Алфред Хичкок - Убийства, в которые я влюблен
— Да, — механически произнес близок. — Это действительно ужасно. Он повернулся к застекленным дверям. Огромное лицо Коры лежало на пороге дверей в такой позе, что губы, прижатые к деревянной планке, создавали иллюзию гротескной улыбки, а мертвые глаза были устремлены прямо на Флизона.
Ему казалось, что он слышит ее смех.
Генри Слезар
СЕРДЦЕ СЭМА
Все, он прекращает волноваться. Пусть у Кроули и остальных голова болит за компанию до конца недели; он поедет в спортивный магазин и купит самый большой винчестер, какой только найдет там, позвонит в «Истерн» я закажет билет в горы. Потом он подстрелит самого крупного, самого наглого зверя, которого только сумеет выследить, и все время, пока будет целиться и нажимать спусковой крючок, будет думать о мерзкой физиономии Айверсона. Никакая работа не стоит тех обид, которые приходилось терпеть от Джоя Айверсона, этого негодяя, этого садиста, этой вонючки.
Он опять заводился. Сэм Виктор положил ладонь туда, где по его представлениям, находилось сердце, и мягко поглаживал его. Как будто говорил — тихо, тихо, старина, не допускай больше этого. Миллион Джоев Айверсонов не стоят того, миллион расчетов не стоят одного крохотного удара сердца.
Так сказал Доктор. Доктор с большой буквы. Сэм Виктор никогда не верил врачам, докторам с маленькой буквы, пока этого не случилось. Теперь это был Доктор, с большой «Д», и все, что бы ни сказал Доктор, Сэм Виктор принимал безоговорочно. А что он сказал? То, что Сэм сейчас говорит. Не волнуйся, старина, сказал он. Расслабься. Не делай больше того, что ты мне однажды устроил.
Он ушел из офиса в пять с пустым портфелем-дипломатом и прошел по холлу к лифту, при этом его каблуки громко цокали по мраморным плитам пола. Как обычно, в кабине лифта он был ниже всех ростом, но это его не смущало. Жизнь представляла собой ценность, жизнь, пульсирующая под его дорогим пиджаком, в его пухлых запястьях, в основании его массивной шеи, в висках его лысой головы. Жизнь — вот что имело значение, не Рост, не Молодость, только Жизнь.
К тому моменту, когда Сэм очутился на улице, он уже чувствовал себя так хорошо, что почти был готов обменяться рукопожатием с Айверсоном. В конце концов, дело было не только в хорошем расчете. Само существование его компании зависело от этого. И поэтому у него было основание быть благодарным, что заказ на расчет все еще у них. Если бы только Айверсон не распускал свой мерзкий язык, воздерживался от ругани и несправедливых требований к нему, если бы он мог себя вести как приличный человек — ох! — подумал Сэм с отвращением. Черт с ним, с Джоем Айверсоном. Сегодня такой прекрасный день, слишком хороший, чтобы думать об этом человеке.
Он доехал на такси до спортивного магазина и, прежде чем войти, с интересом осмотрел витрину. Отдел оружия находился на втором этаже, и стеллажи с винтовками смутили его. Он не бывал на охоте с детства. Не окажется ли он в дурацком положении перед продавцом? Сэм очень не любил глупо выглядеть.
Продавец одарил его широкой улыбкой, вероятно, правильно оценив дорогой пиджак Сэма, мягкую велюровую шляпу и первоклассные английские ботинки. В покупателях, он, по-видимому, разбирался. Сэм почувствовал себя увереннее.
— Мне нужна хорошая тяжелая винтовка. Может быть, вон тот «Винчестер-70» со скользящим затвором; когда-то у меня был такой, но я его отдал. Племяннику. Он покраснел, осознав, что слишком много говорит.
— Давайте кое-что уточним, — вежливо сказал продавец. — Вам она нужна для охоты на крупного зверя?
— Да, именно так. — Сэм потянулся к карману, в котором раньше носил сигары. — Я хотел сегодня вечером поехать на север штата, немного поохотиться.
— На оленя?
— Да. Когда-то у меня неплохо получалось. Когда мне было четырнадцать лет, я подстрелил самца в штате Мэн.
— Боюсь, что именно сейчас вы не сможете серьезно пострелять, сэр. Хотя мне и хотелось бы вам что-нибудь продать. — Он улыбнулся, стараясь быть приятным. — Сезон на оленя пока не открыт. Но вы можете поохотиться на какую-нибудь мелкую дичь.
— Сезон. — Рука Сэма взметнулась к подбородку. — О да, сезон! — Он был обескуражен. — Ну что ж, конечно, и мелкая дичь подойдет. Все, что мне надо, это развлечься, вы меня понимаете, расслабиться.
— Не желаете ли какую-нибудь легкую винтовку? Или, может быть вы склоняетесь к пистолету…
— Конечно, я не против, — сказал Сэм. — У меня никогда не было пистолета. Наверное, это неплохая идея.
