Я знаю, кто меня убил - Ольга Геннадьевна Володарская
– Где мы заночуем? – спросила она у Паши.
– У Эрнеста, скорее всего. В моей комнате. Но если что-то пойдет не так, снимем отель.
– Хочу в твоей комнате.
– Там, наверное, пять лет не убирали. С тех пор, как я уехал. – Он в очередной раз зевнул. Теперь забыв прикрыть рот рукой. – Не возражаешь, если я посплю? Всю ночь работал над дипломом…
И тут же засопел.
Аня положила его голову себе на плечо и достала-таки телефон. От отца было три сообщения.
Глава 4
Они явились на званый ужин с десятиминутным опозданием. Так пожелала госпожа Лавинская.
Эрнест Субботин жил в хорошей квартире, просторной, с удачной планировкой. Но пыль в ней лежала если не вековая (дом построили в семидесятых), то десятилетняя. Мебель была из тех же времен. Один из ее предметов хозяин разложил. Это был стол. Эрнест накрыл его белой, но с желтыми пятнами скатертью. Приборов наставил. Тут и богемское стекло, и фарфор немецкий, и серебряные пиалы в восточном стиле. Постарался!
– А где еда? – шепотом спросила у Коки Ариадна. Ничего съестного на столе не было, а в воздухе не витали ароматы.
– Доставка опаздывает, – так же тихо ответили ей. Но не Мария, а молодой человек, выросший за спиной. – Здравствуйте, меня зовут Павел, – представился он. – А вы, как я понимаю, Мария и Ариадна? Очень приятно.
– И нам, – расплылась в улыбке Кока, затем протянула парню руку, чтоб он ее облобызал. Но тот ее лишь пожал. Не были приучены современные ребята к целованию женских кистей.
Паша оказался приятным парнем, но очень молоденьким. Ари приняла бы его за первокурсника. Рядом с ним она сразу почувствовала себя старой. Нет, не нужны ей отношения с юнцом. Разница в два-три года – это еще ничего. Но восемь – явный перебор!
Еще бы убедить в этом госпожу Лавинскую…
К счастью, в этом отпала надобность в следующую же секунду:
– Хочу представить вам мою невесту, Аню, – проговорил Паша и указал на вошедшую в комнату девушку. Она несла в руках поднос с фруктами.
– Невеста? – переспросила Кока. Не пожелала поверить своим ушам.
Он кивнул, и молодые люди обменялись нежными взглядами.
Тут зазвонил домофон.
– Доставка, – обрадовался Паша и побежал открывать. Аня же поставила фрукты на стол и села.
Не хозяюшка, поняла Ари. А когда присмотрелась к ней, то поняла почему. Девушка выросла если не в роскоши, то в достатке. В ее ушах бриллианты, золотые часики, брючный костюм «Шанель», волосы не очень густые, но подстрижены так искусно, что кажется – на голове копна. И цвет такой интересный, в обычном салоне так не покрасят. В двадцать с небольшим на все это самостоятельно не заработаешь. Но даже если умудришься чудом озолотиться, не купишь себе «Шанель» и бриллианты. Не по возрасту! Значит, родители выбирали все. Или давали денег на покупки, а Аня приобретала то, что понравилось бы им. По мнению Ариадны, выглядела девушка скучно. Но чего еще ожидать от человека, обожающего стразы и перья?
А Эрнест был все в той же одежде. Даже носки не поменял. Или у него все одинаковые?
– Машенька, ты что будешь, коньяк или шампанское? – обратился он к Коке. Остальных хозяин дома будто не замечал. – Есть и «Арарат», и «Новый Свет».
– Все еще помнишь мои пристрастия?
– Конечно. – И засуетился, забегал. В итоге притащил и то, и другое.
– Вообще я не пью, но от глотка шампанского не откажусь.
– Мы все не пьем, – подала голос Аня и взяла бутылку, чтобы рассмотреть. – Никогда не видела такого шампанского. «Новый Свет», надо же.
– Деточка, в наши времена такое могли себе позволить только сливки общества, – наставительно проговорила Мария Лавинская. – Партийные шишки, видные ученые, известные артисты…
– Вы артистка? – Кока с достоинством кивнула. – Я могла вас видеть в кино?
– Боюсь, вы сейчас такие не смотрите. Но да. Я не только выступала в театрах оперетты и мюзик-холлах, но и активно снималась в семидесятых-восьмидесятых.
– Машенька – звезда, – горячо воскликнул Эрнест. – Была ею и остается.
– До сих пор снимаетесь? – с искренним интересом спросила Аня.
– Мое время ушло, увы.
– Да вы что! Наоборот, сейчас так мало по-настоящему талантливых возрастных актрис. А вы еще и поете. И красавица какая! Да по вам будут с ума сходить мужчины от сорока до бесконечности, а женщины брать пример…
И госпожа Лавинская поплыла. Еще три минуты назад она смотрела на Аню с легкой неприязнью (увела парня у племянницы, сама того не ведая), а тут просияла.
– Обычно мне завидовали, – хихикнула Мария.
– Коллеги женского пола, естественно. Но зрительницы, я уверена, хотели быть на вас похожими.
– А вы правы, милочка. После премьеры одного из моих фильмов многие подстриглись под Лавинскую.
– А вот и еда прибыла! – послышался бодрый голос Паши. – С пылу с жару. Сейчас выложу из коробок и приду.
Аня не подумала ему помочь, но Ариадна этому не удивилась. Принцессам не положено! От профессора и актрисы тоже толку мало. Они обсуждали кудряшки Марии, которые якобы накрутили все женщины Страны Советов после выхода фильма. Эрнест еще и шампанское откупоривал при этом. В кухню отправилась одна Ари.
– Давай помогу, – предложила она.
– О, это будет чудесно. Тут столько всего, и я не знаю, куда что выложить. – Они заказали и плов, и салаты, и шампиньоны на гриле, и пиццу трех видов. Еще какие-то десерты ягодные.
– На столе куча тарелок.
– Да, но как-то некрасиво нести еду в коробках и пластике. Посуды и в ящике навесном полно.
Ари открыла дверки и достала несколько больших тарелок. Они были плохо промыты, и она принялась оттирать с них застывший жир.
– Ты слышал о моей тетке, Марии Лавинской, до этого? – спросила она у Паши.
– Да. У Эрнеста в комнате стены увешаны плакатами с ее фото. Я спрашивал, кто эта женщина, он отвечал. И все три фильма, в которых твоя тетя снималась, мне показывал. Были еще концертные записи, но я отказывался смотреть их.
– А я даже и не знала, что у Коки есть такой давний друг. Он непризнанный гений, так?
– Не совсем. – Паша взял из ее рук тарелку и стал ее протирать. И делал это споро. Невесте б у него поучиться. – Эрнест сам не хочет признания. В девяностые, когда открылись границы, он мог бы уехать в Америку, например. Его звали. И продолжали это делать еще с десяток лет. Но Эрнест остался не только в России, но и в своем НИИ. До сих пор работает, хоть уже можно на пенсию уйти.
– А ты бы уехал?
– Куда? – Он выложил в блюдо плов.
– В Америку или
