Смерть и танцующий лакей - Марш Найо

Мандрэг вдруг понял, что он не имеет ни малейшего представления, чем же все-таки занимался Уильям.

— А что у вас была за работа? — спросил он.

— Как, — поразился Уильям, — я занимался живописью.

Тут в разговор решительно вмешалась миссис Комплайн.

— Уильяму принадлежит Пенфелтон, — сказала она, — и после войны поместье потребует всего его внимания. Конечно, сейчас у нас есть наш старый управляющий, который превосходно со всем справляется. Мой младший сын Николас — военный. Вы слышали, Джонатан, что медицинская комиссия не разрешила ему участвовать в боевых операциях? Для него это, конечно, было ударом. Его часть сейчас расквартирована в Большом Чиппинге, а он так мечтал отправиться во Францию вместе со своим полком. И это естественно, — добавила она, взглянув на ортопедический ботинок Мандрэга.

— Вы приехали с фронта в отпуск? — спросил тот Уильяма.

— Да, в отпуск.

— Мой сын Николас… — Миссис Комплайн оживилась, когда заговорила о Николасе. Она рассказывала о нем долго, и Мандрэгу показалось, что в настойчивости, с которой она продолжала столь щекотливую тему, был некоторый вызов. Он видел, что мисс Уинн слегка покраснела, а Уильям сделался совсем пунцовым. Джонатан принял этот поток материнских славословий на себя. Мандрэг спросил мисс Уинн и Уильяма, не думают ли они, что опять пойдет снег, и все трое подошли к широкому окну взглянуть на темнеющие холмы и долину. Голые деревья, которые при умирающем свете дня казались почти бесформенными, тянулись вверх, напоминая замерзшее дыхание земли.

— Это пугает, — сказал Мандрэг, — правда?

— Пугает? — повторил Уильям. — По-моему, это прекрасно. Только черное, белое и серое. Я не верю в цветное восприятие окружающего. Мне кажется, вещи надо писать в тех красках, которые увидел, взглянув на них единственный раз. Пожалуй, я понимаю, что вам кажется пугающим. Это сочетание черного, серого и белого.

— Чем вы работаете? — спросил Мандрэг, про себя удивляясь, почему это, когда речь заходит о живописи Уильяма, все чувствуют себя как-то не в своей тарелке.

— Масло. Очень крупными мазками, — мрачно произнес Уильям.

— Вы знаете Агату Трой?

— Да, конечно, знаю ее работы.

— Они с мужем гостят сейчас у Коплэндов из Уинтон Сент-Джайлза, знаете, неподалеку от Малого Чиппинга. Я только что от них. Она пишет портрет священника.

— Вы видели инспектора Скотленд-Ярда Родерика Аллейна? Ведь правда, что он ее муж? Наверное, интересно встретить среди гостей знаменитого инспектора. Какой он?

— Очень приятный человек.

Они собрались было отойти от окна, но какой-то звук снаружи привлек их внимание. Из окон гостиной был виден последний поворот аллеи.

— Это машина, — сказал Уильям. — Похоже на… — Он внезапно замолчал.

— Должен быть еще кто-нибудь? — настороженно спросила мисс Уинн, затаив дыхание.

Они с Уильямом всматривались в окно. Длинная белая машина с открытым верхом стремительно катилась по аллее.

— Но ведь, — пробормотал Уильям, — это, это…

— Ага, — сказал, подходя к ним сзади, Джонатан. — Разве вы не знали? Видите, какой приятный сюрприз. С нами будет и Николас.

Николас Комплайн был поразительно похож на брата и ростом, и фигурой, и цветом волос, и чертами лица. Но в нем не было того, что в Уильяме напоминало неумело сделанный рисунок. Уильям был чисто выбрит, у Николаса же — прекрасные светлые усы. Внешность его впечатляла: военная форма так шла ему, что это казалось даже слегка нарочитым. Он напоминал известный портрет короля Карла II, хотя следы разгульной жизни и не были еще так заметны. Все же от носа к углам рта уже пролегли небольшие морщины, а под глазами обозначились небольшие мешки.

Эта встреча для семьи Комплайнов была неожиданностью, и Николасу, когда он появился в гостиной, потребовалось, без сомнения, все его самообладание. Он вошел, улыбаясь, не замечая Уильяма и мисс Уинн, которые все еще стояли в стороне у окна; пожал руку Джонатану, был представлен Мандрэгу и, несмотря на удивление, мелькнувшее на лице, очень мило поздоровался с матерью. Хозяин дома, взяв его за руку, подвел к окну.

