Фаворит - Дик Фрэнсис
– Видел он проволоку? – спросил я поспешно.
– Нет. Я попробовал выяснить, не заметил ли он чего-нибудь необычного, не упоминая специально о проволоке. Он сказал, что ничего.
– Не видел ли он, пока бежал, как служитель сматывает проволоку?
– Я спросил его, видел ли он майора Дэвидсона или служителя, пока бежал к ним. Он сказал, что из-за крутого поворота и откоса барьера он ничего не видел, пока не приблизился вплотную. Я думаю, он бежал кругом, вдоль скаковой дорожки, вместо того чтобы срезать угол – там высокая и мокрая трава, а вдоль дорожки бежать легче.
– Понимаю, – произнес я подавленно. – А что делал служитель, когда подбежал Рассел?
– Стоял возле майора Дэвидсона и смотрел на него. Рассел говорит, что у служителя был испуганный вид. Это удивило Рассела, потому что, хотя майор Дэвидсон был оглушен, ему не показалось, что тот тяжело ранен. Он помахал белым флагом, это увидел ближайший санитар «скорой помощи» и сделал отмашку следующему – таким способом они в тумане извещают, что нужна помощь.
– А что делал в это время служитель? – повторил я.
– Ничего. Майора Дэвидсона увезли, а служитель оставался у препятствия, пока не объявили об отмене последней скачки.
Я спросил, хватаясь за соломинку:
– А за деньгами он пришел вместе с другими служителями?
Лодж посмотрел на меня с интересом.
– Нет, – ответил он, – его не было с остальными.
Инспектор вынул другую бумагу.
– Здесь показания Питера Смита, старшего конюха в конюшнях Грегори – там тренировали Адмирала. Он говорит, что здесь, в Мейденхеде, Адмирал однажды вырвался и пытался перескочить через колючую живую изгородь, но застрял в ней. У него остались шрамы на груди, на плечах и на передних ногах. – Он поднял на меня глаза. – Если даже проволока оставила на нем какую-нибудь отметину, ее невозможно будет отличить от остальных.
– Вы на высоте, – сказал я. – Времени даром не теряли.
– Да. Нам повезло хотя бы в том, что удалось сразу найти всех, кого нужно.
Оставалась только одна бумага. Лодж взял ее и очень медленно произнес:
– Это акт о вскрытии тела майора Дэвидсона. Смерть наступила от многочисленных внутренних повреждений. Были повреждены печень и селезенка.
Он откинулся на стуле и поглядел на свои руки.
– А теперь, мистер Йорк, я вынужден задать вам несколько вопросов, которые, – его темные глаза неожиданно встретились с моими глазами, – которые могут показаться вам неприятными. – Он дружелюбно улыбнулся мне, так, чуть заметной улыбкой.
– Прошу вас, – сказал я.
– Вы влюблены в миссис Дэвидсон?
Я выпрямился, пораженный.
– Нет, – ответил я.
– Но вы живете у нее?
– Я живу у них в семье, – уточнил я.
– Почему?
– У меня нет своего дома в Англии. Когда я познакомился с Биллом Дэвидсоном, он как-то пригласил меня провести у него уик-энд. Мне у них очень понравилось, и, по-моему, я им тоже понравился. Во всяком случае, они меня стали часто приглашать к себе, пока наконец Билл и Сцилла не предложили: пусть их дом будет моей штаб-квартирой. Я каждую неделю провожу вечер-другой в Лондоне.
– Давно вы живете у Дэвидсонов?
– Около семи месяцев.
– Ваши отношения с майором Дэвидсоном были дружескими?
– Да, очень.
– А с миссис Дэвидсон?
– Да.
– Но вы не влюблены в нее? – повторил Лодж.
– Я чрезвычайно привязан к ней. Как к старшей сестре. – Я изо всех сил подавлял свой гнев. – Она старше меня на десять лет.
Лицо Лоджа вполне отчетливо говорило, что возраст тут роли не играет. Я был уверен, что констебль в углу записывает каждое мое слово.
Я взял себя в руки и спокойно сказал:
– Она была безумно влюблена в своего мужа, а он в нее.
У Лоджа искривились уголки рта. Он казался удивленным. Затем он зашел с другой стороны.
– Насколько я понимаю, – сказал он, – майор Дэвидсон был лучшим жокеем-любителем страны в скачках с препятствиями?
– Да.
– А вы год тому назад оказались вторым после первого же вашего скакового сезона в Англии?
Я уставился на него.
– Для человека, который двадцать четыре часа назад вряд ли вообще знал о существовании скачек с препятствиями, вы явно делаете успехи.
– Вы были вторым после майора Дэвидсона в списке жокеев-любителей за последний год? И вы, вероятно, так и оставались бы вторым. А теперь, когда майора Дэвидсона не стало, вы, очевидно, будете возглавлять этот список?
– Да, то есть надеюсь, – согласился я. Обвинение было совершенно откровенным, но я не собирался без прямого повода кричать о своей невиновности. Я ждал. Если это намек, что я собирался искалечить или убить Билла, чтобы завладеть его женой, или призовым местом на скачках, или тем и другим, то пусть Лодж первым раскроет рот.
Но он этого не сделал. Прошла целая минута. Я сидел молча.
Лодж усмехнулся:
– Ну, тогда все, мистер Йорк. Сведения, которые вы нам дали вчера, и ваши сегодняшние ответы будут напечатаны вместе, и я буду признателен, если вы их прочтете и подпишете.
Полисмен с тетрадью встал и вышел в другую комнату.
Лодж сказал:
– Допрос у следователя в четверг. Вы понадобитесь как свидетель, а миссис Дэвидсон – для опознания трупа. Мы ей сообщим.
Он стал задавать мне вопросы по поводу скачек с препятствиями, те самые вопросы, которые задают в обычных разговорах, а тем временем мои показания были отпечатаны. Я внимательно прочел и подписал их. Все было записано аккуратно и совершенно точно. Я представил себе, как эти странички будут подшиты к другим показаниям в чистеньком скоросшивателе Лоджа. Каким толстым станет этот скоросшиватель, пока Лодж отыщет убийцу Билла Дэвидсона!
Если отыщет когда-нибудь.
Он встал и протянул мне руку, я пожал ее. Он мне нравился. Я хотел бы знать, кто заставил его выяснять, не я ли организовал убийство, о котором сам
