Франк Тилье - Пандемия
Он полистал страницы своего блокнота.
– Пьер Фулон, один из худших серийных убийц, шесть лет находящийся в тюрьме Сен-Мартен-де-Ре, приговоренный к пожизненному заключению, слышал о Человеке в черном, находясь в своей камере[27]. Один аргентинский журналист видел его в восьмидесятых годах у дверей клиники по пересадке органов в Корриентесе, в Аргентине. Есть также подозрения, что он был замешан в чудовищном деле, которое мы раскрыли в России, досье Атомка[28]. Это было в две тысячи одиннадцатом. А сегодня, в две тысячи тринадцатом, вирусы. Каждый раз непомерные ужасы. Драмы, трафик органов, когда людей похищают, убивают. Сложно организованные крупномасштабные преступные сети. Глубинное неуважение к человеку.
Шарко ткнул пальцем в фотографии письма на коже:
– В свое время я потерпел неудачу с чернокожими, пишет он в письме. В переписке со своими сообщниками он говорит о негритятах, которых убивает, заимствуя сюжетные ходы Агаты Кристи. Есть все основания предполагать, что он основал масштабную преступную организацию, касающуюся чернокожих народов. Чернокожие умирают от яда.
– Он употребляет слово «негритята», – добавил Бертран Казю. – Негритята должны означать африканское население.
– Африка…
Четверо мужчин обменивались информацией. С каждым словом Шарко вносил уточнения в профиль. Николя смотрел на доску, на сложную организацию, которую Человек в черном сумел создать на французской территории.
– Замешаны ученые, задействованы большие деньги. И это по всему миру все эти годы. Как Человек в черном ухитряется совращать с пути истинного всех этих людей из разных краев, таких далеких друг от друга? Как он мог оказаться в Аргентине в самую пору диктатуры? В российской глубинке? В Испании? Для въезда в эти страны требуются разрешения, визы. Он как будто невидимка, он как будто все самое порочное, самое извращенное в каждом из нас. Просто силуэт, обобщающий наши идеи, наши самые глубокие пороки, исчезающий, стоит подойти к нему поближе.
Шарко помахал своим блокнотом.
– Вот только он реально существует. Он такой же человек, как ты и я. И у него тоже есть слабости.
– Слабости? Сколько лет мы их искали, эти слабости?
– Они есть. Это главное.
Тут у Николя зазвонил телефон. Поговорив несколько секунд, он повесил трубку.
– Я сбегаю тут рядом. Заканчивается исследование самоклеящихся листков, кажется, они что-то нашли.
Жак Леваллуа встал. Николя знаком велел ему сесть:
– Брось! Не надо, это же рядом!
– Я должен тебя сопровождать. Это приказ Ламордье, и…
Но Николя уже вышел.
95
В офисе экспертно-криминалистической полиции, секторе экспертизы отпечатков и документов, Николя не сводил глаз с EDD, Electrostatic Detection Device, большого кубического аппарата размером с ксерокс, позволявшего обнаруживать тиснение, то есть следы давления, к примеру грифеля, на бумаге.
Исследование было довольно сложным. Первый листок блока поместили на подносик из пористой бронзы в условиях отрегулированной температуры и влажности. Далее следовал ряд манипуляций – обработка документа всасывающим насосом, электризация листка, распыление проявляющего порошка, оседавшего в складках бумаги, – который должен был показать наличие или отсутствие отпечатков.
Сейчас эксперт покрывал листок прозрачной клейкой пленкой, чтобы зафиксировать тиснение.
– Отлично сработало. Следы очень четкие и не оставляют места сомнениям. Вот что записал ваш человек на предыдущем листке.
Николя осторожно взял бумажку. Там действительно были GPS-координаты.
11°23′40.40''N
142°38′48.38''E
Радость вспыхнула в нем, огонь разжег тлеющее пламя, доказав ему, что его гонка не была тщетной. Как говорил Шарко, и у этих людей есть слабости: как будто возведенное ими здание пошло трещинами. Он тщательно переписал координаты. Листок будет помещен в опечатанный конверт и приобщен к вещественным доказательствам по делу, как и это письмо на коже, которое тоже всесторонне исследуют.
Николя поблагодарил эксперта и вернулся в офис. Шарко увидел, как он кинулся к своему компьютеру.
– Ну что?
– Есть.
Николя запустил GoogleEarth, мощную программу, позволяющую с большой точностью локализоваться в любом месте планеты, в частности исходя из GPS-координат. Остальные придвинулись к нему. Четыре пары усталых глаз были теперь прикованы к земному шару в трехмерном изображении, который капитан вывел на экран. Он ввел точные координаты в окно поиска. Достаточно было нажать на клавишу… Просто нажать – и программа выдаст им местоположение Черной комнаты. Он посмотрел на своих коллег:
– На что ставите?
