Heлe Нойхаус - Кто посеял ветер
— Да, охотно вам верю. Вы дозвонились вашему другу?
— Нет! Он не отвечает. Я скоро сойду с ума!
Она сжала руку в кулак и стукнула им по изгороди.
— Сейчас мои коллеги ищут в вашем доме следы взломщиков, — сказала Пия. — Пожалуйста, позвоните нам, когда отыщется господин Теодоракис. Нам необходимо срочно поговорить с ним.
— Да, обязательно. — Ее мобильный телефон снова зазвонил.
Со стороны долины к ним приближался зеленый джип. Пия отступила назад, в заросли крапивы, чтобы дать ему дорогу, и в этот момент ее взгляд упал на переднее пассажирское сиденье автомобиля госпожи Францен. Что-то привлекло ее внимание, но прежде чем она подумала, что это могло быть, зазвонил ее мобильный телефон. Кай сообщил ей, что санкция на обыск дома получена.
Закончив разговор, Пия увидела, что госпожа Францен беседует с водителем зеленого джипа. Она кивнула Пие и вернулась в дом. Странно. Казалось, ее не особенно волновала судьба Фрауке Хиртрайтер. И вела она себя совсем не как человек, только что испытавший смертельный страх. Что-то не вязалось в ее истории. И вообще, в этом деле что-то было не так. Пия не могла сказать, что именно и как она поняла это, но в ее душе поселилось подозрение.
Боденштайн припарковал свой автомобиль перед гаражом и направился к зданию региональной уголовной инспекции. Еще до допроса Фрауке Хиртрайтер он должен был рассказать Пие все: от злосчастного наследства своего отца до тайны Анники Зоммерфельд. Чем дольше он ждал, тем глубже становилась трещина между ними, постепенно превращавшаяся в непреодолимую пропасть, как между ним и Козимой.
Непреодолимая,подумал он. Какое странное слово. Вчера ночью, во время беседы с Анникой, в его голове несколько раз промелькнуло воспоминание о Козиме, и он отметил, что больше не злится на нее. В его жизни неожиданно возникла новая перспектива. Об Аннике ему было известно немногое, и то, что он знал, не оставляло больших надежд на их совместное будущее. Но это все же случилось… Он влюбился в нее с первой встречи. С тех пор у него в животе порхали бабочки и портили ему аппетит, стоило ему подумать о ней. Прежде такое в его жизни происходило только один раз, с Инкой Хансен, но это было очень, очень давно. Николя тогда всего лишь пролила бальзам утешения на его раненое сердце. Козима же просто сыграла с ним в игру. Она бросила ему вызов, одержала победу и, в качестве трофея, уложила его в постель. Оглядываясь назад, Боденштайн должен был сознаться, что никогда не соответствовал ей по темпераменту. В их отношениях всегда тон задавала Козима. Будучи непревзойденным мастером манипуляций, она столь тонко навязывала свою волю, что зачастую ему казалось, будто он сам как раз этого и хотел. Оливер воспринял ее измену так болезненно именно потому, что понял, как, собственно, мало она в нем нуждалась — и в качестве спутника в путешествиях, и в качестве добытчика, и в качестве любовника. Она выставила его на всеобщее посмешище, и это стало для него самой большой обидой.
Анника была другой. Она напоминала ему Инку, с которой у него не случился хеппи-энд из-за ряда роковых недоразумений. Не мог он случиться и в этот раз.
Боденштайн кивнул стоявшему на вахте сотруднику, и тот нажал кнопку. Раздался жужжащий звук. Оливер открыл стеклянную дверь. В коридоре ему встретился Кем Алтунай, сообщивший, что с ним желает поговорить доктор Энгель. Незамедлительно.Чуть позже Боденштайн постучал в дверь кабинета начальницы, которая открылась почти в ту же секунду. Он увидел Энно Радемахера, сидевшего, закинув ногу на ногу, на стуле перед письменным столом. На его лице играла довольная ухмылка, обнажавшая желтые прокуренные зубы. Боденштайн почувствовал, что ничего хорошего ждать ему не приходится.
— Пожалуйста, подождите немного за дверью, господин Радемахер, — сказала Николя Энгель. — Моя коллега госпожа Кирххоф будет здесь с минуты на минуту.
Радемахер вышел из кабинета, не преминув бросить на Боденштайна еще один насмешливый взгляд. Советник уголовной полиции закрыла за ним дверь и без околичностей приступила прямо к делу.
— Это правда, что твой отец унаследовал от погибшего Людвига Хиртрайтера луг? — Она подошла к своему столу, открыла окно и села на стул.
Боденштайн кивнул. В чем дело? Куда это она клонит?
— И этот луг играет в расследовании убийства Хиртрайтера определенную роль?
