Преступные игры гения - Галина Владимировна Романова
Но Алла каждый раз вовремя прикусывала язык. И не потому, что боялась гнева Гены. А потому, что не хотела выставить себя на посмешище. Гена станет задавать вопросы: зачем ей это было надо, что за ерунда пришла ей в голову, чего она хотела этим добиться… А ответов-то у нее нет. Она промолчит, а он задумается. Примется их сравнивать и тогда…
Она не рассказала ему ничего. И когда через пять дней ей из аэропорта позвонила Настя, неожиданно расплакалась.
– Эх, Аллочка! Ну что у тебя опять за беда? – с легким раздражением поинтересовалась подруга, старательно перекрикивая шум аэропорта.
– Я и помочь ему хочу. И не могу. А вдруг от того, что я промолчу, кому-то будет плохо? – всхлипывала она в трубку.
– Тут я не уверена, – перебила ее подруга нетерпеливо. – Но вот то, что тебе хорошо не будет после твоих признаний, – это сто процентов. Бесплатный совет желаешь?
– Валяй.
– Хочешь и дальше продолжать жить в мире и согласии со своим Геной, молчи…
Настя улетела, Алла промолчала. А через пару дней на Анну было совершено покушение.
Глава 6
Она сидела на кушетке доктора с перебинтованной головой. Длинные волосы спадали из-под повязки на плечи спутанными окровавленными прядями. И от этого ему было особенно скверно. Он впервые видел ее такой беспомощной. Впервые осознал, что может потерять ее раз и навсегда по-настоящему.
Конечно, против этого можно было бы возразить: он уже потерял ее. Да, спорить глупо – они не вместе. Но он потерял ее как жену, как любовницу. И, кажется, они оба испытали от этого только облегчение. Но вот потерять ее вовсе, то есть из виду, как друга, как коллегу, он был не готов.
Ему важно было каждый день ее видеть. Ну или почти каждый день. Слышать ее язвительные замечания на свой счет. Стараться избегать нравоучений, но прислушиваться к советам.
Да он просто хотел ее видеть всегда! В кабинете на ее привычном месте: слева от входа – у окна. На парковке у машины. На месте преступления, когда она все осматривает странным взглядом, словно устремленным куда-то внутрь себя.
– Вам несказанно повезло, Анна Сергеевна. – серьезно глянул на нее доктор поверх белоснежной марлевой маски. – Если бы вы не споткнулись, головы бы вам не сносить.
– Мне повезло, потому что я заметила нападавшего, – очень слабым, шелестящим голосом ответила Аня. – Сгруппировалась и смогла дать отпор.
– Как он выглядел? – спросил Гена.
Он держал в руке ее окровавленную белую джинсовку. Анька ее очень любила. Пристраивала на себе с любыми штанами и юбками, платьями и сарафанами. Все изумительно сочеталось. Теперь, наверное, ее придется выбросить. На белой плотной ткани пятна крови проступали уродливым узором. Вряд ли их теперь удастся отстирать.
– Я не рассмотрела, как он выглядел, – глянула она на него зло, словно угадала, о чем он сейчас думает.
– Ты же сама только что сказала… – попытался он негромко возмутиться.
– Я сказала: заметила, а не рассмотрела. Улавливаешь разницу, Сидоров? Помоги мне… – приказала она после того, как отчитала его при докторе и медсестре, только что закончившей перевязку.
Он разницу уловил. Подошел, взял ее под руку, поднял и, поставив рядом с собой, слегка притянул ее к себе за талию.
– Не увлекайся, Сидоров, – прошипела Аня.
Но сил бороться с ним у нее точно не было. И она так и пошла с ним бок о бок до самого выхода из больницы, а затем и до машины.
– Голова кружится, – прошептала она, усаживаясь в его машину. – Хорошо приложил меня, сволочь!
– Так… Значит, это все же был мужик? Ты это поняла или рассмотрела?
– Мужик. Рассмотрела. – Аня прикрыла глаза, облизнула пересохшие губы. – Нет воды?
Вода в его машине была всегда. Раньше нет, теперь да. Заслуга Аллы. А еще у него в машине теперь имелась постоянно обновляющаяся аптечка. И аппарат для измерения давления. И огнетушитель с неистекшим сроком использования. Тоже Алла за этим следила. И он, как ни странно, был ей за это благодарен. Нет, он умом понимал, что все это иметь необходимо, но никогда не успевал поменять, дополнить, проследить. Руки не доходили.