Благодаря оживленной болтовне Джонатана, удалось избежать скованного молчания, но напряженность явно ощущалась. На мгновение Мандрэгу показалось, что сейчас Николас круто повернется и уйдет, но, сдерживаясь, он просто как вкопанный остановился рядом с Джонатаном, который все еще держал его под руку, и переводил взгляд с Уильяма на Клорис Уинн. Он был бледен, в отличие от покрасневшего Уильяма, и на его губах застыла странная встревоженная усмешка. Спасла положение мисс Уинн. Коснувшись лба рукой, она как бы по-военному отдала честь Николасу. Мандрэг понял, что этот полушутливый-полусерьезный жест совсем ей не свойственен, и мысленно поаплодировал за присутствие духа. Николасу пришлось салютовать в ответ. Посмотрев на Уильяма, он бесцветным голосом произнес:

— Какая милая семейная вечеринка.

Мать поманила его к себе. Он быстро подошел и присел на ручку ее кресла. Мандрэг заметил в глазах миссис Комплайн такое обожание, что с удовольствием потер руки.

«Слепая материнская любовь, — подумал он. — Это уж меня не подведет». Но сразу отметил про себя, что надо постараться избежать влияния Юджина О'Нила. Уильям и Клорис остались у окна. Джонатан, бросив на них мимолетный взгляд, принялся безмятежно болтать с миссис Комплайн и Николасом. Оставшись один в стороне, Мандрэг мог свободно наблюдать за всеми. Уильям и Клорис смотрели на улицу и тихо разговаривали. Она показывала ему что-то в парке, но Мандрэг был уверен, что это только притворство, а на самом деле они обсуждают приезд Николаса. Потом он обратил внимание на незначительный эпизод, по-своему любопытный и проливающий на многое свет.

Уильям, отвернувшись от окна, хмуро смотрел на мать. А она, весело разговаривая, вглядывалась в лицо младшего сына, и болезненно-напряженная улыбка поднимала опущенные углы ее губ. Николас, отвечая ей, громко смеялся, но Мандрэг видел, как через голову матери он с оскорбительной пристальностью смотрел на мисс Уинн. Девушка тоже не отводила взгляда от бывшего жениха. Николас опять громко рассмеялся, и, как бы очнувшись, Уильям посмотрел сначала на Клорис, потом на брата. Тот, продолжая игру, намеренно не обращал на него ни малейшего внимания.

Голос Джонатана прервал эту маленькую пантомиму.

— Давно, — говорил Джонатан, — я не доставлял себе такого удовольствия, устраивая вечера, и, должен признаться, с огромным нетерпением жду сегодняшнего.

Мисс Уинн присоединилась к группе у камина, и Уильям последовал за ней.

— А все гости уже собрались? — спросила она. — Или мы первые?

— Вы первые и такие важные гости, мисс Клорис, что без вас наша встреча просто немыслима.

— А кто еще будет? — спросил Николас, все еще не спуская глаз с мисс Уинн.

— Ну, нет, Ник, я не буду вам рассказывать. Или, может быть, все же сказать? Как вы думаете? — обратился он к миссис Комплайн. — Не лучше ли, когда люди встречаются, не имея друг о друге заранее сложившегося мнения? Впрочем, одну мою гостью вы знаете так хорошо, что ничего не изменится, если я и скажу о ее приезде. Это Херси Эмблингтон.

— А, старушка Херси тоже сюда прибудет, — произнес Николас с несколько смущенным видом.

— Не надо быть таким безжалостным, Ник, — мягко сказал Джонатан. — Херси моложе меня на десять лет.

— Ну, вы-то, Джонатан, не старитесь.

— Это очень мило с вашей стороны, но, по-моему, людям начинают говорить такие комплименты, когда их молодость уже безвозвратно ушла. Но для меня Херси действительно ничуть не старше, чем в те дни, когда я танцевал с нею. Я полагаю, она до сих пор танцует.

— Буду очень рада встретиться с Херси, — сказала миссис Комплайн.

— Мне кажется, что я с ней незнакома, не так ли? — В первый раз Клорис прямо обратилась к миссис Комплайн. Ей ответил Николас:

— Это предмет страсти Джонатана. Леди Херси Эмблингтон.