Казю пожал плечами:
– Не знаю. Надеюсь только, что эта Черная комната где-нибудь в окрестностях Парижа, чтобы можно было действовать быстро и накрыть эту мерзость.
Николя сглотнул слюну и, уставившись на экран, нажал клавишу «Enter». Земной шар, высветивший поначалу в центре экрана Францию, начал вращаться к востоку. Проплывали страны, словно над ними летел спутник, находящийся в тысяче километров в небе. Восточная Европа… Россия… Монголия… Китай… Шарко смотрел на сменяющие друг друга территории. Куда Человек в черном заведет их на этот раз? Какие ужасы готовится он открыть им через это рукописное послание?
Земля продолжала вращаться, потом спутник, казалось, начал падать, пролетая над северо-западом Тихого океана. Синева воды заполонила весь экран, спутник падал так быстро, что полицейские не успели точно увидеть, на какое место в мире он нацелился. Он замер в нескольких сотнях метров от поверхности воды.
Вода повсюду. И желтая точка, поставленная программой посреди воды, в точном месте, указанном GPS-координатами. Франк сощурил глаза:
– Ничего. Ты уверен в координатах?
Николя сравнил введенные цифры с теми, которые он записал в своем блокноте.
– Да.
Он покрутил колесико мышки, набирая высоту. Тысяча метров, пять тысяч, двадцать тысяч… И по-прежнему океанская синева… Когда спутник оказался на высоте в тысячу километров, на этой бесконечной синеве проступили изгибы. Программа показывала теперь подводный рельеф. Большая черная щель, казалось, разорвала океан. Две тысячи километров… Бертран Казю чуть не вскрикнул, увидев на левой стороне экрана землю.
Филиппины.
– Эти координаты, я бы сказал, указывают точно на Марианскую впадину.
Николя нахмурился. Он смотрел на экран, ничего не понимая.
– Марианская впадина? А что там?
– Ничего, только океан и бездны. Если я правильно помню школьные уроки, до дна больше десяти километров.
Николя схватился за голову:
– Не может быть. И что мы теперь будем делать? Пошлем субмарину?
Разочарованные, все разошлись по своим местам. Бертран Казю указал подбородком на огромную пачку бумаг, которые достали из металлического ящика и положили на его стол.
– Будем работать. Вернемся на землю и разберемся в этих документах.
– А я займусь служебной запиской о Человеке-птице, – сказал Леваллуа.
– Я тоже, о Человеке в черном, – добавил Шарко. – Ну, за работу, чтобы ничего не упустить.
96
На лицо Люси отчасти вернулись краски, когда около одиннадцати вечера Шарко вернулся домой, волоча за собой чемодан. Конечно, стометровку ей бы сейчас не пробежать, но она уже сидела на диване с журналом в руках. Она поправила маску на лице и крепко обняла мужа:
– Я по тебе скучала.
Шарко закрыл глаза, зарывшись носом в шею жены. Он составил служебную записку о Человеке в черном, передал ее Ламордье, который лично выложил ее на защищенный сервер криминальной полиции, как его попросили в Министерстве внутренних дел, и затем разослал всем входящим в их антикризисный комитет: службе антитерроризма, армии, Институту Пастера…
Теперь Шарко хотелось ни о чем больше не думать, продлить мгновение навеки. Счастье было совсем рядом, а он мог лишь коснуться его, и всякий раз оно исчезало.
Он заглянул к сыновьям, которые крепко спали. Адриен уткнулся лицом в прутья кровати, а Жюль лежал ровно посередине матрасика, подняв ручки. Шарко тихонько взял стул и сел между двух кроваток. Он смотрел на их такие безмятежные лица. Так он просидел долгие минуты, поджав губы, переполненный нежностью и гневом. Он чувствовал себя таким бессильным, он был всего лишь жалким полицейским, зависящим от такой сложной системы. Он пытался делать свою работу правильно, каждый день, уже много лет, но что это в конечном счете давало? Разве это могло сделать мир, в котором будут расти его дети, менее жестоким?
Когда он вернулся на кухню, Люси, как обычно, засыпала его вопросами. Она требовала своей дозы адреналина, своей ежедневной инъекции тьмы. Что он обнаружил в Польше? Зачем его срочно вызвали на набережную Орфевр? Почему он вернулся так поздно?
Шарко отвечал уклончиво, он рассказал ей правду о своей поездке за границу и сказал, что вернулся поздно, потому что Ламордье потребовал отчета. Он ни словом не обмолвился о подпольной лаборатории, на это не было сил. Во всяком случае, не сегодня вечером. В конце концов, еще оставалась надежда, что все это нереально. Что речь идет всего лишь о блохах и крысах, содержащихся в виварии.
