Нина Васина - Падчерица Синей Бороды
Заторможенным движением протягиваю ладонь.
— Так не пойдет, давайте меняться, — я снимаю с руки цепочку. — Она тоже недорогая, возьмите.
— Ну… как хочешь, — Харизма ждет, пока я надену на ее руку цепочку.
Я вожусь с замком, пальцы дрожат.
— Иди, девочка, я попрощаюсь с близким человеком, — просит Харизма и поворачивается к Аделаиде. — Ты думаешь, стоит вот так спешить, не попрощаться ни с кем?
— Уходи быстрей, у меня тяжело на душе, — крестит ее Аделаида.
В пять тридцать раздался выстрел.
Мне так и не удалось заснуть.
Почти сразу же после выстрела в дверь позвонили. Все гости сбежали вниз, звали Евгения Кирилловича, а он все не шел, а когда вышел, то был бледнее беленой стены в коридоре.
— Вы опоздали, — сказала я следователю Лотарову. — А мне наплевать.
— Все остаются на своих местах! — объявил Лотаров. — Никого не впускать и не выпускать!
— Пустите Пенелопу, я несовершеннолетняя, и она единственный сейчас близкий мне человек. Пенелопа сразу же затолкала меня в кухню.
— Кто теперь? — спросила она.
— Жена Коржака. Только не ругайся, ладно. Я, честное слово, ни при чем.
Он ее убил из ревности.
— Ладно, не расстраивайся, я не собираюсь ругаться.
— А вдруг тебе все-таки захочется, ты сдержись!
— Алиска, что ты несешь? Ну почему я буду ругаться, если этот неуловимый Коржак окажется наконец за решеткой?
— Коржак здесь ни при чем, — вздыхаю я.
— Ты же только что сказала, что он убил жену?
— Да, он убил, но Коржак Е.К., директор “Медикуна”, это не он. Это была его жена, Елена Константиновна.
— Ничего не понимаю, подожди… Ты хочешь сказать?..
— Я хочу сказать, что Евгений Кириллович убил свою жену, Елену Константиновну, а она была директором “Медикуна” и, хотя почти ничего не смыслила в медицине, смогла уговорить работать на нее многих друзей мужа.
Пенелопа, усевшаяся рядом со мной на диване в гостиной, чтобы успокоить, вскакивает и начинает бегать туда-сюда по комнате, стиснув руки.
Дурацкая привычка.
— Она была любовницей корейца, — говорю я тихо, опустив голову. — Кореец прятался здесь после того, как выбрался раненый из озера.
— Да, я поняла, ты передала шарф… А почему ты решила, что я буду ругаться?
— Мне показалось… Я подумала, что ты все поймешь раньше меня.
— А я не поняла! — повышает голос Пенелопа. — Я тупая! Что же это получается? Директор “Медикуна” мертв?
— Мертва.
— И в тот самый момент, когда ты ее вычислила, она умерла, да?
— Ну, не сразу. Я ее вычислила за три часа до смерти.
— Как?
— Она хотела меня убить. Это раз. Она прятала ключ от сейфа мужа в женской прокладке. Это два. Значит, это она искала в моей квартире ключ корейца от потайной комнаты, ей был нужен, как и тебе. его ноутбук. Я обыскала кабинет Коржака — ничего! Я перегнала тебе все его рабочие папки!
— Спасибо, тоже — ничего.
— Вот видишь! А когда я увидела, что у него и в сейфе ничего — кроме двух пистолетов, — я задумалась!
— А откуда Коржах узнал, что жена ему изменяет? Что кореец жил здесь?
— Он… Он подозревал, потому что нашел как-то окровавленные бинты, а потом я прямо у него на глазах отдала шарф повару и сказала, что это шарф корейца…
— Зачем? — подозрительно ласково спрашивает Пенелопа. — Зачем ты это сказала?
— Чтобы он знал!
— Ага… Чтобы знал, да?
— Да! Только так я могла себя спасти! Она чуть не пристрелила меня!
— Давай по порядку. Правильно ли я поняла. Ты узнала, что Елена Коржак является директором “Меди-куна”, и сразу же намекнула ее мужу, что она изменяет ему с корейцем, так?
— Не так! Сначала я ее случайно подставила. Я случайно проговорилась, что у нее на ноге нет никакой раны! Да что с тобой разговаривать!
— Ну как же так получается, Алиса, ты опять — ни при чем, а мы все у разбитого корыта?
— Тебе что, моя жизнь не дороже какого-то там корыта?!
— Тебя расстроило, что она была его любовницей, да?
— Меня расстроило, что она хотела меня убить.
— Ты чувствуешь себя виноватой? — вдруг спрашивает Пенелопа.
— Нисколечко!
— А почему у тебя кровь из носа не течет? Ты же разозлилась на меня?
Я провела под носом указательным пальцем. Не течет. Это, наверное, потому, что мои мысли заняты решением сложной проблемы — как отсюда выбраться.
— Взрослею…
— Мне страшно с тобой находиться.
— Не находись!
— Столько сил потрачено, и все впустую, — встает Пенелопа.
