Валерий Поволяев - Семейный отдых в Турции (сборник рассказов)
Жига вышел за дверь, невозмутимо засвистел. Хозяин проводил его взглядом, хмыкнул и вновь вытер руки о брюки, ковырнул пальцем в зубах, прикидывая, чей это может быть пацаненок, откуда взялся, но так ни к чему не пришел и вновь скрылся на кухне.
А Жига сел в метро и поехал на станцию "Юго-Западная", откуда в бывшую олимпийскую деревню ходили автобусы.
Спортивная цитадель, в которой когда-то тренировались чемпионы, устроила его больше, чем кафе. В огромных темных залах олимпийского комплекса было, во-первых, проще затеряться, а во-вторых, тут можно придумать что-нибудь хитренькое... этакое... в духе лучших американских боевиков.
Жига решил остановиться на олимпийском комплексе. Способов убрать капитана можно придумать много. Можно подсоединить ток к бассейну, в который поганый мент обязательно полезет, когда вынырнет из парилки блаженная прохлада бассейна станет для него вечной. Можно подпереть дверь и зажарить капитана в парилке - за три часа он превратится в курицу-гриль вместе со своей зазнобой, можно сварить его в кипятке - в общем, способов полно, но все они... - Жига поморщился, ощутил внутри нервный, обжигающий холод, повел шеей из стороны в сторону, освобождаясь от чего-то, стиснувшего ему горло... - но все эти способы - американские. А если с капитаном поступить по-русски, пулю в лоб и дело с концом?
Поразмышляв ещё некоторое время, Жига съел мороженое, купленное в буфете, и поехал домой. По дороге пришел к окончательному выводу: с капитаном надо разделаться по-русски. По-простому. Чтобы он потом не снился.
Тем временем на Черного неожиданно вышел капитан, тот самый. Фамилия его была Касьянец. Он внезапно появился в маленьком кабинете охранной фирмы, где Черный работал консультантом, закрыл за собою дверь и застыл в выжидательной позе, заняв собою едва ли не все пространство кабинета. Черный внимательно оглядел капитана, все понял, спокойно, без всякого сожаления о том, что может произойти, прикинул: кто из них выстрелит первым, он или капитан?
Капитан должен был выдернуть пистолет из подмышечной кобуры либо из кармана пиджака, Черный - из стола... Получалось, что Черный имеет все шансы сработать быстрее. А с другой стороны, вдруг пистолет спрятан у капитана в рукаве?
- Ну? - спросил капитан лениво, перекатив языком дорогую сигарету из одного угла рта в другой. - Мне все известно...
Черный доброжелательно улыбнулся: раз капитан произнес эту фразу значит, не будет хвататься за пистолет, ему выгодно, чтобы Черный был живым, а не мертвым. Ведь лицензия на отстрел капитана выдана исполнителю именно Черным, значит, только Черный может её отменить. Ибо никто, кроме Черного, не знает фамилии и клички исполнителя.
- Ну и что из этого? - спокойно и благожелательно спросил Черный. Заказ отменить не могу, он оплачен.
- Заказ отменить придется, я его перекупаю. - На красноватом лице капитана птицей взметнулась одна бровь, застыла, выгнувшись, будто подкова. Касьянец помял рукою губы и спросил Черного в упор: - Сколько?
Когда задают вопрос "сколько?", значит, за ценой стоять не будут, и Черный неопределенно двинул плечом:
- Много!
- Я не спрашиваю, много или мало, я спрашиваю: сколько?
Если капитан своими деньгами перебьет заказ, который на него сделан, то исполнитель для Черного будет потерян: со способным мальцом, так лихо убравшим несколько человек, придется распрощаться.
Впрочем, судьба сопливого киллера Черного не волновала: Веревка приведет еще. Их много, этих детей перестройки. Пусть киллеры из нового набора будут менее изобретательны и менее хладнокровны, чем этот сопляк, но все равно они могут оказаться лучше взрослых капризных бойцов. В этом Черный, после эксперимента, проведенного с Жигой, был уверен твердо. Вообще-то, если честно, он не ожидал от сопливого киллера такой результативности, но потом понял, в чем дело: всякому мальцу, прикоснувшемуся к оружию, кажется, что он стал взрослым, и малец начинает мыслить по-взрослому. Отсюда и изобретательность, и хладнокровие, и четкость в исполнении.
- Сколько? - повторил вопрос гость и выразительно потер палец о палец.
- Четыре тысячи баксов, - помедлив, назвал цифру Черный.
Капитан не выдержал, хмыкнул, показал хозяину чистые, будто отлитые из фарфора крепкие зубы.
- Не много, однако, стоит моя жизнь.
