Фридрих Незнанский - Кто есть кто
И только когда мы вышли на улицу, она обняла меня за плечи, уткнулась лицом в плечо и громко, в голос, зарыдала.
– Тихо, тихо, – пытался успокоить ее я, – не надо. Уже все позади.
Она не останавливалась. К моему удивлению, прохожие никак не реагировали на ее плач. Видно, для окрестностей Бутырской тюрьмы такие сцены не в диковинку.
Мы сели в машину. Я повез Веру к себе. Ну не в ее же квартиру везти, где этой ночью убили Воронцова!
Наконец, когда мы отъехали от Бутырки, Вера обрела дар речи.
– Что с Димой? – было ее первым вопросом.
– Все в порядке. Он в Лихтенштейне.
– Где?!
– В Лихтенштейне. Есть такое карликовое государство в Европе. Он участвует в шахматном турнире.
– Как он туда попал?
– Его послал Матвей Варнавский.
По дороге я вкратце рассказал ей все, что мне удалось выяснить. Она слушала вполуха. Веру больше интересовало то, что можно было видеть в окно: московские дома и улицы, люди, спешащие по своим делам, машины – словом, то, чего нельзя увидеть в Бутырской тюрьме,
– Ой, а вон там дом, где мы жили с Ленкой Филимоновой, – ткнула она пальцем в окно и тут же погрустнела, вспомнив, что ее подруги уже нет в живых. – Кто ее убил?
– Пока неизвестно. Ищут… Расскажите лучше, что произошло сегодня ночью.
У меня были серьезные основания считать, что это нападение не просто рядовая тюремная потасовка.
Вера нахмурилась:
– Я не хочу об этом вспоминать. Я не хочу вспоминать ни о чем, что происходило со мной за эти полгода.
– Я понимаю. Скажите хотя бы, кто напал на вас?
– Чеченка. Та, о которой я вам рассказывала. Подкралась ночью с ножом и… Если бы не Рита, попала бы прямо в грудь. Хорошо, сразу бабы с соседних нар сбежались. А то бы… А так только руку разрезала. Глубоко, правда.
Она махнула рукой.
– А чеченка что?
Она пожала плечами:
– А чего ей? Ничего не будет. Откупится. Если не сама, то родичи откупят. У них, знаете, мафия. Если деньги есть, то и водка, и анаша и, кому необходимо, даже мужик. Она горько усмехнулась. – И когда на зону выйдут, то вообще лафа. А через некоторое время на какого-нибудь солдата, который со времени чеченской войны в плену, обменяют. Вот и все. Вера тряхнула головой. – Не хочу об этом вспоминать. Плевать я хотела на нее!
– Дело в том, – заметил я, – что эту чеченку тоже могли подослать те же люди, которые вас засадили в тюрьму.
– Ну и все! Теперь возьму Диму и уеду…
– Куда? – задал я резонный вопрос.
Она умолкла. Я знал, что ехать ей, в общем-то, некуда.
Вдруг Вера дотронулась своей ладонью до моей руки, которая лежала на переключателе коробки передач.
– Что мне теперь делать? – вдруг спросила она.
Ее ладонь была узкой и прохладной, а глаза смотрели так… ну, в общем, объяснить трудно.
– Все будет хорошо. Вернется из Лихтенштейна Дима, вы опять будете жить так, как раньше. И все забудется, как страшный сон.
– Правда? – прошептала она.
– Да, – твердо сказал я, потому что был в этом абсолютно уверен.
Мы подъехали к моему дому. Хотите верьте, хотите нет, но весь двор опять был заполнен пожарными машинами! Я выглянул из окна и поднял голову. Полыхали окна моей квартиры. Что ж, видимо, Кулешов перед смертью успел отдать распоряжение. А может быть, это не он?
– Что случилось? – спросила Вера.
– Моя квартира горит, – просто ответил я.
Вдруг между красными пожарными машинами я заметил серебристый «мерседес». И даже не на него я обратил внимание, а на людей, которые в нем сидели. Короткие стрижки, смуглые лица. Черные глаза, которые пристально смотрели на нас с Верой. «Мерседес» медленно двинулся в нашу сторону.
Я резко дал задний ход и выехал из двора. Затем развернулся и газанул по улице, проехал до перекрестка. Пришлось остановиться у светофора.
– Куда мы? – Вера удивленно смотрела на меня.
– Не волнуйтесь, но, кажется, за нами погоня.
Она оглянулась. Я уже заметил «мерседес» в зеркало заднего вида. Сидевшие в нем сразу определили направление и приближались к нам.
Зажегся зеленый. Я вжал в пол педаль газа. «Жигуленок» Винта взвыл и резво покатил по мостовой.
– Кто это? – Вера не понимала, что происходит.
– Не знаю. Но что встреча с ними не сулит ничего хорошего это точно. Причем не только мне, но и вам, – проговорил я, стараясь не наезжать на канализационные люки. Как известно, встреча с ними тоже не обещает ничего хорошего нашему автомобилю.
– Давайте перейдем на «ты», – вдруг сказала Вера, опустив глаза.
