12
Здесь: тик в его предельном выражении; больше чем тик (лат.).
13
Кумкват – плод цитрусового растения.
14
Филип Марлоу – герой детективных романов Рэймонда Чандлера.
15
Shelf – риф; полка (англ.).
16
Это я (фр.).
17
Mad (англ.) – сумасшедший, безумный.
18
Welcome (англ.) – добро пожаловать!
19
Игра слов: monkeys – обезьяны; monks – монахи (англ.).
