Сидни Шелдон - Если наступит завтра
– Еще недавно это место находилось под водами Северного моря. Слово «схипхол» означает кладбище кораблей.
Трейси крепче прижалась к нему.
– Как здорово любить такого умного парня.
– Ты еще не то услышишь. Двадцать пять процентов страны отвоевано у воды. И вся Голландия лежит на шестнадцать футов ниже уровня моря.
– Страшно.
– Нечего бояться, пока вон тот малыш держит пальчиком дамбу.
Куда бы они ни шли, за ними следовали детективы, и каждый вечер Дэниел Купер изучал представляемые инспектору ван Дюрену рапорты. В них не было ничего необычного, но подозрения американца не рассеивались. «Она на что-то нацелилась, на что-то большое. Интересно, она понимает, что за ней следят? Знает, что я намерен раздавить ее?»
До сих пор у детективов не было оснований считать, что Трейси и Джеф чем-то отличаются от обычных туристов.
– А разве вы не можете ошибаться? – спросил Купера инспектор ван Дюрен. – Люди приехали в Голландию просто отдохнуть.
– Исключено! – упрямо возразил американец. – Я не ошибаюсь. – Купер испытывал неприятное чувство, что время стремительно убегает, и если в самом ближайшем будущем Трейси не сделает ход, наблюдение снова снимут. Никак нельзя этого допустить. И он сам ходил на дежурства с детективами.
Джеф и Трейси заняли в «Амстеле» соседние номера.
– Для солидности, – объяснил Джеф. – Но далеко я тебя не отпущу.
– Обещаешь?
Каждую ночь он оставался у нее до рассвета и они занимались любовью. Джеф оказался изобретательным любовником: то нежным и внимательным, то диким и необузданным.
– Я впервые поняла, для чего у меня тело, – прошептала Трейси. – Спасибо, любимый.
– Не за что. Удовольствие получаю я.
– Только половину.
Они бродили по городу без всякой видимой цели, обедали в «Эксельсиоре» в отеле «Европа», ужинали в «Баудери», отведали все двадцать четыре блюда в «Индонезийском Бали». Попробовали ервтенсоеп, знаменитый голландский гороховый суп, хутспот, картофель, морковь и лук, и смесь из тринадцати овощей с копченой колбасой. Прогулялись по району красных фонарей, где в витринах выставляли свои отнюдь не миниатюрные прелести упитанные шлюхи. И ежевечерний отчет инспектору Хоопу ван Дюрену завершался одними и теми же словами: «Ничего подозрительного».
«Терпение, – говорил себе Дэниел Купер. – Только терпение».
Побуждаемый американцем, ван Дюрен явился к начальнику полиции и попросил разрешения установить в гостиничных номерах подозреваемых подслушивающие устройства. В разрешении было отказано.
– Приходите, когда у вас будут более веские основания, – ответил комиссар Уилемс. – А до тех пор я не позволю вам прослушивать телефоны людей, чья вина состоит только в том, что они приехали в Голландию туристами.
Этот разговор состоялся в пятницу. А в понедельник Джеф и Трейси отправились на Паулюс Поттер-страат в Костере, где находился столичный алмазный центр, – посетить Нидерландскую ограночную фабрику. Дэниел Купер шел следом за ними с бригадой детективов. На фабрике было множество туристов. Гид, говорящий по-английски, вел их по цехам, рассказывая о различных этапах огранки камней, а в конце экскурсии посетители попадали на выставку, где у стен располагались витрины с предназначенными на продажу бриллиантами. Большинство туристов приходили на фабрику именно ради этого. В центре помещения на эффектном постаменте в стеклянном кубе красовался самый необыкновенный бриллиант, который Трейси уже видела.
– А это, – с гордостью сообщил гид, – знаменитый бриллиант «Лукулл», о котором вы все, разумеется, слышали. Некогда его купил известный театральный актер для своей жены-кинозвезды. Это один из самых лучших камней в мире.
– Видимо, его много раз пытались украсть? – громко спросил Джеф.
Купер подошел ближе, чтобы лучше слышать.
– Nee mijnheer,[127] – с готовностью ответил гид и кивнул на вооруженного охранника, стоявшего рядом: – Этот камень оберегают надежнее, чем сокровища лондонского Тауэра. Так что опасности нет никакой. Если кто-нибудь коснется стекла, немедленно раздастся звонок и все окна и двери закроются. На ночь включают инфракрасную сигнализацию, и при попытке проникновения в зал в полицейском управлении принимают тревогу.
– Понятно, – кивнул Джеф. – Значит, этот алмаз никто не пытался украсть.
