Джеймс Чейз - С/С том 8. Лучше бы я остался бедным. Выгодное дельце. Избавьте меня от нее
Нго кивнул.
— Не беспокойтесь, сэр, все будет в полном порядке.
Клинт платил ему сотню в неделю, и паренек уже смог отложить небольшую сумму. Когда Клинт уехал, Нго отправился навестить мать. Он рассказал ей о своей удаче и дал двести долларов.
— Поступи на кулинарные курсы, — посоветовала она. — А я научу тебя стирать и гладить.
Вернувшись из «командировки», Клинг был приятно удивлен, когда Нго подал ему превосходный ростбиф. Надо ли говорить о том, какая в квартире была чистота.
— Прекрасная работа, — сказал Клинг.
— Благодарю вас, сэр. Что бы вы пожелали завтра на обед?
— Я доверяю твоему вкусу, так что давай трудись на свое усмотрение. — Он извлек толстую пачку стодолларовых купюр, отсчитал три и бросил на стол. — Это тебе на первые три дня.
Но только недели через две Клинг по-настоящему понял, какое сокровище приобрел.
Он отправился с друзьями в ресторан, оставив в квартире Нго. Услышав где-то около полуночи звонок, Нго открыл входную дверь. И отлетел назад, получив сильнейший прямой в лицо. В комнату ввалился незнакомый верзила в обтрепанной шляпе и засаленной спортивной куртке. А в руке — «пушка» 38-го калибра.
— Где Клинг? — рявкнул он.
Нго поднялся с пола и посмотрел на незнакомца, не моргая.
— Его нет, сэр.
— А когда он вернется?
— Не знаю, сэр.
Верзила оскалил желтые прокуренные зубы:
— Стало быть, этот ублюдок перешел на мальчиков. Ладно, я подожду его. А ты, желтая обезьяна, прочь с глаз моих!
— Слушаюсь, сэр. Но, может, вы желаете что-нибудь выпить?
— Тащи скотч.
Нго подошел к бару, смешал виски с содовой и добавил кубик льда.
— Ты знаешь, зачем я пришел? — спросил громила, отпивая глоток.
— Нет, сэр.
— Так вот, твой хозяин, этот ублюдок, убил моего брата. За это я его сегодня нашпигую свинцом. А теперь проваливай.
— Да, сэр.
Нго поклонился и медленно ушел на кухню.
Верзила поудобнее развалился в кресле и принялся терпеливо ждать. Так он просидел около часа, пока не послышалось жужжание поднимающегося лифта. Тогда непрошеный гость выпрямился в кресле и нацелил револьвер на входную дверь. Щелкнул замок, в проеме показался Клинг.
— Стой, сука! — проревел жлоб. — Я пришел расплатиться с тобой за брата!
Клинг спокойно вошел в комнату.
— Не кипятись, Луи. — Он не отрывал глаз от направленного на него ствола. — Давай все спокойно обсудим, как то пристало джентльменам.
— Никакой болтовни, ублюдок! Ты не оставил брату ни малейшего шанса! Он даже не узнал, кто его замочил…
Чьи-то пальцы стальной хваткой сомкнулись на его запястье. Луи заорал от страшной боли, смутно осознав, что рука сломана.
Клинг, не шевелясь, спокойно наблюдал за ходом событий. Минутой раньше Нго бесшумно, как тень, подкрался к Луи. Когда хрустнула кость, Клинг только слегка поморщился. Луи свалился на пол, теряя сознание. Нго поднял выпавший из сломанной руки револьвер.
— Прикончить его, сэр? — спросил он.
— Ты серьезно хочешь пришить его? — Глаза Клинга расширились от удивления.
— Да, сэр, он оскорбил меня.
— Что ж, валяй, только не здесь — в гараже. Незачем ковры пачкать.
— Я сделаю это в гараже.
— Давай тащи его туда.
Луи смутно чувствовал, что его куда-то несут: от боли он находился в полубессознательном состоянии.
Под многоквартирным домом располагался гараж, рассчитанный на четыреста машин. Клингу и Нго повезло: в гараже никого не было.
— Здесь, — указал Клинг.
— Да, сэр.
Киллер смотрел на вьетнамца с любопытством.
— Тебе уже приходилось убивать?
— Да, сэр. Жизнь в Сайгоне всему научит. Чтобы выжить, надо уметь постоять за себя.
Нго подошел к копошащемуся на полу Луи.
Клинг, как завороженный, смотрел, как Нго хладнокровно приставляет ствол к виску Луи и нажимает спусковой крючок. Гром выстрела — и в гараже снова стало тихо. Голова Луи дернулась, грузное тело обмякло и застыло в неподвижности.
— Неплохой выстрел, малыш, — одобрил Клинг. — Дай мне револьвер.
Он обтер рукоятку носовым платком и, опустившись на колени рядом с телом, вложил револьвер в руку убитого.
— Все, идем спать.
— Чашечку кофе, сэр?
