Дело Аляски Сандерс - Жоэль Диккер
Голос Салли Кэрри разносился по всему кафе, официантка посмотрела в нашу сторону. Салли с мужем встали и удалились.
Мы с Гэхаловудом остались за столиком. Кроме нас в кафе был только персонал. Я спросил:
– Почему Эрик ничего нам не сказал про эту историю с соревнованиями?
– Наверное, потому что сознательно устранил Уолтера, как полагают Кэрри-старшие.
– Отравил его?
– Не исключено. Но если вы в лицее смухлевали в беге, это не значит, что через одиннадцать лет вы кого-нибудь убьете. Признаться, не знаю, что и думать. Но в одном уверен: в понедельник вечером, 5 апреля 1999 года, Уолтер Кэрри поджег квартиру, потому что нечто выяснил. Что же именно?
Неподалеку от нас какая-то женщина за стойкой рассеянно сверяла кассу и, похоже, наблюдала за нами.
– Вы ведь Реджайна Спек? – обратился к ней Гэхаловуд.
Она посмотрела на него удивленно:
– Да, а откуда вы знаете?
– Нам про вас говорила Патрисия Уайдсмит, адвокат Эрика Донована.
Она подошла к нашему столу:
– А вы те самые коп и писатель, о которых тут все говорят?
– Да. Можно вам задать несколько вопросов?
– Конечно.
Гэхаловуд пригласил ее присесть, она устроилась напротив. На вид ей было лет сорок. Куда моложе, чем я ее себе представлял по рассказу Патрисии. У Гэхаловуда, видимо, возникло то же ощущение, потому что он спросил:
– Миссис Спек, сколько лет вам было в 1999 году?
– Тридцать четыре.
– И вы тогда уже владели этим кафе?
– Да. Точнее, формальным владельцем был мой отец, но он с десяти утра не стоял на ногах.
– Почему?
– Пил. Несколько лет назад из-за этого умер.
– Мне очень жаль.
– Вы тут ни при чем. В 1999 году “Сизон” управляла я. Родители были в разводе. Мать отчалила, когда мне было семь, решила начать новую жизнь. Взваливать на себя малолетку не пожелала. Я выросла за этой стойкой. В конце концов получила хорошее образование. Прекрасно училась в школе, отхватила стипендию в Принстоне, изучала экономику. Получила диплом, пять лет работала в крупной аудиторской фирме в Нью-Йорке. Такая тоска! В итоге вернулась в Маунт-Плезант. Меня вдруг осенило: зачем куда-то ехать, если можно прекрасно жить здесь? Это было в начале девяностых. Отец стал всерьез прикладываться к рюмке. Да и кафе того гляди прогорит. Я вернулась сюда, и это было лучшее решение в моей жизни. Взяла дело в свои руки, вложила в него все сбережения, модернизировала кафе в духе модных заведений Манхэттена. Уютный интерьер, качественные продукты, вся гамма итальянского кофе – ристретто, эспрессо, маккьято, капучино… Честно говоря, поначалу тутошние обитатели слегка обалдели. При отце они привыкли скорее к картошке фри на вчерашнем масле. Но все быстро заработало, с тех пор мы неизменно процветаем.
– Расскажите про тот год, девяносто девятый, если вы не против.
– Год как год, ничего особенного. Кафе уже работало в полную силу. Что вы хотите знать?
– Эрик Донован и Уолтер Кэрри ходили к вам?
– Да, бывали регулярно. Особенно Уолтер, он жил напротив и заходил позавтракать перед тем, как открыть магазин.
– А мать Уолтера тоже ваша клиентка?
– С тех пор, как я взяла «Сизон» в свои руки, Салли Кэрри почти каждый день переходит улицу ради итальянского эспрессо. Говорит, что это роздых от помоев, которые подают в других местах, а главное, напоминает ей поездку в Римини еще до замужества. Мамаша Кэрри лет пятьдесят назад один раз съездила в Италию и в память о том вояже каждый день пьет крепкий эспрессо.
– Значит, вы хорошо ее знаете…
– Я ее двадцать лет каждый день вижу. Это сближает.
– Она вам в самом деле говорила про то, что Аляска якобы изменяет Уолтеру Кэрри?
– Да. К тому же незадолго до смерти Аляски. Я запомнила, потому что рассказывала про это адвокату Эрика Донована.
– А вы помните, что вам сказала Салли Кэрри?
– Всего пару фраз, мы вообще помногу не разговариваем. Она садится за стойку, я уже знаю, что ей надо эспрессо, пару минут болтаем. В тот день вид у нее был явно взбудораженный. Я спросила, что стряслось, она сказала, что накануне видела у своего магазина Аляску с Эриком. И будто бы они вели себя как сладкая парочка. Я спросила: “Почему вы так говорите, Салли?” Она ответила: “Они ссорились, причем как-то очень страстно”. Я не особо поверила: “Если б они сошлись, так не стали бы ворковать у вас под окнами”.
– Почему вы в свое время ничего не сказали? – спросил Гэхаловуд. – Мы ведь давали объявление, что ищем свидетелей…
– С какой стати мне обращаться к копам? Это же просто разговор в кафе, выеденного яйца не стоит. И потом, через пару дней после смерти Аляски вы задержали Уолтера, затем Эрика, что еще я могла добавить? Адвокату я рассказала, потому что она спрашивала.
– Понимаю. А Эрик Донован сюда заходил?
– Время от времени. Но скорее под конец дня, расслабиться и пропустить стаканчик. Вообще-то он скорее слегка ухлестывал за мной, но меня это не интересовало.
– Простите, а можно спросить, что вам в нем не нравилось? Красивый мужчина, в общем и целом приятный…
– Ему тридцати еще не было, а мне уже все тридцать пять. Я думала заводить детей, а он только что опять съехался с родителями. Прямо скажем, не совсем то, что я искала. И потом, нытики – это не ко мне.
– Нытик? Почему он нытик?
– Эрик вечно был не в своей тарелке. Он не был счастлив.
– Почему вы так говорите?
– Он сам мне душу изливал. Однажды вечером мы остались в баре одни. Дело было осенью девяносто восьмого, это я точно помню, потому что сразу после встретила своего мужа. Мы с Эриком выпили и изрядно захмелели. В какой-то момент он притянул меня к себе и попытался поцеловать, я его оттолкнула. Он извинился, а потом стал строить из себя жертву. Сказал что-то вроде: “Вот так всегда, все меня отталкивают”. Мы немножко поговорили, он помянул свою подружку из Салема, которая дала ему отставку одним днем. У нее появился другой мужчина. Это настолько его уязвило, что он решил вообще вычеркнуть Салем из своей жизни. Уволился с работы и вернулся в Маунт-Плезант.
– Его же уволили, нет? – заинтересовался Гэхаловуд. – Про разрыв с подружкой я слышал, но он, по-моему, не уволился. Его уволили, не сошелся с начальством.
– Это официальная версия, – улыбнулась Реджайна Спек. – Для родителей. На самом деле он свалил. Уволился. По крайней