Черный ухмыльнулся в ответ, подумал о том, что сопливый пацаненок из этих денег получит вообще одну двадцатую часть, произнес примиряюще:
- Моя жизнь, капитан, стоит, например, ещё меньше.
- Это дело твое, - капитан протестующе мотнул головой, - а я свою жизнь оцениваю гораздо дороже. - Он сунул пальцы в карман пиджака. Черный напрягся, стремительно нырнул рукою в стол, схватил пистолет, сжал его.
Капитан сделал успокаивающий жест.
- Не бойся. Провокаций с моей стороны не будет.
Черный вытащил руку из стола, выжидательно глянул на капитана. Тот достал из кармана пачку долларов, повертел её перед собой и кинул на стол.
- Перекупаю лицензию. Вместе с киллером.
Черный ловко подхватил пачку, пальцем провел по торцу, словно счетная машинка, банкноты.
- Сколько здесь?
- Восемь тысяч. Деньги подлинные, не фальшивые, можешь не проверять. Наша фирма веников не вяжет. Ну что, по рукам?
Поколебавшись немного, Черный встал и протянул капитану сложенную опасным ковшиком ладонь. Такой ладонью хорошо рубить человеку по горлу, она прочнее прямой ладони и главное - в ударе не раскрывается, её невозможно осушить.
- Кто именно и когда собирается меня убрать?
Черный молча достал из стола цветной, сделанный "полароидом" снимок. Со снимка на капитана затравленным волчонком смотрел худосочный школяр с цепкими, подернутыми какой-то странной старческой белесостью глазами - это было, судя по всему, из-за сильного света, бьющего с обеих сторон - и слева, и справа. Капитан невольно присвистнул: школяру на снимке было лет одиннадцать, не больше.
- Вы это серьезно? - удивленным тоном спросил капитан.
- Серьезно, - Черный утвердительно наклонил голову, - очень серьезно, капитан.
- М-да, не оскудела русская земля юными дарованиями, - не удержался от усмешки капитан, - ни за что бы не подумал... И когда?
- В баню вы когда собираетесь?
- В баню? Завтра.
- Как обычно, в олимпийскую деревню?
Капитан снова присвистнул.
- Лихо вы меня обложили...
- А как вы думали! - Черный в поддан капитану также присвистнул, сделал это по-мальчишески беспечно, словно бы речь только что не шла о жизни и смерти, ткнул пальцем себе в спину: - Вот там это и должно произойти.
- Понятно! - Капитан взял со стола снимок, положил себе в карман, затем задом двинулся к двери: действовал он так, скорее всего, по привычке. Похоже, в жизни этого человека бывало всякое.
Черный, проводив его глазами, подумал, что за дверью капитана обязательно кто-нибудь страхует - держит палец на спусковом крючке и нервничает, гадая, все ли в порядке с ментом или нет, переминается с ноги на ногу, готовый в любую секунду сорваться с места и выбить чугунным плечом дверь.
- Чего ж не поинтересоваться, как я узнал, что на меня выдана лицензия? - спросил на прощание капитан.
- А зачем? - Спокойное лицо Черного потяжелело. - Мне это неинтересно.
В гулких помещениях спортивного комплекса было много детей: одни учились барахтаться в лягушатнике, чтобы потом перейти в настоящий бассейн, другие занимались водной акробатикой, третьи осваивали гимнастические залы и так далее, - и Жиге было легко раствориться среди них, он чувствовал себя здесь как рыба в воде, это была его стихия.
Он уже знал номер бани, в которой будет париться капитан, осмотрел замки на двери. И хотя замки были плохонькими, открыть их ничего не стоило, войти "замковым" путем в баню вряд ли удастся: капитан закроет дверь изнутри на засов и сделается недосягаем. С засовом этим Жиге не справиться, открыть его может только сам капитан. Других способов оттянуть засов нет.
И все равно Жига был уверен, что он обязательно проникнет в баню номер пять. Он пристроился на ступеньках лестницы недалеко от стеклянной уютной верандочки, специально выгороженной в длинном подвальном коридоре; на верандочке той, будто купчиха у себя на даче, сидела администраторша краснощекая, очень упитанная девица, - и ждал.
Ждать клиента пришлось недолго. Баня у капитана была заказана на три часа дня. С трех до шести, как обычно. В эти три часа его и надлежало убрать. Появился капитан с небольшим опозданием, минут пятнадцать четвертого, оживленный, шумный, с истомившейся по любовным утехам кассиршей.
Остановившись около стеклянного заборчика, за которым сидела администраторша, он взял ключ с большой деревянной бобышкой, болтающейся на цепочке, и четыре простыни. Удивленным домиком сложил брови:
- А что, простыней больше нет?
- Будут ровно через пятнадцать минут, уважаемый, - ласковым голосом проворковала администраторша.
