Фаина Раевская - Пятнадцать суток за сундук мертвеца
— Не было никакой бомбы, — успокоила я сестру.
— Да-а, — обиженно протянула она, — а зачем тогда ты милиции про бомбу сказала?
— Да потому, что дежурный принял меня за ребенка и посоветовал идти домой спать, пригрозив статьей… Зато когда услышал про бомбу…
Тут я замолчала, вспомнив странный стук в дежурке.
— Чего? — Клавдия нетерпеливо дернула меня за рукав.
— Знаешь, — я окончательно смутилась и опустила глаза, — кажется, дежурный упал в обморок…
— Иди ты! — не поверила Клавдия. — Надо же, а еще милиция называется! Что ж тогда говорить о нас, простых обывателях?
В полном молчании и в крайне подавленном настроении мы наконец прибыли домой. Я быстренько приняла душ и устроилась на кухне. Пока Клюквина гремела кастрюлями и сковородками, стряпая нам ужин, я горячо и торопливо рассказывала Тырочке о событиях минувшего дня. Черепашка настолько прониклась, что даже высунула свою головку из воды. Клавдия периодически вздыхала и дополняла рассказ красочными деталями. Под конец рассказа я так расчувствовалась, что тихонечко заревела. Тыра, впервые увидевшая хозяйку в слезах, зажмурилась от ужаса и залегла на дно. Клавдия раздраженно грохнула чайником и… гоже заревела. Минут пять на кухне слышались только всхлипы и судорожные вздохи.
— Ешь, — сестрица первой пришла в себя и поставила передо мной тарелку с салатом из огурцов с помидорами. С трудом пропихнув в себя несколько кусочков, я заявила об отсутствии аппетита и ушла в комнату. Там я забралась с ногами в любимое кресло и попыталась привести мысли в порядок. Это удавалось плохо. В конце концов, я плюнула на это зряшное дело и включила телевизор. Передавали сводку криминальных новостей. По правде говоря, уже давно я не смотрю серьезные телепередачи. Причина проста, как бином Ньютона, — они сильно напоминают хронику происшествий. Не проходит и дня, чтобы кого-то не убили, чего-то не взорвали или не произошла какая-нибудь катастрофа…
— Сегодня вечером в доме на Ферганской улице был обнаружен труп мужчины, — сурово хмурясь, сообщила симпатичная телеведущая. — Хозяин лежал в ванне с перерезанным горлом…
Камера панорамно показала уже знакомую мне квартиру. Голос дикторши уже за кадром продолжал:
— Во дворе этого же дома в автомобиле «Ауди» оперативные работники обнаружили еще один труп. Он принадлежит инструктору одного из оздоровительных центров города. По заключению экспертов, причиной смерти стала острая сердечная недостаточность, наступившая в результате введения большой дозы препарата, парализующего работу сердечной мышцы. По факту двойного убийства возбуждено уголовное дело. В связи с этим разыскиваются две молодые женщины…
Далее следовало довольно подробное описание нас с Клавдией!
— Господи! — простонала я. — Этого не может быть!
Я вскочила и забегала по комнате, потом рухнула в кресло и снова забегала, как зверь в клетке. За этим занятием меня и застала Клюквина.
— Афоня, ты чего? Заболела? — озаботилась она.
Я подбежала к ней и, припав к плечу, зарыдала:
— Клава, Клавочка! Они нас найдут и посадят. А я не хочу в тюрьму, мне нельзя в тюрьму!
Клавдия, кажется, ничего не поняла — на данный момент ее беспокоило только мое душевное состояние. Сестра быстренько сгоняла на кухню и вернулась с рюмкой коньяка в руке.
— На, выпей! Как говорится, успокой нервы, с ними стресс… В журнале «Здоровье» писали, что рюмочка коньяку — первейшее антистрессовое средство.
Я залпом выпила коньяк, даже не почувствовав его вкуса. Секунду спустя «лекарство» стало оказывать благотворное влияние на нервную систему. Я заметно приободрилась, вытерла слезы и, по возможности, подробно и обстоятельно рассказала Клавдии о телевизионном сюжете.
Клавка еще раз сбегала на кухню. На этот раз она вернулась еще с одной рюмкой и початой бутылкой коньяка, оставшейся от какого-то праздника.
— Чувствую, одной рюмкой не обойдется, — пояснила она, уловив мой недоуменный взгляд.
Быстренько сняв стресс у себя, сестрица сморщилась, передернула плечами и молвила:
— Значит, они все-таки приехали… Жаль, честное слово, что там не было настоящей бомбы! А вот мне интересно, откуда им наши приметы известны?
— Может, кто из соседей видел, как мы входили или выходили? — подумав, предположила я. — Соседи, особенно соседки, знаешь, какие любопытные?! А если старушка попадется — все, хана!
