Лабиринт отражений - Анна Николаевна Ольховская
Николасу дети от жены как раз и не были особо нужны, понадобится наследник — содержанка родит. А вот отели — в тему. Он женился на Елене и был, в принципе, неплохим мужем. Жену не обижал, просто не обращал на нее внимания, ему было некогда — выводил паршивенькие трехзвездочные отели тестя на более высокий уровень, строил новые в выгодных для его теневого бизнеса — уединенных — местах.
Впрочем, нельзя сказать, что совсем уж не обращал на жену внимания — заходил иногда в ее спальню. Что привело к закономерному результату — Елена забеременела. Николас не особо напрягся, был уверен, что жена сделает аборт, не с ее больным сердцем рожать.
Но Елена неожиданно для всех решила оставить ребенка. Она мечтала о материнстве, надеясь на безусловную любовь ребенка к матери. Малышу ведь без разницы, что мама толстая, хромая, некрасивая, не очень умная… Он не станет стыдиться Елены, как стыдятся (хоть и пытаются скрыть это) ее родители. Не будет отстраненно-равнодушным, как муж…
Ну а риск? Ничего, она справится, врачи помогут. Будет под их присмотром всю беременность, все обойдется.
Девять месяцев Елена послушно выполняла рекомендации врачей, принимала лекарства, периодически ложилась в клинику на сохранение. И ребенок рос, правильно развивался, все УЗИ и скрининги показывали — малыш абсолютно здоров. Вроде бы должен был родиться мальчик, но это не точно.
Родители Елены искренне радовались, даже Николас проникся важностью грядущего события — у него появится законный наследник! Тот, кому он сможет передать свою империю, кто достойно продолжит дело отца.
Рожать Елена должна была в назначенный день, через кесарево сечение — чтобы исключить нагрузку на сердце при естественных родах. За неделю до родов Николас отвез жену в лучшую клинику Лимасола, чтобы ее там подготовили к операции.
А через три дня его разбудил ночной звонок из клиники — у Елены внезапно начались роды, причем тяжелые — ребенок развернулся неправильно. Это спровоцировало сердечный приступ, все очень плохо, спасти и мать, и ребенка не получится. Надо принять решение. Сделать выбор.
В клинику приехали и родители Елены. Мать плакала, отец держался, но было видно, как трудно ему это дается. Они не могли решить. Умом понимали, что здоровый ребенок имеет больше шансов выжить, чем больная мать. Но сердцем принять это не могли. И переложили ответственность выбора на Николаса.
Даже жалели его, наверное, представляя, как тяжело сейчас зятю.
Вот только для Ифанидиса ничего сложного и мучительного в выборе не было. Ну посудите сами, с одной стороны — больная и некрасивая обуза, с другой — здоровый наследник, продолжение рода!
Елена умерла, ребенка спасли. Девочку.
Николас, узнав, что у него родилась дочь, а не сын, поначалу разозлился, почувствовав себя обманутым. Первые месяцы жизни малышки он даже не подходил к ней, предоставив заботу о дочери тестю с тещей, для которых маленькая Дора стала единственной радостью. Они словно просили прощения у Вселенной за то, что не защитили дочь, бросили ее, предали.
И теперь старики души не чаяли во внучке, наняли для нее чудесную няню, сами много времени проводили с Дорочкой, восхищаясь «невероятно развитой и умненькой девочкой!». Хотя Дора росла обычным ребенком, и ходить, и говорить училась в стандартные сроки, без опережения. Но после мучений с больной дочерью здоровенькая внучка казалась старикам чудом, и тесть, чтобы постоянно быть с Дорочкой, полностью передал управление бизнесом зятю.
Для Николаса Ифанидиса настало золотое время, он мог реализовывать все свои идеи, удачно совмещать обе стороны бизнеса. Обрастал знакомствами и связями в деловом мире Кипра, нарабатывал репутацию надежного и серьезного партнера с честным и открытым бизнесом. Его семейная история очень помогла в этом, Ифанидису сочувствовали и уважали за то, что он не спешил привести в дом новую жену, заботился о тесте с тещей, на столе у него стояли цветные фотографии Елены и Доры, мужчина с чуть смущенной улыбкой рассказывал при случае, как растет его малышка.
Хотя лично с малышкой не общался, к старикам не приезжал, информацию о дочери и ее фотографии получал по электронной почте. И для него эти фото ничем не отличались от фото чужих детей. Никаких эмоций Николас не испытывал, а в первые месяцы жизни дочь вообще казалась ему похожей на обезьянку — почти лысая и страшненькая, да еще и рыжая.
Потом волосенки на голове девочки отросли и начали чуть завиваться, личико стало чуть более оформленным и вполне симпатичным за счет очаровательной пухлости и ямочек. На новые фотографии дочери Николас начал смотреть чуть чаще и чуть дольше. И однажды, когда у него сорвалась очередная встреча и появилось незапланированное свободное время, Николас решил заехать в дом тестя и тещи.
Доре на тот момент исполнилось одиннадцать месяцев, она уже говорила несколько слов и училась ходить. Пока в ходунках, но очень шустро.
И когда Николас в сопровождении тестя вошел в просторную гостиную, в него с размаху въехало презабавное средство передвижения с перемазанным фруктовым пюре водителем внутри. Следом спешила няня, с укоризной выговаривая:
— Дора, ну куда же ты! Мы еще не закончили, надо доесть!
— Неть! — выкрикнула малышка, продолжая упорно таранить ноги Николаса.
Уступать ему дорогу она явно не собиралась, сопела, хмурилась, отходила и снова направляла ходунки на чужого дядьку, вставшего у нее на пути. Ифанидис одобрительно усмехнулся:
— Упертая!
— Да, характер у нее точно не материнский, Елена мягкая, стеснительная была, — кивнул тесть, с нежностью глядя на внучку. — А Дорочка совсем другая, с ней невозможно договориться, проще сделать так, как она хочет.
— Моя кровь, — продолжал улыбаться Ифанидис, забавляясь настойчивостью малышки.
— Да уж, вся в отца, — согласился тесть. — Но для девочки такой характер ни к чему, ей следует быть мягче. Мы пока не давим, пусть подрастет, тогда научим вести себя правильно.
— Не надо, — усмехнулся Николас, наклоняясь и поднимая девочку на руки.
— Ты о чем? — недоуменно приподнял брови тесть.
— Вам не надо учить мою дочь вести себя правильно, — Николас рассматривал личико дочери, а дочь рассматривала его.
Рассматривала смело, без обычного
