Эллери Куин - Тайна французского порошка. Этюд о страхе

— Я лично помешан на детективах. Патер Браун, епископ Кушинг.

Он пристально следил за ее реакцией. С таким же успехом можно было ожидать ее от розовой хрюшки.

— Я тоже люблю детективы.

— А иногда и философов почитываю, — провокационно продолжал Грант, — Бертона, Шерлока Холмса.

— Один из гостей, помните, на последней вечеринке, специалист по «дзэну»…

Гранта охватило сомнение. Он быстро изменил тактику.

— А какое на вас тогда было синее бикини. Блеск!

— Я так рада, что оно вам понравилось, милый. Хотите еще виски?

— Нет, спасибо. — Грант встал. — Время летит, пора.

Она была безнадежна.

Он без сил рухнул на сиденье своего «ягуара».

Как они это делают — Холмс, даже Куин?

Тем временем что-то навалилось на нос Эллери и душило его. Он открыл глаза и обнаружил, что это рукопись, которую он читал перед сном. Он зевнул, сбросил ее на пол и сел сонный, упершись локтями в колени. Рукопись лежала на полу. Он нагнулся и поднял ее.

И начал снова читать.

Глава 6

На следующее утро, должен признаться, Холмс привел меня в негодование.

Когда я проснулся, он уже был одет. Я сразу же заметил, что глаза его покраснели — значит, он почти не спал. Я даже подозревал, что его всю ночь не было дома.

К счастью, он был настроен на беседу, а не замкнулся в себе, что с ним нередко бывало.

— Уотсон, — сказал он без всякого вступления, — в Уайтчэпеле есть трактир, пользующийся весьма дурной славой.

— Их там много.

— Да, верно! Но тот, о котором я говорю — «Ангел и корона» — худшее из всех заведений, где предаются разгулу. Оно расположено в центре поля действий Потрошителя. Именно здесь видели незадолго до их смерти трех девиц, из числа тех, которые стали жертвами Джека. Я намерен присмотреться к «Ангелу и короне» и сегодня вечером собираюсь покутить там.

— Отлично, Холмс! Если я смогу ограничиться элем…

— Нет, нет, дорогой Уотсон, вы не пойдете. Я до сих пор содрогаюсь при мысли, как близки вы были к гибели по моей вине.

— Послушайте, Холмс…

— Это решено бесповоротно, — ответил он твердо. — У меня нет ни малейшего желания преподнести вашей симпатичной жене, когда она вернется, печальное известие.

— Мне казалось, что я неплохо проявил себя, — горячо возразил я.

— Несомненно. Без вас я бы уже покоился на убогом ложе в заведении доктора Мэррея! И все же это не оправдание для того, чтобы вторично рисковать вашей безопасностью. Пока я отсутствую сегодня, — а у меня масса дел, — вы могли бы, пожалуй, уделить немного времени своей практике.

— С моей практикой все в порядке, благодарю вас. Мой заместитель весьма компетентный человек.

— Тогда могу предложить вам пойти на концерт или почитать интересную книгу.

— Я вполне в состоянии сам себя занять, — сказал я холодно.

— Не сомневаюсь, Уотсон, — сказал он. — Ну, что ж, мне пора. Обещаю, что по возвращении я введу вас в курс событий.

Он ушел, а я продолжал кипеть, почти не уступая температуре чая миссис Хадсон.

Решение нарушить запрет Холмса созрело у меня не сразу. Но прежде чем я закончил завтрак, оно уже приняло отчетливую форму. Я провел весь день в чтении любопытной монографии из книжного шкафа Холмса о возможности использовать пчел при подготовке убийства, добившись, чтобы они заразили отравой мед либо напали всем роем на свою жертву. Труд был анонимный, но я узнал лаконичный стиль Холмса. Когда стемнело, я стал готовиться к «операции».

Я решил отправиться в «Ангел и корону» под видом распутного повесы в расчете на то, что не буду выделяться среди многих лондонских завсегдатаев сих злачных мест. Поэтому я поспешил домой и облачился в вечерний костюм. Его дополняли цилиндр и накидка. Посмотрев на себя в зеркало, я пришел к выводу, что у меня даже более лихой вид, чем я предполагал. Сунув в карман заряженный револьвер, я вышел на улицу, остановил экипаж и велел кучеру ехать к «Ангелу и короне».

Холмс еще не появлялся.

Это было отвратительное заведение. Длинный общий зал с низким потолком был полон разъедавшего глаза чада от многочисленных керосиновых ламп. Клубы табачного дыма висели в воздухе, как предгрозовые тучи. За грубо отесанными столами расположилось самое разношерстное сборище. Матросы-индийцы, отпущенные на берег с многочисленных грузовых судов, которыми кишит Темза; восточного типа субъекты с непроницаемым выражением лица; шведы и африканцы, потрепанные европейцы, не говоря уже о разного рода англичанах — все они жаждали вкусить радостей в злачных местах крупнейшего города мира.