Анна выпила воды – половину маленькой бутылки, подышала тяжело и часто. Поморщилась. Потом, не открывая глаз, произнесла:
– Это совершенно точно был мужик, Гена. Не очень высокий.
– Как ты это определила со спины?
– Я видела его колени. Они были ниже моих, – пояснила она, поморщившись.
– А если у него короткие ноги, а? А туловище…
– Не мели вздор. Его дыхание пришлось мне не на шею, а ниже. И угол нанесения удара. Он точно ниже меня…
– Получается: нападавшим был мужчина, рост примерно метр семьдесят пять. Размер обуви? Примерный.
– Стопа небольшая. Аккуратные летние туфли, вычищенные до блеска. Черные. Обычные. Самые обычные. Брючины до шнурков. Не укорочены. И запах…
– Что? От него воняло?
Он наблюдал, как она пьет, роняя капли на подбородок. И не вытирает их потом. Этим всегда раньше занимался он. Аккуратно, едва касаясь указательным пальцем, смахивал капли воды с ее подбородка.
– Нет. Как раз нет. От него хорошо пахло. Очень дорогой запах.
От художника, с которым у Анны, кажется, завязался роман, тоже восхитительно пахло. Гена даже поинтересовался, что за парфюм у него. Но Валерий Павлович предпочел отмолчаться.
Конечно, это не он напал на Анну. Он выше Анны. И размер обуви у него не кукольный. Но…
Но ему сейчас так хотелось бы замарать художника подозрениями. Жаль, что не выходило.
– Эстет… Напавший на меня человек аккуратный… Поехали, – скомандовала она, плотно закрывая глаза.
И только он хотел поинтересоваться, куда ее везти, как она сказала:
– Домой…
Подняться она ему не позволила. Пробубнила что-то про взрослую девочку и добавила про охранника, который у нее уже есть.
Стало ясно, что имеется в виду художник.
– Ты ему так доверяешь? – поинтересовался он перед тем, как уйти от подъезда, в который еще полгода назад они входили всегда вместе.
– Я никому не доверяю в принципе. Но ему доверяю чуть больше, чем тебе.
Анна холодно улыбнулась и скрылась за тяжелой железной дверью подъезда. А он поехал домой, где его ждала Алла.
Ждала, уже трижды разогревала ужин и несколько раз успела позвонить, спросить, что случилось. Он отмахнулся от нее дежурным: «Все потом». И теперь по пути домой размышлял: какую часть правды ему рассказать Аллочке? Врать не хотелось. Она была славным человечком и не заслужила такого к себе отношения. Но и признаться в том, что бросил все и помчался на происшествие, случившееся с бывшей женой, Гена тоже не мог. Алла не подавала вида и обходилась без претензий, но он-то видел, что ее коробит от одного упоминания имени его бывшей жены.
Смешная, подумал он с нежностью. Никак не может понять, что с Аней все в прошлом.
Он поворочал ключом в замке, понял, что дверь не заперта, распахнул ее. И Аллочка тут же кинулась ему на шею, шепча какие-то нежности и целуя много и часто.
– Малыш, мне надо разуться, – осторожно отодвинулся он от нее. – Я весь в пыли, прости.
– Ох… – жалко улыбнулась она, рассматривая его штаны. – Новые брюки…
В пыль он упал коленями, когда пытался поднять с земли Аню. И вот уж о чем он в тот момент вообще не думал, так это о том, что на нем новые брюки. И что Алла может расстроиться. Он видел съежившееся тело на асфальте, голову в крови и, кажется, дышать в тот момент перестал, боясь, что не нащупает на ее шее пульса.
– Ты был на происшествии? – спросила Алла, стоя за его спиной в ванной, где он в третий раз намыливал руки.
– Да.
– Что-то серьезное?
Он повернулся, она подала полотенце. Милая. Услужливая. Уступчивая. И в глазах застыла тревога. За него, между прочим.
– Что у нас на ужин? – спросил Гена, возвращая ей полотенце и целуя в щеку. – Вкусно пахнет.
– Как ты и просил, ничего жирного и острого, – оживилась Аллочка сразу, увлекая его в кухню. – Овощная запеканка с мясом индейки. Думаю, тебе понравится.
Ему понравилось. И желудок не зажгло после ужина. И настроение было приподнятым. До тех самых пор, пока Аллочка снова не спросила:
– Так что сегодня стряслось, милый? Ради чего ты пожертвовал новыми брюками? Или ради кого?
Вот говорили ему старшие товарищи, что любящие женщины как сканер. От них ничего невозможно скрыть. Они роются в самых