Клинг весело заржал:
— Да, парень, тебе цены нет. Ты спас мне жизнь, и я этого не забуду.
— Вы тоже спасли мне жизнь, сэр. Я тоже этого не забуду.
И Клинг понял, что нашел не только прекрасного слугу, но еще и незаменимого партнера, такого же безжалостного и хладнокровного, как он сам.
Дня через два, ближе к ночи, когда Клинг после отлично приготовленного бифштекса потягивал бренди, раздался телефонный звонок. Хозяин снял трубку.
— Да, — сказал он.
— Это ты, Эрни? — спросил мужской голос.
— Да, а кто говорит?
— Лаки Лукан.
Клинг скривился:
— А, спец по богатым старушкам…
— У каждого свой бизнес, Эрни.
— Ладно, так чего тебе?
— Есть крупняк. Но подробности при личной встрече.
— Я берусь только за хорошие бабки, ты же знаешь.
— Какая у тебя сейчас такса, Эрни? Дело серьезное, все должно быть очень грамотно и аккуратно.
Клинг закурил, раздумывая. Он не шибко доверял этому слизняку.
— Ну, если так, то не менее трехсот штук. Плюс, конечно, текущие расходы.
— Побойся Бога, Эрни! Это много.
— Может быть. Но таковы мои условия. Я человек состоятельный и в работе не нуждаюсь. Ну, что, будем продолжать разговор?
Подумав, Лукан ответил:
— Черт с тобой, продолжим. Ты не можешь через пару дней прилететь в Парадиз-Сити?
— Это на юге Майами? Оплатишь расходы — прилечу.
— Хорошо, я должен проконсультироваться. Если твои условия будут приняты, я забронирую тебе номер в «Звездном». Это мотель, где я сам остановился.
— Номер на двоих, Лаки. У меня появился партнер. — И не слушая протестов Лукана, Клинг повесил трубку.
Чарльз Смит был у Джемисонов одновременно и лакеем и дворецким. Он служил у них со дня свадьбы. Обожая Шеннон, Смит ненавидел Джемисона, который был к нему груб и невнимателен. Все трудности ведения хозяйства ложились на плечи Шеннон и Смита.
Каждое утро ровно в восемь, когда Джемисон спускался к завтраку, Смит уже ждал его. На завтрак, как правило, подавался апельсиновый сок, поджаренный бекон, тосты с мармеладом и кофе. Сегодняшний день не отличался от других.
— Доброе утро, сэр, — сказал Смит, когда Джемисон спустился в столовую: дворецкий был явно не в духе.
Шеннон уехала несколькими минутами раньше. Как обычно, она отправилась к утренней мессе. Когда хозяйка вернется, Смит получит от нее распоряжения насчет ленча и обеда. Накануне, поздним вечером, он слышал, как Джемисон крайне грубо разговаривает с Шеннон. Встревожившись, Смит подошел ближе к дверям, из-за которых доносились голоса. Он услышал фразу Шеннон: «Живи с кем хочешь и где хочешь, но развода я тебе не дам».
Смит поспешно вернулся в свою комнату. Он считал, что подслушивание — тяжкий грех. Он знал, что хозяин мечтает о наследнике, но у них ничего не получается. Смит сочувствовал обоим.
— Смит, — резко сказал Джемисон, разрезая ветчину на маленькие ломтики. — Закажите у Герца напрокат машину к 10.15.
Смит вздрогнул и наклонил голову.
— Слушаюсь. Что-нибудь еще, сэр?
— Нет, только машину. — И Джемисон сосредоточился на еде.
Позавтракав, Джемисон отправился в кабинет, прихватив с собой толстую пачку утренних газет.
Смит дозвонился до агентства Герца и попросил прислать «мерседес» в четверть одиннадцатого.
Джемисон планировал с утра встречу с Луканом; он не собирался отправляться в мотель на своем роскошном «роллс-ройсе».
Вскоре вернулась Шеннон. Смит прошел в кухню и приготовил простой завтрак: стакан апельсинового сока и два тонких ломтика хлеба с вишневым джемом.
— Доброе утро, мадам, — сказал он, входя в гостиную.
Шеннон стояла у широко распахнутой застекленной двери и молча смотрела в сад. Услыхав его голос, она обернулась. Смит увидел, что глаза ее заплаканы.
— Что готовить сегодня к ленчу и на обед?
— Ничего особенного, Смит, — ответила она, присаживаясь к столу. — Какой-нибудь легкий салат. Мы не будем обедать дома.
Поклонившись, Смит двинулся было к двери, но неожиданно остановился:
— Простите, мадам, вы ведь сегодня играете Сен-Санса в концерте?
— Да, в малом зале. А откуда вам известно?
— Раз мистер Джемисон не обедает дома, то, может быть, вы разрешите мне присутствовать на вашем выступлении?
— Конечно, Смит, если это доставит вам удовольствие. Мистер Джемисон будет обедать в клубе. Кстати, вы поможете мне с виолончелью. Будьте готовы к семи часам.
Смит поклонился:
