Слишком много женщин - Рекс Тодхантер Стаут
– Допустим, – сказал он. – В нашем отделе у меня меньше всего работников. Только шестеро, тогда как в прочих секциях их число доходит до сотни. К тому же с текучкой кадров у меня все в ажуре: единственный случай увольнения за без малого восемь лет. Погибший сотрудник заменен новым. Я бы и хотел помочь, но ума не приложу, на кой я вам сдался.
– Вполне оправданное недоумение, – произнес я, – если рассматривать ситуацию из вашего кресла. Общие проблемы с персоналом вашу секцию не затронули. Однако ее значение велико. Все в этой конторе считают ваших шестерых работников пронырливыми стукачами, а вас – Главным Пронырой.
Дикерсон даже не вздрогнул, только кивнул в ответ:
– И как вы предлагаете это изменить?
– Ничего я не предлагаю. Но этот факт отлично увязывается с проблемой текучки кадров. Возьмем, к примеру, того малого, погибшего под колесами. Разве вы не слышали, будто его смерть не случайна?
– Чушь! Сплетни! – Он хлопнул ладонью по настольному календарю. – Послушайте, молодой человек, вы и вправду считаете, что работа моей секции, прямо или косвенно, привела к преступлению?
– Да.
Нижняя челюсть Дикерсона подрожала немного, отвисла, да так и осталась висеть. Я едва удержался от того, чтобы выхватить носовой платок и промокнуть ему глаза.
– Не скажу, что доволен формулировкой, – с нажимом заговорил я, – но вы сами выбирали выражения. Я бы добавил, что циркулирующие в компании толки о смерти этого человека и составляют одну из кадровых проблем. Сам мистер Нейлор рекомендовал мне обратить на них пристальное внимание. Вы не против, если я задам несколько вопросов о погибшем? Об этом Муре.
– Я категорически возражаю против инсинуаций, будто работа моей секции могла привести к преступлению или служить законным оправданием чьей-то жажде мести.
Все в порядке, челюсть под контролем.
– Вот и славно. Кто говорил про законность? Жажда мести приобретает самые разные формы. Однако вернемся к Муру. Что скажете о нем? Каким работником он был? Хорошим?
– Нет.
– Нет? – деловито переспросил я. – А что с ним было не так?
Челюсть старика снова дрогнула, но опускаться не торопилась. Уняв ее, он заговорил:
– Я руковожу работой секции с момента ее учреждения, двадцать с лишком лет подряд. В прошлом апреле у меня было пятеро подчиненных, и этого более чем хватало. Так или иначе, наняли еще одного, а мне поручили пристроить его к делу. Контролер из него вышел никудышный, но на мои доклады не обращали внимания. Пришлось мириться с его присутствием. К тому же пара совершенных им грубых ошибок осложнила работу и могла поставить под сомнение репутацию всей секции, не будь мы настороже.
Бог ты мой, мелькнула мысль, опять двадцать пять! Я из сил выбиваюсь, чтобы сузить круг подозреваемых, а тут сразу шестеро новых кандидатов: Дикерсон собственной персоной и пять его верных подручных. Каждый из них жаждал устранить Мура, просто чтобы не срамить родную секцию. Теперь в списке подозреваемых решительно все, за исключением разве что Керра Нейлора.
– Погодите, – запротестовал я. – Как насчет правил найма? Как я понимаю, централизованное управление персоналом у вас не применяется? Теоретически кадровой политикой заняты начальники отделов, а на практике главы секций творят что хотят. Кто конкретно нанял Мура и навьючил его на вас?
– Не знаю.
– И то верно, откуда же вам знать?
Дикерсон протер глаза носовым платком, отчего я смог наконец вздохнуть свободнее. Однако вопреки всем моим надеждам платок был аккуратно сложен и водворен обратно в карман.
– А вот это, – заметил Дикерсон, – проблема. Важнейшая из всех в нашей отрасли и неоспоримо самая сложная. Разумеется, полномочия у нас распределены весьма четко. На этом этаже нет никого выше меня, за исключением главы отдела, мистера Керра Нейлора, сына одного из основателей компании. Получается, только он один способен навязать мне определенное решение. Мистер Нейлор.
– Значит, Нейлор сам принял Мура на работу?
– Не знаю.
– Но это он решил, что вам необходим еще один сотрудник, и навязал Мура?
– Конечно. Я же описал вам нашу субординацию.
– Что еще вы можете сказать про Мура, помимо его некомпетентности?
– А что тут скажешь…
Взгляд и тон Дикерсона указывали на то, что вопрос он счел идиотским. В его понимании некомпетентность решала все, об остальном и говорить не стоило. Похоже, впрочем, и Главному Проныре ничто человеческое было не чуждо: даже самым компетентным сотрудникам нужно время от времени питаться. Вытащив из жилетного кармана часы на цепочке, Дикерсон воззрился на них, вслед за чем объявил:
– Ровно в двенадцать у меня перерыв на обед, мистер Честнотт.
Глава 8
Оказавшись за порогом кабинета Дикерсона, я свернул налево, к центру уставленного столами «стадиона», но тут меня остановила некая мысль. Покрутив ее в голове так и этак, я не нашел в ней очевидных изъянов, а потому сделал разворот и направился обратно. Дойдя до двери Розенбаума, я вновь обнаружил ее закрытой. Поскольку он разрешил не стучаться, просто повернул ручку и вошел. Я собирался спросить, где находится кабинет его секретарши, но до этого не дошло: мисс Ливси, с блокнотом в руках, сидела здесь же, в конце стола.
Когда я вошел, она даже головы не повернула. Розенбаум же окинул меня взглядом и бесцветно произнес:
– Снова здрасте.
– Я тут немного покумекал, – сказал я обоим, – и решил узнать у мисс Ливси, как ей понравится моя логическая цепочка.
Вот теперь она на меня посмотрела. За минувший час ровным счетом ничего не изменилось. По-прежнему казалось очевидным: никто на всей планете, кроме меня, не в состоянии понять ее и помочь.
– А ход мыслей таков, – объяснил я ей. – Должность обязывает меня провести как можно больше бесед с персоналом компании. При этом желательно свести к минимуму помехи в слаженной работе отдела. Вы тоже персонал. Если мы поговорим за обедом, это нисколько не нарушит хода вашей работы. Я угощаю, счет оплатит компания.
Розенбаум рассмеялся.
– Правильный подход, – одобрил он и заговорил с секретаршей: – Раз уж все это придумано ради тебя, Хестер, можешь, по крайней мере, позволить ему купить тебе сэндвич.
Ее голос можно было бы слушать вечно, вложи она в него хоть каплю чувства. Увы, обращенный к Розенбауму вопрос прозвучал ровно:
– И кому же я этим обязана?
– Точно не мне, – открестился тот. – Возможно, себе самой. Судя по всему, мистеру Честнотту по силам заставить тебя улыбнуться. Даже если улыбка окажется бледной и слабой, отчего бы не попробовать?
Мисс Ливси повернулась ко мне и вежливо произнесла:
– Благодарю вас, не стоило беспокоиться.