Продавец провел его к застекленному шкафу.
— У меня, я полагаю, лучшая коллекция в городе. Конечно, все зависит от того, что вы предпочитаете. Лично я питаю слабость к «Кольту Командору» 45 калибра, с автоматической зарядкой. Вы только попробуйте в руке этого красавца.
Сэм взял предложенное оружие, и ему понравилось, как оно легло в руке, всколыхнув воспоминания об играх в полицейских и разбойников среди многоквартирных домов на уэстсайдской улице.
— Это солидное оружие, — говорил продавец, голос его был вкрадчивым, вышколенным, убеждающим. — Очень популярное. Это облегченная версия государственной модели. Но если бы вы хотели взглянуть на что-нибудь менее устрашающее…
— Нет-нет, — сказал Сэм, чувствуя, что его мужественность ставится под сомнение. — Это прекрасный пистолет, замечательный, как раз то, что я хочу. Моя охотничья лицензия допускает такой?
— Конечно. Теперь что касается цены…
Продавец пробил чек, взял оружие из потной руки Сэма и завершил сделку.
Продать сопутствующие товары было для него детской игрой — кобуру через плечо, пахнущую чистой, новой кожей, амуницию, плотно упакованную в тяжелые деревянные коробки, футляр для пистолета с изящными, блестящими замком и петлями. Продавец предложил доставить покупки к нему домой, но Сэм сказал, что нет, он положит футляр и амуницию в свой дипломат, а кобуру и пистолет наденет на себя, чтобы привыкнуть к этому ощущению. Продавец улыбнулся, предупредил, чтобы он не носил оружие на себе слишком долго (есть законы, понимаете ли, усмехнулся он), и помог Сэму надеть снаряжение.
Когда Сэм вложил пистолет в кобуру, он был удивлен его тяжестью, но сетовать не стал.
Спускаясь на первый этаж, он уже чувствовал себя весьма самоуверенно, и его первой реакцией была польщенная улыбка, когда служащий магазина окликнул его:
— Мистер Виктор? Вы мистер Виктор?
— Да.
— Вас просят к телефону в отделе спортивной одежды. Это сюда.
— К телефону? — Сэм удивленно моргнул.
— Мужчина очень хорошо вас описал. — Служащий улыбнулся и сопроводил его к телефону, трубка которого в ожидании лежала на стеклянном прилавке. — Я думаю, это из вашего офиса, мистер Виктор.
Сэм взял трубку.
— Сэм? Это Дейв. Слушай, Айверсон почти в истерике. Только не говори: «А когда он в другом состоянии?», потому что сейчас это нечто иное. Он, можно сказать, голову мне сорвал с плеч, когда позвонил и я сказал, что тебя здесь нет…
— Что? О чем ты говоришь?
— Минут десять назад он позвонил, и я сказал то, что ты мне велел, что тебя нет, что ты уехал до конца недели, я не знаю куда. Тогда он раскричался, еще громче, Сэм. Я и раньше слышал, как он психует, но это было что-то особенное.
— И что же он хочет? — сердито спросил Сэм. — Чего ради ты меня беспокоишь?
— Я вынужден, Сэм, поверь. На случай, если он настроен всерьез. Он сказал, что хочет, чтобы ты позвонил ему сразу же, или все, он порывает с нами.
— Сейчас почти шесть часов! Что этот человек хочет от меня?
— Понятия не имею, Сэм, но ты же знаешь его. Бога ради, позвони ему — прямо сейчас.
— Хорошо, — резко сказал Сэм. — Я позвоню.
Он положил трубку, но руку с телефона не убирал. Оглянулся, чтобы найти служащего, но того не было видно. Он пожал плечами и набрал номер офиса Джоя Айверсона.
— Привет, Джой. Сэм Виктор.
— Так, так, так. Благодарю за одолжение.
Он ненавидел этот голос, грубый, гнусавый, полунасмешливый голос, который совсем не искажался телефоном.
Сэм прикрыл глаза и отдался полудремотному состоянию пассивного отвращения. Этот человек на годы сокращал ему жизнь. Сколько сердце может это выдержать?
— Я думаю, что, может быть, тебе следует подъехать сюда, — говорил Айверсон. — Полагаю, это важно. Я буду здесь до половины седьмого.
— Но я не могу, Джой. У меня кое-какие дела.
— Ты меня не понял. Здесь у меня один парень, Сэм. Он только что показал мне нечто интересное. Это прикидочный расчет, вроде тех, что вы для меня делаете, только он думает, что, может быть, сделает их на четыре цента за дюжину дешевле. Ты слышишь, что я говорю?
— Я слышу тебя, — сказал Сэм.
— Он показал мне образец, может быть, он хороший, а может — кусок дерьма. Я хочу, чтобы ты приехал и посмотрел. Я не намерен поступаться качеством, ты понимаешь? Так что, думаю, тебе лучше приехать. Может быть, ты сумеешь меня убедить, что это кусок дерьма.