Все-таки женщины удивительные создания. Нашла время!
– Угу, – буркнул я, ведя машину к Садовому кольцу.
«Мерседес» не отставал. Кажется, водитель даже особенно не старался, удерживая машину на определенном расстоянии от меня. У меня же было такое ощущение, что ветхое дно «жигуля» вот-вот провалится, и мы окажемся на асфальте.
Мы проехали метро «Краснопресненская» и резво выехали на кольцо. Я сразу же перестроился в крайний левый ряд. Маневр удался – между нами и «мерседесом» оказались несколько машин.
Вера сидела молча, хотя ее лицо опять стало таким, каким было, когда я первый раз пришел в Бутырку. Серым и безнадежным.
– Ничего, Вера, ничего. Оторвемся.
Машин было много. Водитель «мерседеса» делал какие-то попытки догнать нас по соседней полосе, но безрезультатно. Машины шли почти сплошным потоком.
Ну, предположим, я продержусь еще двадцать минут, ну и что? «Жигулям» соревноваться с «мерседесом» – это то же самое, что Ельцину с Борисом Беккером. Если, конечно, последний не проявит уважения к Президенту иностранной державы.
К тому же бензина осталось не так уж много.
Мы уже были недалеко от Сухаревки, когда я краем глаза заметил, что один из чеченцев (я почти был уверен, что это именно они) говорит по телефону. Я прибавил газ и свернул на проспект Мира.
Машин здесь было поменьше. Я несся рядом с разделительной полосой, то и дело поглядывая в зеркало, не обращая внимания на светофоры и знаки. «Мерседес», лавируя между машинами, неуклонно приближался. Его водитель тоже плюнул на правила дорожного движения.
Вдруг прямо перед капотом возник гаишник на мотоцикле. Он оглушительно засвистел и указал жезлом в мою сторону. Я сделал вид, что не понял жеста, крутанул руль и объехал гаишника. Тот засвистел еще сильнее и тоже бросился в погоню. Ну вот, теперь мне еще и дырку в правах сделают! Хотя какая может быть, ко всем чертям, дырка?! Шкуру бы уберечь.
Я удивлялся тому, что «жигуль» еще не рассыпался от натуги на мелкие кусочки. Выл, кряхтел всеми движущимися и неподвижными деталями, стучал, трещал, но катил по асфальту! Стрелка на спидометре не опускалась ниже восьмидесяти.
Впереди замаячил монумент советской космонавтике, или как там он называется. Поток машин становился все гуще, и вскоре я с ужасом заметил, что впереди образовалась пробка. Вера с тревогой поглядывала по сторонам.
– Прорвемся, – стиснув зубы заявил я, сворачивая на Королева. «Мерседес» и гаишный мотоцикл были совсем близко.
Я изо всех сил выжал газ. «Жигуленок» издал звук наподобие слоновьего и, видимо обретя второе дыхание, рванул вперед.
«НЕ ДАЙ СЕБЕ ЗАСОХНУТЬ» – вдруг появилась слева от меня огромная надпись. Мне потребовалась доля секунды, чтобы определить, что этот лозунг начертан на боку трамвая.
«Ну все, – пронеслось в голове, – прощайся с жизнью, Гордеев».
Вера закрыла лицо руками…
«Жигуль», всеми четырьмя колесами подпрыгнув на рельсах и оторвавшись от земли почти на метр, зазвенел частями, перекосился набок, заскрежетал об асфальт своим металлическим боком и, почти остановившись, тяжело перевернулся.
Последнее, что я услышал, это был страшный грохот где-то позади. Но мне уже было все равно.
Таможенный досмотр Яша прошел без проблем. Никто не усомнился в том, что он Мажидов. Багажа у него практически не было – одна сумка и полупустой дипломат. Правда, был второй загранпаспорт на свое настоящее имя, который он аккуратно разместил под кожаной обложкой блокнота, но никто ничего не заметил.
Зато в самолете Яше пришлось поволноваться. В соседнем ряду чуть позади его места расположилась группа из шести лиц явно кавказской национальности. Они все время вполголоса о чем-то совещались и, как ему показалось, пристально поглядывали в его сторону. Так что все два с лишним часа полета Яша не мог найти себе места, опасаясь, что чеченцы могут его опередить.
Прямо в Цюрихском аэропорту он взял напрокат машину и отправился в Вадуц. Кавказцы исчезли из поля зрения, но Яша гнал всю дорогу на предельной скорости.
Великолепные пейзажи заснеженных вершин, огромные пастбища с мирно пасущимися овечками и зеленые виноградники на горных склонах, проносившиеся за окнами машины, его не занимали. Старинная архитектура и прочие достопримечательности столицы Лихтенштейна он также решил отложить на потом.
Он не поехал в гостиницу, но не потому, что, как выяснилось еще в Москве, суточное проживание в номере стоило там от восьмидесяти до восьмисот долларов. Он собирался в одночасье стать миллионером и вполне мог позволить себе подобную роскошь. Просто у него не было намерений здесь задерживаться.