Анна Данилова - Саван для блудниц
– Вы можете предположить, кто убил Ларчикову?
– Понятия не имею. Хотя, когда я видела ее в последний раз, она рассказала мне историю, которая, кстати, могла бы заинтересовать вас. Дело в том, что совсем недавно Таня познакомилась с одной женщиной, приезжей, которая дала ей в долг довольно крупную сумму. Не знаю, как вас, но меня этот факт насторожил. Представьте себе, вы приехали в другой город, где вас никто не знает и вы никого не знаете. Вы знакомитесь с женщиной и буквально через неделю даете ей в долг сто тысяч рублей! На машину.
– Такого не бывает. Это сильно смахивает на взятку.
– Правильно. Вот и я Тане тоже говорила – неспроста она дала тебе эти деньги, ты ей зачем-то нужна… И вот, пожалуйста, нету Тани. Ни машины, ни Тани…
– А где же деньги?
– Представьте, она купила себе две шубы, хрустальную люстру, а остальное проела-пропила… Благо Пермитин, ее жених, обещал погасить этот долг…
– Какая странная история. А больше Ларчикова ничего не рассказывала об этой женщине?
– Рассказывала. Но все это касается только Пермитина Михаила Яковлевича. Удивительно, но ее женихом оказался наш сосед. Понимаете, он много старше Тани, но вроде как влюбился в нее… Хотя я в подобное не очень-то верю. Но это уже не мое дело. Так вот. Эта женщина, ее зовут Лариса, рассказала о Пермитине много такого, что насторожило Таню и даже испугало. Ведь Михаил Яковлевич – вдовец. Пять лет тому назад у него погибла жена, и она тоже была намного моложе его, совсем девчонка и, говорят, красивая. Они жили с ней в шикарном доме на улице Некрасова, в таких апартаментах, которые вам и не снились… Приехали они откуда-то с Севера, купили эту квартиру, и, казалось бы, чего еще нужно?! Но возвращается как-то господин Пермитин домой, открывает дверь, а на полу лежит его жена, вернее, не вся жена… Короче, ей отрезали голову. Представляете себе шок? Ее похоронили, а убийцу так до сих пор и не нашли.
– Ирина, какие ужасные вещи вы рассказываете!
– Да это не я рассказываю, а Таня Ларчикова, а ей, в свою очередь, рассказала как раз та самая женщина, Лариса.
– А вы хорошо знаете вашего соседа?
– Он переехал сюда недавно, но в подъезде к нему все относятся с уважением. Быть может, потому, что он человек вежливый, с виду интеллигентный, тихий… Знаете, он любитель хоровой музыки, из его квартиры часто можно услышать мессы Баха, а на простых людей это действует… Послушайте, я же не рассказала вам самого главного! Эта Лариса утверждала, что будто бы это сам Пермитин убил свою молодую жену.
– Я так и поняла.
– Вот поэтому-то Таня и испугалась, стала следить за своим женихом, некоторое время ходила за ним буквально по пятам и даже нанимала такси, чтобы держать его в поле зрения… Но у него довольно однообразная жизнь, ведь он пенсионер, особых увлечений у него нет, разве что фотографии… Он ходит по школам и фотографирует детей. Но я уверена, что это не ради заработка, он и так довольно богатый человек, а просто так, для души, чтобы заняться чем-нибудь полезным и интересным. Я вон и Олю свою к нему отпускала, пусть, думаю, поучится у него фотографировать, проявлять… Да и вообще, разве плохо, если ребенок в таком трудном возрасте будет общаться с умным интеллигентным человеком? Пусть уж лучше с ним, чем со своими недоумками-сверстниками, у которых в голове один только…
– Значит, вы все-таки хорошего мнения о Пермитине…
– Конечно! Человека всегда видно, так что все попытки той женщины опорочить Михаила Яковлевича в глазах его будущей жены, как мне кажется, были напрасными. Но крови она Тане попортила немало, заставила бедняжку переживать, следить за женихом…
– А как вообще появилась эта идея с неравным браком, ведь Пермитин намного старше Тани?
– Хороший вопрос. Я вам сразу сказала – помните? – что никакая это не любовь, и тем более не взаимная. Они люди взрослые и прекрасно понимали, что кому надо от жизни. Тане, само собой, нужны были деньги Пермитина, и он это знал, а что касается самого Михаила Яковлевича, то в таком возрасте, как у него…
– А сколько ему, кстати, лет?
– Около шестидесяти. Так вот, ему нужна была хозяйка в доме, но не какая-нибудь старая тетка, а молодая красивая женщина. В сущности, он имел на это право…
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что, если у мужчины есть деньги, значит, ему хватило ума их заработать, а раз так, то почему бы ему не пожить на старости лет в свое удовольствие? Я не права?
– Возможно, что и правы. Другое дело, КАК он их заработал.
– Так он же приехал сюда с Севера. Оттуда и привез свою первую жену.