Такая расскажет и что было, и чего не было.
— А что, в милиции такие дураки и не могут отличить бред склеротичной бабки от реальных фактов?
— Могут, наверное, — пожала я плечами. — Но только не сразу… Что делать-то, Клав?
— Спать идти! Сейчас вот только хлопнем еще по рюмашечке — и бай, бай!
Мы хлопнули. Меня передернуло, но успокоения не наступило.
— Как это бай, бай? — удивилась я. — Нас ведь ищут!
— Ну и пусть себе ищут! Они за это зарплату получают, — мне показалось, что под воздействием коньяка Клавка расслабилась и стала лучше соображать. — Подумай, Афанасия, даже если нас видела какая-нибудь старушка, какое она могла дать описание?
Я притихла, пытаясь сообразить. Но, в отличие от Клюквиной, у меня коньяк тормозил умственную деятельность. Поэтому я решила не утруждаться понапрасну и озадаченно уставилась на сестру. Клавдия заметила мое смятение, удовлетворенно кивнула и принялась рассуждать:
— Возьмем условную старушку-соседку, которая и сдала нас ментам…
— Возьмем, — согласилась я.
— Видеть она нас могла в «глазок», в замочную скважину и в щелку между косяком и дверью. Впрочем, последние два предположения отметаем. Замочные скважины малы, а старушка подслеповата. Щель… Тоже маловероятно — мы бы услышали, как дверь приоткрывается. Следовательно, остается «глазок». Он, конечно, приближает предметы, но он же их и деформирует. А старушка, как мы уже договорились, подслеповата.
Я восхищенно взирала на сестру, пораженная се логикой и прозорливостью. Кое-что, правда, меня смущало. А вдруг эта условная старушка была в очках? Тогда зоркость у нее, как у Чингачгука! Впрочем, о своих сомнениях я предпочла промолчать: очень хотелось, чтобы Клавдия меня успокоила и рассеяла все сомнения. Сестра между тем продолжала:
— Итак, наши приметы. Две красивые девушки, стройные, среднего роста. Одна с длинными каштановыми волосами, другая — блондинка со стрижкой «асимметричное каре». Обе одеты в джинсы и куртки. Вот и все! А теперь скажи: сколько девушек подходит к данному описанию в таком городе, как Москва?
— Сколько?
— Миллион! — Клавка торжественно воздела руки к потолку. После недолгого молчания она добавила: — Но внешность на всякий случай надо поменять. А ну, поворотись-ка, сынку!
Клавка сдернула меня с кресла и завертела в разные стороны, словно куклу.
— Та-ак, пострижем, перекрасим… Внешность у тебя, Афоня, запоминающаяся. Хорошо бы еще, конечно, пластическую операцию сделать, но это чересчур долго, да и, прямо скажем, дороговато!
Я зарделась от комплимента по поводу моей внешности и от пластической операции категорически отказалась.
— Ладно, — смилостивилась Клюквина, — обойдемся стрижкой и окраской волос. Да, кстати, можно еще и мэйк-ап наложить.
— Кого наложить? — не поняла я.
— Эх, деревня ты, Афоня, а еще училка! — пре-зрительно поморщилась сестрица. — Мэйк-ап — это макияж по-нашему!
— Вот и говори по-нашему! — я разозлилась. — И, вообще, подумай, как ты свою внешность изменишь. Она у тебя, конечно, не такая выдающаяся, но все же…
Я демонстративно осушила еще одну рюмку и удалилась, громко прикрыв за собой дверь.
Лежа в кровати и натянув на голову одеяло, я никак не могла согреться. Невеселые, мрачные мысли заставляли меня вертеться с боку на бок. Вскоре в спальню на цыпочках прокралась Клюквина.
— Афоня, ты спишь? — шепотом спросила она.
Я зажмурилась и еще плотнее закуталась в одеяло. Издав глубокий вздох, Клавка залезла к себе в кровать, немного там повозилась и затихла. Уверена, что сестрица тоже не спала. Оно и понятно! Вы знаете человека, который в один день встретил двух покойников, узнал о том, что он особо опасный преступник и вовсю разыскивается милицией? Кто способен заснуть в такой ситуации? Во всяком случае, я не принадлежу к числу таких индивидуумов. Промучившись подобным образом довольно долго, я пришла к выводу, что не смогу спокойно спать до тех пор, пока… пока не найду убийцу. Немного ошарашенная собственной решимостью, я вскочила и включила большой свет.
— Клюква, подъем! — рявкнула я, срывая одеяло с сестры. — Дело есть…
Клавка недовольно жмурилась и терла глаза кулачками.
— Чего это ты, Афоня? Клопы закусали?
— Не говори ерунды, — одернула я сестрицу. — У нас клопов нет, слава богу. Чего ты там о стрижке и окраске бухтела? Я согласна. Приступай, мастер!
