Мертвый кролик, живой кролик - Елена Ивановна Михалкова
Тамара с сожалением поцокала языком.
– А вы небось почту мою вскрывали? – Она хитро прищурилась на Илюшина. – И ничего не нашли, да? Я не дура, все стерла отовсюду. Если вы решите Юрке меня заложить, поклянусь, что вы врете. Поклеп на старуху возводите.
Макар лучезарно улыбнулся ей в ответ:
– Деньги тоже стерли, Тамара Григорьевна?
Забелина вздрогнула и испуганно уставилась на него.
– А что деньги…
– Когда мы покажем Юрию сумму, которая скопилась на вашем счете, он захочет от вас объяснений.
– Будет втирать, что насобирала милостыней возле Ново-Иерусалимского монастыря, – прогудел Бабкин.
– Новоспасского. Верно, Тамара Григорьевна?
– Это деньги на дом и Ленечке на университет! Он учиться пойдет, станет художником, будет бабушке благодарность с трибуны произносить! Не трогайте деньги! Это для Ленечки!
«А ведь она именно так и видела свое будущее, – понял Сергей. – Ее взрослый внук произносит благодарственную речь перед солидными людьми. Тамара поднимается на сцену. Ей аплодируют. Сначала швейный цех, потом торговля на рынке – и вот наконец заслуженная награда. А что он там малюет – это дело десятое. Она все повернула по своему желанию. Распорядилась и сыном, и внуками. Нина не присутствует в их жизни, лишь платит алименты. Мальчишки при бабушке. Юра снова женится, у него все будет хорошо».
– А ты что на меня так смотришь? – встревожилась Тамара, взглянув на Бабкина. – Товарищ следователь! Что он на меня вылупился! Вы посмотрите, какой у него взгляд-то тяжелый! Придушить хочет!
– Вас не душить надо, а в палату мер и весов, – устало сказал Сергей. – Богом клянусь: лично приду к Лёне и расскажу ему, как вы скрыли, что его мать жива. Это из-за вас Юрий озверел и срывался на сыне. Из-за вас Егор сбежал из дома. – Он вспомнил слова Илюшина, что таким, как Тамара, нельзя вручать бразды правления, и горько усмехнулся. – Лихо же вы управились с их жизнями!
Он не ждал, что в Тамаре проснется совесть. Но напоминание о том, к чему привели ее поступки, могло выжать из нее хоть каплю раскаяния…
– А я тебя еще лечо своим угощала, – разочарованно протянула Тамара. – Мерзкий ты человек, неблагодарный.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Когда они вышли на крыльцо, Бабкин привычно полез за пачкой и обнаружил, что сигареты кончились.
Он уставился на Илюшина:
– Это что еще за фокусы?!
– Не понимаю, о чем ты, – невинно сказал Макар.
– А ну верни взад.
Илюшин пожал плечами и протянул ему десяток смятых сигарет.
– Когда ты успел их вытащить? И какого, собственно, рожна!
– Экспериментировал с карманными кражами.
– Новый вид деятельности осваиваешь? – съязвил Сергей. – Все, кончился Макар Илюшин как частный детектив? Не нашли мы Ратманскую – ни живую, ни мертвую, ни фрагментами, ни целиком…
Он закурил и отошел за угол здания, прячась от ветра. Разговор с Тамарой произвел на него тягостное впечатление.
– У нее была техническая возможность убить Нину, – сказал Макар прямо у него над ухом.
Сергей, задумавшись, не услышал, как он подошел.
– Я тебя самого когда-нибудь прибью! Сколько раз просил – не подкрадывайся! Была возможность, да. Но зачем резать курицу, которая несет золотые яйца?
– А зачем Алик и Алла делают все, чтобы испортить отношения с отцом, хотя он для них такая же курица? Вопрос риторический. Ладно, докуривай и поедем к Алику, он нас заждался. Хотя нет, подожди…
Макар вытащил из своего кармана еще одну сигарету Бабкина и принялся вертеть в пальцах. Табачные крошки подхватывал и уносил ветер.
– Нина понятия не имела, что ее письмо не дошло до адресата, – правильно?
– Ну правильно, – неохотно согласился Сергей, наблюдая за своей истерзанной сигаретой и гадая, сколько еще прикарманил Макар.
– Она полагала, что Юрий и Тамара считают ее живой.
– Тоже правильно. И?
Илюшин сломал сигарету пополам.
– А как получилось, Сережа, что Нина регулярно виделась с Шурыгиной и за десять лет у них ни разу не зашел об этом разговор?
Бабкин вполголоса выругался.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Тебя тут частные детективы искали, – сказала коллега, заглянув в комнату отдыха, где переодевалась Шурыгина.
У Веры сжалось сердце. Глаза коллеги блестели от любопытства. Вера понимала, что если сию секунду не выложит, зачем она понадобилась сыщикам, по их учреждению поползут слухи самого невообразимого толка.
– Спасибо, Люда. Где они?
– В приемной сидят, – обиженно ответила та, поняв, что пищи для сплетен не будет.
Вера стащила с головы платок, который надевала на выезды к подопечным.
– Ой, ты вся седая! – жалостливо всплеснула руками Люда, не пытаясь скрыть злую радость. – Переживаешь сильно, Верочка?
– Невнимательная ты, Людмила. Я уже десять лет как седая.
Вера плечом отодвинула коллегу, растопырившуюся в дверном проеме, и пошла в приемную.
Сердце колотилось: тук-тук – и провал. Тук-тук – и провал.
Посетители поднялись ей навстречу, и по их хмурым лицам Вера поняла, что хорошего разговора не выйдет.
– Что случилось? – обреченно спросила она.
– Давайте побеседуем в спокойном месте, – предложил Макар.
– Пойдемте в нашу комнату отдыха. Там пока никого…
Сергей Бабкин, войдя, окинул помещение таким взглядом, что Веру затопила злость. Да, отдохнуть здесь не так-то просто. Нет ни кроватей, ни удобных раскладывающихся кресел. Хочешь спать – спи на стуле. Она, между прочим, так и делала. Из нее вышел рекордсмен по засыпанию в самых неподходящих местах. В туалете, прислонившись к стеночке. В маршрутке, стоя, прижавшись к незнакомому прокуренному плечу. Головой на кухонном столе, под вопли матери. Однажды заснула в прихожей у пациентки: присела на банкетку, чтобы обуться, уткнулась в длинную теплую чужую шубу – и отключилась. А здесь хотя бы тихо и не воняет мочой и лекарствами.
Всю эту гневную тираду Вера собиралась обрушить на частного сыщика, кривившего морду. Но тут Макар Илюшин прикрыл дверь, обернулся к ней и без вступления спросил:
– Как давно вы знаете, что Тамара Григорьевна скрыла от своей семьи письмо Нины?
У Веры подкосились ноги. Она опустилась
