Во всем виноваты кувшинки - Анна Васильевна Дубчак
– Поправляйтесь. Мы так рады, что… что с вами все обошлось.
Женя смотрела на Косту внимательно. Она не верила в совпадения. Сперанский следователь. Если Мила – та самая убийца и за ней следили, то могли узнать, каким рейсом она прилетела вчера в Москву. Камеры в аэропорту могли зафиксировать ее перемещение и людей, которые были с ней вместе – Женю и Петра. Дальше – такси. По номеру могли вычислить автомобиль и найти водителя. А тот, в свою очередь, мог вспомнить о пассажирах и рассказать, что привез троицу на Осенний бульвар. И Сперанский (или, судя по тому, как к нему обратился Борис, Коста) мог просто быть лично знаком с братьями Бронниковыми и узнал Петра. Вот почему он здесь. Он приехал, чтобы узнать, где Мила.
– Коста, ее здесь нет, – она, рискуя быть непонятой, тем не менее решила прояснить ситуацию. – Мы оставили ее там, в квартире. Она должна была отправиться к подруге, ее зовут Вера.
Коста был потрясен. Покачал головой:
– Как вы поняли, что я приехал по ее душу?
– Построила логическую цепочку: Шереметьево – Осенний бульвар – разговор с водителем такси – Петр.
Борис просто молча слушал, пока еще ничего не понимая. Ребров, так же удивленный проницательностью и интуицией Жени, как и Коста, молча ждал, как отреагирует на ее слова Сперанский.
– Боря, я тебе потом объясню… – между тем обратилась Женя к мужу. – Просто мы летели в самолете с одной девушкой, ее, как оказалось, разыскивают…
– Не удивлен… – Борис не сводил с нее глаз. Ему казалось, что он не видел ее несколько лет. Он был готов принять ее любую, со своими историями, путешествиями, капризами, желаниями, с ее жаждой свободы и независимости. – И ты, конечно же, знаешь, где она?
Он сказал это просто так, помня о ее былых приключениях и способностях в расследовании преступлений. И сам удивился, когда услышал от Косты:
– Вера… Вы и про нее знаете. Где она живет?
– Лиза… вернее, Мила сказала, что она отправится в Кузьминки, что подруга ее живет на улице Федора Полетаева в доме, где в этом же подъезде продается квартира. Кажется, она хочет ее купить. А дом этот рядом с фитнес-центром, там еще бассейн… Больше, к сожалению, ничего не известно.
– Спасибо, Евгения Борисовна, вы нам очень помогли… И извините, бога ради, за поздний визит…
– Элиза жива? – спросила Женя, возмущенная тем, что Сперанский не догадался поделиться с ней тем, что знает сам. – Почему вы молчите?! Она же там, за желтой дверью, да? Что Лиза… ох, никак не привыкну… Мила с ней сделала?
Борис закрыл глаза и поморщился, словно ему причинили боль:
– Женя!!!
Конечно, он переживал за нее. И это еще не зная всех подробностей этого дела. Но раз Коста приехал сюда, да еще так поздно, дело серьезное. К тому же кое-что Борис все же успел услышать: девушка, которая летела в одном самолете с Женей и Петром, возможно, преступница, раз ее разыскивают. А теперь еще этот вопрос Жени, жива ли Элиза!
– Она жива.
– Слава богу, – Женя сама с трудом поспевала осмыслить все, что узнавала. Театральная история, в которую ее, как куклу в балаган, поместил кукольник-Петр, из нелепого гротеска превращалась в натуральную криминальную драму.
То, что она услышала от Косты, стало для нее настоящим потрясением!
– Внучка связала ее в соседней квартире и пощечинами выбила у нее пароли от банковских карт. Нос разбила… Мы боялись, что будет хуже…
– И где она сейчас?
– В другом измерении, – услышала она и уставилась оторопело на Косту. Что ему известно о других измерениях?
– Вам смешно?
– Женя, извините. Но это она сама так сказала. Несмотря на разбитый нос и общее ужасное состояние, эта женщина еще могла шутить! На самом деле она, конечно же, в больнице. Ей оказали первую помощь, и теперь она спит.
Женя заплакала, представив себе Элизу. Так ее стало жалко. Получается, что, согласившись принять участие в спектакле, срежиссированном Петром, Мила, получив от него гонорар, пять тысяч евро, не успокоилась на этом, ей захотелось большего, к тому же она решила, что как-то уж слишком скучно и пресно заканчивается история. Вернее даже – финал вовсе отсутствует. И решила «дописать» эту историю сама. Тот самый «бомбический» финал, который предложила не так давно сама Женя Петру, пришел в голову и Миле Базаровой! Еще эта роковая желтая дверь… Дверь, за которой… Там был стул с обрывками веревки, а под ним на ковре – большое темное пятно. Кровь?
Женя пошла будить Петра. Растрясла его, подняла и, глядя в его закрытые сонные глаза, спросила, чья кровь была в той квартире за желтой дверью.
– Да ничья… просто бутафория. Говорю же, я не придумал финал…
Она оставила его и вернулась на кухню, где после ее ухода стало как-то уж очень тихо.
Она не могла рассказать Косте о том, что Петр, получается, сам подсказал Миле возможное развитие сюжета, спровоцировав ее на преступление. Но если Петр действовал с одной-единственной целью – заморочить голову Жене, чтобы потом, глядя на ее реакцию, записывать каждое ее слово, движение, продолжая работу над романом, то Мила просто решила таким вот жестоким образом выбить из родной бабушки деньги!
Коста ждал от нее каких-то объяснений, но она молчала. И вообще ей хотелось, чтобы все уже поскорее закончилось. Она устала, да и Борису надо было отдыхать. А завтра они с Петром обязательно навестят Элизу.
– Я вот только не пойму… На что она рассчитывала? Ну, выбила из Элизы все пароли, ну будет постепенно снимать какие-то деньги, которые рано или поздно закончатся. Что потом? Она не подумала, что Элиза будет кричать, что ее все равно услышат и освободят… И что тогда? Если она убила женщину, теперь вот истязала собственную бабушку и ограбила ее, то как она собиралась жить дальше? Прятаться?
– Понимаете, Женя, – попытался ответить Коста, – я полагаю, что Базарова совершает преступления исключительно на эмоциях. Приревновав, она убила свою соперницу за то, что та накануне оскорбила ее, унизила. Что же касается Элизы, то я же разговаривал с ней. Она сказала, что накануне между ней и Милой состоялся не очень приятный для последней разговор, во время которого Элиза пыталась внушить ей мысль, что ей надо учиться, работать, словом, жить нормальной жизнью, а не кататься постоянно к ней в Париж, чтобы клянчить деньги. На это Мила в грубой форме ответила ей, мол, не тебе, «старая карга», говорить о работе,
