Дик Фрэнсис - Кураж. В родном городе. Рецепт убийства
Эллистер говорил быстро, отчетливо, выразительно, подчеркивая отдельные слова жестами.
— Поберегите свое красноречие для присяжных, — посоветовал я. — Не сомневаюсь, что уже через несколько минут вы сами поверите в то, что сейчас говорите. Вы можете убедить себя поверить чему угодно, именно поэтому вы и люди вашего типа так опасны для общества.
— Но я же сказал вам, что понял свои ошибки и осуждаю их…
— Теперь вы послушайте меня. Вы отождествляете себя с тем или иным благородным делом и тем самым прикрываете все свои честолюбивые и преступные вожделения покровом святости. Вы вполне в состоянии убедить себя, что работаете во имя достижения настолько высокой цели, что это ставит вас самого над законом. Вот вы убили человека, но не считаете себя убийцей. Вы уверяете, что пошли на это, чтобы принести пользу городу, мэром которого являетесь.
— Вы приперли его к стенке, — вмешалась миссис Зонтаг. — Ведь он же был уверен, что выберется сухим из воды.
— Уйдите-ка отсюда, — сказал я. — Нам нужно переговорить с глазу на глаз.
После недолгого препирательства миссис Зонтаг все же ушла на кухню, однако отказалась отдать мне пистолет, который отобрала у Эллистера.
— Прямо-таки не верится, — тихо заметил Эллистер, посмотрев ей вслед, — что я мог убить кого-то. А ведь я сделал это трижды. Я кончился. Я кончился еще четыре года назад, хотя тогда и не знал этого. Мне тогда же следовало бы застрелиться, и все было бы ясно.
— А что произошло четыре года назад?
— Вы не поверите, если бы я даже сказал вам, — ответил Эллистер, тщетно пытаясь улыбнуться. — Наверное, виной всему война.
— Многие из нас были на войне.
— Я не был. После Пирл-Харбора я хотел пойти служить добровольцем, но медицинская комиссия признала меня неврастеником и не пропустила. В свое время я был неплохим человеком, верил в правду и справедливость и дрался за свои принципы. Я боролся за них в течение целых десяти лет, а затем все рухнуло. Я понял, что больше ни во что не верю. Именно тогда был похоронен мой подробный доклад о результатах моего многомесячного расследования. Дело в том, что окружной прокурор, помощником которого я был в то время, поручил мне расследовать деятельность городской полиции. Вместе с целым штатом сотрудников мы в течение восьми месяцев трудились не покладая рук и составили огромный доклад более чем на тысяче пятистах страницах, где перечисляли все обнаруженные нами вопиющие злоупотребления и беззакония в деятельности полиции, и предложили провести ряд неотложных реформ. С этим докладом познакомились всего лишь трое: прокурор, Сэнфорд и ваш отец. Я понял тогда, что все время находился на проигрывающей стороне, и мне это осточертело. Целых десять лет я работал для других, для общества и ничего от этого не получил. Довольно, сказал я, и в дальнейшем решил работать только для себя, для того, чтобы стать губернатором штата. Я ушел из прокуратуры и выставил свою кандидатуру на выборах в муниципалитет. Мои противники не гнушались ничем, чтобы провалить меня. Против меня подавались голоса еще не родившихся младенцев, иностранцев и не меньше чем двух поколений покойников. Я систематически получал письма с угрозами, моих доверенных лиц избивали, прокалывали колеса их автомобилей. Как-то, уже после неудачных для меня выборов, я случайно встретил вашего отца, и он рассмеялся мне в лицо. Насмехаясь надо мной, он сказал, что, если бы я выставил свою кандидатуру на должность одного из сотни собаколовов в нашем городе, меня все равно бы провалили. И тем не менее он все же боялся меня.
— Как показали события, он имел все основания для этого.
— Но тогда у меня еще и в мыслях не было убить его, — возразил Эллистер. — В те времена он рассматривал меня как угрозу порядкам, установленным им в городе. Есть еще у нас в городе честные люди, Вэзер, и они поддерживали меня. Парадоксально, но факт, что после выборов, на которых я потерпел сокрушительное поражение, мое влияние резко возросло, ибо те, кто хотел видеть, видели, на какие крайности пускались наши политические боссы и их подручные, лишь бы не допустить моего успеха. На следующий год группа честных граждан уговорила меня вновь выставить свою кандидатуру на выборах, с платформой проведения ряда решительных мер для оздоровления всей городской администрации. Ваш отец и Сэнфорд выставили против меня своего кандидата. Он был полнейшим ничтожеством, но его поддерживала мощная организация политических гангстеров и аферистов. И все же я располагал весьма солидными шансами на успех, пока гангстеры не узнали о моей связи с Зонтаг.