– Он не показывал вам ее фотографии? Вы не были настолько хорошо знакомы, чтобы посещать его?
– Почему же… Он доверял нам с Олей свою квартиру и ключи от нее. Когда ему случалось куда-нибудь уезжать, мы по очереди поливали у него цветы, вытирали пыль… А если он простужался, что случалось тоже довольно часто, Оля ходила делать ему горчичники, ставила банки, а он платил ей за это, вернее, даже не платил, а благодарил. Он же знал, что я нигде не работаю. А потом, когда Оля научилась печатать фотографии, он давал ей определенное задание, сам уходил, а она оставалась у него и работала. За это он тоже платил ей.
– Так это и есть тот самый крестный, пенсионер, о котором нам рассказала Олина подружка?
– Наверное, Лена Тараскина. Да, это он. Мы особенно не афишировали свою дружбу с Михаилом Яковлевичем, потому что понимали – человек он состоятельный, в доме полно добра, мало ли что…
– Значит, цветы поливали?.. – недоверчиво переспросила Юля, для которой образ Пермитина, в отличие от Олиной матери, носил резко отрицательный характер хотя бы потому, что под большим вопросом находилась и странная продажа квартиры на Некрасова, и тот ужасающий факт, что его молодой жене отрезали голову. Как можно вообще доверять свою молоденькую дочку кому бы то ни было, пусть даже и пожилому пенсионеру? Мужчина, он и есть мужчина.
– Вы не заметили, как мы перешли от разговора о Вадике к Пермитину? Это хорошо, что я немного отвлеклась от Оли…
– Ирина Сергеевна, а вы не знаете, что могла делать Оля на даче у вашей приятельницы Татьяны Ларчиковой? И бывала ли она там раньше?
– Нет, я думаю, что не бывала. Знаете, мне кажется, что Ларчикова здесь вообще ни при чем. Вернее, она-то как раз и при чем… К ней мог приехать какой-нибудь одноклассник Оли, Кравцов, к примеру. Он нравился дочке…
– Вы хотите сказать, что Оля могла поехать на эту дачу вслед за Кравцовым, чтобы застать их вместе с Ларчиковой?
– Да, приблизительно так.
– С ваших слов получается, что эта Ларчикова – исчадие ада!
– Я вам толкую об этом уже битый час. Ее к школе ни на шаг нельзя было подпускать, а ей доверили девятые классы.
– Вы считаете, что объективны по отношению к ней? Быть может, у вас с ней старые счеты, знаете, как это иногда бывает?..
– Нет, ничего подобного, никаких старых счетов. Мне хорошо известен подобный тип женщин, они проживают короткую и бурную жизнь и, как правило, умирают не своей смертью. Вы напрасно ищете в моих словах неприязнь к Татьяне, потому что у меня у самой жизнь не сложилась… Но если она ищет утешения в объятиях мужчин, то я – в бутылке… – Драницына вздохнула и, обведя рассеянным взглядом комнату, покачала головой. – Сами видите, как мы живем.
– Но кто же мог выстрелить в Олю?
– Не представляю…
– Вам не приходило в голову, что Таню Ларчикову, вашу приятельницу, убил ПЕРМИТИН? А Оля, которая поехала вслед за ним или вообще БЫЛА С НИМ НА ДАЧЕ, оказалась свидетельницей этого убийства?
Ирина Сергеевна бухнула чашкой о блюдце и застыла, глядя испуганными глазами на Юлю.
– Михаил Яковлевич?
– Ну конечно! Вы заидеализировали его образ, а ведь жену-то его кто-то убил, убийцу не нашли… У нее была отрезана голова, у Тани перерезано горло… Может, ваш хваленый Пермитин психически ненормальный человек, но вы не хотели себе в этом признаться, потому что в некоторой степени зависели от него, от его денег… И с чего это вы взяли, что Оля занималась у него фотографией, а не чем-нибудь другим?
– Что вы такое говорите?.. Моя Оля – хорошая девочка, она… Она не такая, как Голубева.
– А вы знаете о том, что в день убийства Вадика Льдова в кабинет географии должны были прийти две девочки, он сразу двум своим одноклассницам назначил встречу: Наташе Голубевой и вашей Оле. Наташа была влюблена в Льдова, а Оле нравился Кравцов, но она все равно почему-то пришла на свидание…
– Откуда вам это известно?
– Да потому что Наташа, придя в кабинет географии, наверняка увидела Олю в объятиях Льдова, и именно этот факт заставил ее принять яд…
Юля высказывала всего лишь свои предположения, и, быть может, это было жестоко по отношению к находящейся в тяжелой депрессии Драницыной, но она не видела другого выхода, чтобы заставить ее говорить.
– Чего вы от меня хотите? Чтобы я поверила в то, что Вадика убила Оля? И только потому, что она была в том кабинете, где его убили? Это мог быть кто угодно!