Сомнительным украшением трактира были и особы женского пола всех возрастов и характеров. Большинство из них имело жалкий вид — потрепанные и опустившиеся. Лишь немногие, самые молоденькие, едва начавшие катиться по наклонной плоскости, сохранили еще какую-то привлекательность.

Одна из таких девиц подошла ко мне, как только я, найдя свободный столик, заказал пинту крепкого портера и начал рассматривать гуляк.

Это была смазливая девчонка небольшого роста, но циничный взгляд и грубые манеры уже наложили на нее несмываемое клеймо.

— Привет, милок. Закажешь девушке джину с тоником?

Я хотел было отказаться от этой чести, но официант, по виду англичанин, стоявший подле, крикнул: «Джин с тоником для леди!» — и стал проталкиваться к бару. Он, несомненно, получал свою долю от стоимости выпивки, которую девицы выпрашивали у клиента.

Девушка уселась напротив меня и положила свою довольно грязную руку на мою. Я быстро отдернул руку. Ее накрашенные губы изобразили подобие улыбки.

— Робеешь, котик? Не бойся.

— Я просто заскочил выпить пинту, — сказал я.

Мое приключение начало утрачивать привлекательность.

— Ясно, милок! Все господа забегают выпить пинту. А потом уж так получается, что хотят узнать, что еще у нас можно купить.

Официант вернулся, подтолкнул к ней джин с тоником и взял несколько монет из тех, что я выложил на стол. Я не сомневался, что он прихватил несколько лишних пенсов, но не стал спорить.

— Меня зовут Полли, милок. А тебя как звать?

— Хоукинс, — поспешно сказал я. — Сэм Хоукинс.

— Хоукинс? — засмеялась она. — Слава Богу, что не Смит. Не поверишь, сколько здесь Смитов ошивается, будь они неладны.

Если бы я и нашелся, я не успел бы открыть рта, так как в другом конце зала поднялся шум. Моряк с темной физиономией, по габаритам не уступающий горилле, в ярости зарычал и, пытаясь схватить другого посетителя — маленького китайца, видимо, обидевшего его, опрокинул стол.

Какое-то мгновение казалось, что китайцу пришел конец, настолько свирепый вид был у моряка.

Но тут вмешался какой-то мужчина с густыми бровями, бычьей шеей и широкими плечами, с руками, толстыми, как деревья, хотя и не такой огромный, как моряк. Неожиданный защитник китайца ударил моряка кулаком в солнечное сплетение. Это был сокрушительный удар, и моряк согнулся пополам от боли, издав хриплый стон, который был слышен во всех концах зала. Нападавший снова примерился и нанес еще один удар, на этот раз в челюсть гиганта. Голова моряка откинулась назад, глаза остекленели. Он начал падать, но мужчина с густыми бровями подставил плечо и поймал тело, взвалив его на спину, как мешок с мукой. Открыв дверь, он вышвырнул его на улицу.

— Это Макс Клейн, — сказала со страхом моя девица. — Сильный, дьявол, как бык. Макс купил это заведение. Уже четыре месяца хозяйничает. Он не даст никого убить здесь! И думать нечего.

Зрелище было поистине впечатляющим. Но в этот момент нечто другое привлекло мое внимание. Едва закрылась дверь, через которую Клейн выбросил моряка, как она опять распахнулась, и вошел новый посетитель, которого, мне показалось, я узнал. Я вглядывался сквозь чад и дым. Сомнений не было. Джозеф Бек, ростовщик, собственной персоной. Он направлялся к свободному столику. Надо будет сообщить об этом Холмсу, подумал я и повернулся к Полли.

— У меня славная комнатка, милок, — сказала она, пытаясь соблазнить меня.

— Боюсь, что это меня не интересует, сударыня, — сказал я как можно мягче.

— Сударыня… Надо же! — возмущенно вскричала она. — Что я тебе, старуха какая? Я еще молоденькая. И чистая. Так что не бойся.

— Но, наверное, есть кто-то, кого ты боишься, Полли, — сказал я, пристально глядя на нее.

— Я? С чего это мне бояться? Я и мухи не трону.

— Я имею в виду Потрошителя.

В ее голосе послышались скулящие нотки.

— Ты просто хочешь напугать меня. А я не боюсь.

Она глотнула джина, но глаза ее бегали по сторонам. Потом они остановились на какой-то точке позади моего плеча, и я осознал, что она посматривала в ту сторону во время всего нашего разговора. Я повернул голову и увидел самого мерзкого типа, какого только можно себе представить.