Купер выразительно посмотрел на детективов. Вечером об этом разговоре доложили инспектору ван Дюрену.
На следующий день Трейси и Джеф посетили Рейксмюсеум. При входе Джеф купил путеводитель, и они прошли по коридору в зал Славы, где были выставлены полотна Фра Анджелико,[128] Мурильо,[129] Рубенса, Ван Дейка[130] и Тьеполо.[131] Трейси и Джеф медленно переходили от картины к картине и, осмотрев их, удалились в зал «Ночного дозора», где остановились перед самым знаменитым полотном Рембрандта. «Господи Боже мой!» – подумала симпатичная констебль первого класса Фиен Хауэр, которая вместе с другими следила за подозрительной парочкой. – Неужели «Ночной дозор»?»
Полностью картина называлась «Стрелки роты капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Виллема ван Ройтенбурха». Картина отличалась необычайной четкостью цветов и композиции и изображала солдат, которые под началом своего живописно одетого командира готовились заступить в караул. Зона вокруг полотна была огорожена бархатными шнурами; неподалеку дежурил охранник.
– Трудно поверить, что Рембрандт за эту картину сполна огреб неприятностей, – проговорил Джеф.
– Почему? Она потрясающая!
– Его патрону, вот этому капитану на полотне, не понравилось, что художник уделил такое большое внимание другим фигурам. – Джеф повернулся к охраннику: – Надеюсь, картина в безопасности?
– Ja, mijnheer.[132] Всякого, кто решит что-нибудь украсть из нашего музея, обнаружат инфракрасные лучи, камеры слежения, а по ночам – два кинолога с собаками.
Джеф удовлетворенно улыбнулся.
– Значит, полотно останется здесь навсегда.
Вечером этот обмен фразами передали ван Дюрену.
– «Ночной дозор»! – воскликнул полицейский. – Нет, это невозможно!
Дэниел Купер только моргнул своими близорукими глазами.
В здании городского собрания Амстердама шел слет филателистов. Трейси и Джеф появились там одними из первых. Помещение усиленно охранялось, потому что многие марки считались бесценными. Купер и голландские детективы наблюдали, как два посетителя рассматривали редкие коллекции. Трейси остановилась перед «Британской Гвианой» – неприглядным шестиугольником в красных анилиновых тонах.
– Какая замухрышка.
– Зря ты так, – упрекнул ее Джеф. – Эта марка – единственная в своем роде.
– И сколько она стоит?
– Миллион долларов.
– Совершенно верно, сэр, – кивнул головой служитель. – Большинство людей смотрят на эту марку и не представляют ее истинной стоимости. Но вы, сэр, я вижу, любитель марок, вроде меня. В них история мира.
Трейси и Джеф перешли к следующей витрине, где демонстрировалась «Перевернутая Дженни»: на ней был изображен летящий вверх колесами самолет.
– Интересная штучка, – заметила Трейси.
– Она стоит… – начал стоящий у стенда охранник.
– Семьдесят пять тысяч долларов, – закончил за него Джеф.
– Именно, сэр.
Дальше выставлялся голубой двухцентовик Гавайской миссии.
– Эта стоит четверть миллиона долларов, – объяснил Джеф.
Купер смешался с толпой и следовал вплотную за ними.
Джеф показал на другую марку:
– Вот еще одна редкость. Однопенсовик почты Маврикия. Тот, кто гравировал надпись, видимо, сильно размечтался и написал вместо «с оплаченными почтовыми расходами» просто «почта». Теперь за этот однопенсовик дают очень много пенсов.
– Она такая крохотная и беззащитная. Ее очень легко унести, – забеспокоилась Трейси.
– Вору далеко не уйти, – улыбнулся охранник при стенде. – Витрина опутана электронными датчиками, в здании день и ночь дежурит вооруженный патруль.
– Рад это слышать, – серьезно отозвался Джеф. – В наши дни никакие меры предосторожности не лишние.
В тот день инспектор Хооп ван Дюрен и Дэниел Купер вместе пошли к главному комиссару Уилемсу. Ван Дюрен положил на стол начальника рапорт и ждал.
– Здесь нет ничего определенного, – заметил Уилемс. – Однако создается впечатление, что ваши подозреваемые разнюхивают выгодную цель. Хорошо, инспектор. Считайте, что у вас есть разрешение установить в их гостиничных номерах подслушивающие устройства.
Дэниел Купер пришел в восторг. Теперь эта Трейси не утаится от него. Отныне он будет знать все, что она говорит, думает и делает. Представив Трейси и Джефа в постели, Купер снова почувствовал на щеке прикосновение ее исподнего. Такая мягкая, сладко пахнущая ткань.