— Вас начали шантажировать?
— Мои письма к ней оказались в руках вашего отца. Возможно, что их продал ему ее братец. Как бы там ни было, но ваш отец пригрозил, что он опубликует их, а это явилось бы моим концом как политического деятеля. Вы понимаете меня?
— И поэтому вы решили прикончить его?
— Я, разумеется, не оправдываю себя, но дело не только в письмах. Письма сами по себе оказались последней каплей, переполнившей чашу терпения и горечи, накопившуюся за все эти годы разочарований и неудач. Куда бы я ни двинулся, ваш отец обязательно становился мне на пути. Используя мои письма, он хотел скомпрометировать меня не только перед городом, но и перед всем штатом. Конечно, примириться с этим я не мог.
— Но вы лишь отсрочили свой позор на некоторое время. Теперь вам предстоит испытать нечто действительно серьезное, нечто такое, после чего с вами будет покончено раз и навсегда. Что произошло с письмами после смерти отца?
— Вот они, — ответил Эллистер, показывая глазами на стол. — Я не знаю, как они попали к Керху.
— А я вот, кажется, знаю, — ответил я, подумав о Флорэн Вэзер. — Вы решили, что подстроили ловушку для моего отца, а в действительности попали в нее сами.
— К сожалению, я понял это только после того, как убил его. С тех пор я не знал и минуты покоя, так как…
— Понятно, понятно. Давайте-ка выясним некоторые детали. Вы хорошо стреляете, но, вероятно, использовали не свой револьвер…
— Я не желаю больше разговаривать об этом…
— Придется. Вы воспользовались револьвером, который вам никогда не принадлежал, а именно старым «смитом-вессоном», похищенным Джо Солтом из лавки Кауфмана. Вчера вечером сестра Солта достала для вас другое оружие, не так ли? После приобретения «смита-вессона» вам оставалось определить время и место. Изучая привычки Д. Д. Вэзера, вы выяснили, что каждый вечер примерно в одно и то же время он проходил мимо «Мэк-билдинга». Однако в то время вы не знали, что двое гангстеров Керха также ведут наблюдение за Д. Д. Вэзером. Однажды вечером вы взломали замок пустовавшего конторского помещения в «Мэк-билдинге», проникли туда, открыли окно над тротуаром, по которому отец обычно проходил, и, приготовив оружие, стали ждать. Именно в этот момент ваш план сорвался, и приготовленная вами для Вэзера ловушка превратилась в ловушку не только для него, но и для вас.
— Да, верно, — уныло подтвердил Эллистер.
— А произошло это потому, что Гарланд, подручный Керха, увидел вас в окне здания. Он, конечно, не узнал вас, но решил, наверное, что мой отец нанял себе телохранителя, чтобы прикрывать его от Гарланда и Дасти Янке. Желая схватить этого человека, Гарланд проник в «Мэк-билдинг» со служебного входа, выходящего на другую улицу. Он, конечно, рассчитывал застать вас врасплох. Очевидно, вы успели выстрелить в отца и убить его еще до того, как Гарланд добежал до вас. Во всяком случае, Дасти Янке, ожидавший Гарланда в машине, слыхал два выстрела. Вы даже не успели еще спрятать оружие, когда вас увидел Гарланд…
— Да, он увидел меня в холле. Это был ужасный момент.
— Вот именно. И этот «момент» тянется уже целых два года и еще не окончился. Гарланд узнал вас и немедленно сообразил, что произошло. Он доставил вас к своему боссу. Конечно, Керх не мог не обрадоваться. Не пачкая рук, он отделался от моего отца и теперь мог распоряжаться вами и командовать городом так, как хотел. Затем вы победили на выборах, стали мэром и, будучи человеком Керха, возглавили городскую администрацию, целиком принадлежавшую Керху.
— Но я уже ничего не мог поделать, — едва слышно сказал Эллистер.
— Неправда! Вы могли отказаться от участия в выборах. Да и после победы на выборах в любое время, если бы захотели, могли уйти в отставку.
— Нет, не мог. Я вынужден был выполнять все указания Керха. У него было письмо на имя судьи Саймона, которое он вынудил меня написать. Он бросил мой револьвер в канализационный колодец и заставил полицию «найти» его. У него были письменные показания Джо Солта и Фрэнси Зонтаг о том, что они достали этот револьвер для меня и…
— Никакого отношения к этому я не имела! — крикнула Фрэнси, которая незаметно вышла из кухни и сейчас стояла на пороге.