— Да. Радемахер и его шеф предлагали за него Хиртрайтеру несколько миллионов евро. Мы даже одно время предполагали, что нежелание Хиртрайтера продавать луг «ВиндПро» могло послужить мотивом его убийства.
— Понятно. И теперь этот луг принадлежит твоему отцу.
— Такова последняя воля его друга.
— А правда, что руководство «ВиндПро» уже сделало предложение о приобретении луга твоему отцу?
— Правда. Радемахер настоятельно просил меня уговорить отца подписать контракт. Угрожал в противном случае разорить ресторан, принадлежащий моему брату и невестке. И предлагал мне за посредничество деньги.
Советник уголовной полиции пристально смотрела на него.
— Господин Радемахер рассказал мне совсем другую историю.
— Могу себе представить.
— Якобы ты вчера сказал ему, что для тебя не составит труда убедить отца принять предложение «ВиндПро», и потребовал за это 150 000 евро. Наличными.
— Как-как? — Боденштайн решил, что он ослышался.
— Потом ты якобы пригрозил ему, что сфальсифицируешь улики и повесишь на него убийство Хиртрайтера, если он откажется заплатить тебе.
— Ты шутишь!
— Отнюдь. У тебя серьезные проблемы, дорогой мой. Радемахер написал на тебя заявление. Попытка шантажа, вымогательства и злоупотребления служебным положением.
— Но ведь это все неправда, Николя! — растерянно произнес Боденштайн. — Ты же меня знаешь! Мой отец хочет отказаться от этого луга или подарить его. Он сказал мне об этом всего несколько часов назад.
— Радемахер об этом знает?
— Нет. Кстати, я хотел спросить его, почему он не сказал нам, что в ночь убийства ездил вместе с руководителем строительных работ «ВиндПро» к Хиртрайтеру. До сих пор я вообще не говорил с ним об убийстве, поскольку до сегодняшнего утра не знал об этом визите!
Доктор Николя Энгель вздохнула и откинулась на спинку кресла.
— Н-да, — сокрушенно произнесла она. — Я верю тебе, Оливер. Но мне не остается ничего другого, кроме как отстранить тебя от расследования на основании пристрастности.
— Ты не можешь этого сделать!
Это была чисто ритуальная фраза. Боденштайн хорошо знал, что она может и даже обязана сделать это, во избежание весьма серьезных последствий. Следователь, подозреваемый в пристрастности, мог стать причиной развала дела об убийстве в суде.
Он воздел руки вверх и тут же бессильно опустил их, покоряясь судьбе. Как могло произойти подобное? За двадцать пять лет службы в уголовной полиции на него ни разу не упала даже самая легкая тень подозрения, и теперь он, будучи абсолютно ни в чем не виновным, попал в крайне неприятную ситуацию.
— Мне очень жаль. Возьми отпуск на несколько дней, — почти сочувственно посоветовала ему Николя. — Госпожа Кирххоф вполне справится одна.
В этом Боденштайн не сомневался. Правда, это вряд ли смягчит гнев, который Пия испытывала в отношении его последнее время.
— А как насчет других дел? — осторожно спросил он. — Женщина, которую ищут люди из Федерального ведомства уголовной полиции?
— Пусть этот надутый индюк Шторх сам ее разыскивает, — ответила советник уголовной полиции с кривой усмешкой. — Собственно говоря, это вообще не наше дело. На мой взгляд, все это чушь, и больше ничего.
На долю секунды у Оливера возникло искушение сказать ей, что ему хорошо известно, где находится Анника Зоммерфельд, но он моментально одумался. Сначала нужно поговорить с Анникой и выяснить, что произошло в действительности.
— Я тоже так считаю, — согласился он и вышел из кабинета.
— Марк! Ты здесь?
Голос Рики проник в его сон. Он не хотел просыпаться. Не сейчас. Не…
— Марк!
Он открыл глаза и в недоумении огляделся. В кармане его брюк стрекотал мобильник. Почему он лежит на покрытом сеном полу? Что случилось? Сколько времени он тут проспал? Он вытащил телефон, но тот уже замолчал. И только теперь на него нахлынули воспоминания. Рики в ванне, полиция, бегство. Он быстро поднялся на ноги.
— Рики! — крикнул он. Несмотря на то, что его кожа была влажной от пота, он дрожал всем телом. Может быть, ее голос просто приснился ему? Он приблизился к слуховому окну и вдруг увидел перед собой ее лицо.
— Ну, наконец-то! — сказала она. — Боже, как ты выглядишь!
У Марка гора свалилась с плеч. Он наклонился над слуховым окном и обнял Рики за шею.
— Осторожней! — предостерегла его она. — А то я упаду с лестницы!