— Это смотря чего тебе надо. Если денег, то ты их не получишь. И нечего мне, как стандартной чувырле, подставлять всяких неотразимых мужчин из твоей Конторы!
— Мужчин? Из Конторы? Это ты о поваре так отзываешься? — совершенно искренне удивлена Пенелопа.
— Я так отзываюсь о шофере!
— Не понимаю. Мне надо идти, — я вижу, как Пенелопе трудно смотреть на меня. — Сейчас подъедет бригада для обыска…
— Вы ничего не найдете. Архив был на шести дискетах, их забрал кореец, так сказала Лена… Елена Константиновна Коржак.
— Я пойду.
— Подожди. Все поставщики и заказчики здесь. Или почти все.
— Где? — Пенелопа осматривается.
— Здесь. В доме. Их как раз сейчас Лотаров допрашивает.
— Гости?..
— Ладно, не смущайся, ты бы сама потом догадалась. Одна женщина, правда, сбежала.
— Куда? Извини…
— Наконец кто-то догадался извиниться! Бельлинда пробила шесть раз, и сразу же в сумочке Пенелопы запищала упаковка с таблетками.
— Ты нервничаешь? Боишься чего-нибудь? — удивилась она.
— Я уже ничего не боюсь. Эта сбежавшая женщина, наверное, застряла где-нибудь на дороге или замерзла. Я подарила ей цепочку Чучуни. Надеюсь, Чучуня меня простит. Беги, Пенелопа! Надеюсь, на этот писк ты быстро среагируешь.
Потоптавшись, Пенелопа убегает.
Я закрываю глаза и вспоминаю план дома, который она мне показывала в прачечной. По ее предположению, из подвала должен быть еще один выход на улицу, не только через гараж.
Одеваюсь потеплей. Рюкзак придется бросить, укладываю паспорт и деньги во внутренний карман рваной куртки. Джинсы тоже после прогулки с Милордом не внушают доверия.
Не спеша спускаюсь в подвал. Меня никто не остановил.
Выход я нашла через тридцать две минуты. И, на мое везенье, на двери была только задвижка — никаких замков.
Я вышла на улицу.
Пошла по дороге.
На повороте у рекламного щита меня догнала темная “Волга”.
Я молча села на переднее сиденье.
— Мне показалось, — сказал шофер, — что ты вляпалась в историю и не поедешь со мной на Средиземное море ловить рыбу.
— Мне тоже сначала так показалось.
— Какие планы?
— На ближайшие двадцать лет?
— Нет, хотя бы на сегодняшнее утро.
— Я хочу навестить тетю.
— Тетю? Запросто.
— Она живет за городом, но с другой стороны Москвы.
— Нет проблем.
— Спасибо.
— Потом поблагодаришь, когда я помогу тебе сбежать за границу.
— За границу?
— Да. Испания, к примеру, отличная страна.
— Я подумаю. А как ты можешь помочь?
— Билет куплю, визу оформлю, посажу на самолет.
— Тетя скучать будет. Она ждет ребенка. Представляешь, от негра.
— Представляю.
Остальную дорогу мы ехали молча, только потом я показывала, где повернуть, какой дом.
— Приехали.
— Я тебя подожду.
— Это может быть долго.
— Я подожду.
— Это может быть долго.
— Я подожду.
Представляю… До совершеннолетия, или до приезда “Скорой”? Прощай, Сергей Владимирович, может, еще поныряем когда-нибудь, но только с моим снаряжением!
На мой звонок калитка сразу же открылась. Мышка-норушка ждала у открытой двери.
— Садитесь, — показала на кресло у камина нервная женщина. — Спасибо, что так быстро приехали.
— Расскажите все медленно и по порядку, — прошу я, разглядывая ее выступающий живот.
— Медленно? Хорошо. Если медленно, то это звучит так: у-у-у меня бу-у-удет двойня. Достаточно медленно?
— Вы нервничаете?
— Нервничаю? А вы бы не нервничали? Мой муж собрался подавать иск институту!
— Не волнуйтесь, Пенелопа Львовна решит эту проблему, я уверена.
— Решит? Два черных ребенка сразу, понимаете, два!
— В этом есть и хорошая сторона. Не нужно еще раз ходить беременной, еще раз рожать. Один раз отмучаетесь, а детей будет двое.
— Вы еще ребенок, — вздыхает женщина. — Зачем Пенелопа прислала вас?
— Не знаю, ей видней. Наверное, она хотела, чтобы я рассказала о своих планах на жизнь.
— Хотите выпить?
— Да. Так вот. В мои планы входит родить двух дочерей, стать богатой и заниматься любимым делом.
— А какое у вас любимое дело?
— Я хотела бы или лечить людей, или изучать их болезни на трупах. На трупах мне больше нравится, потому что я привыкла к одиночеству. А можно просто стакан воды?
Женщина выходит из комнаты, я оглядываюсь. Если мышка-норушка и подглядывает, то очень осторожно. Я наклоняюсь и достаю дискету, которую засунула в прошлый свой приезд сюда. В щель между кирпичной кладкой и каминной доской.
