Керен Певзнер - Чисто еврейское убийство
Подошел автобус. Старик показал карточку кибуцника и прошел вперед. Мы заплатили и уселись неподалеку от него.
— Все началось с чайников, — вдруг сказал он.
— Каких чайников? — спросила я.
— Приватных. Раньше у нас было все общее. И все были равны. Надо кому нибудь одеяло — пожалуйста, тебе дадут. Но если у тебя одно уже есть, то извини, второе получишь тогда, когда дадут всем. Это справедливо.
— А при чем тут чайники?
— Мы пили чай в столовой. Кто хотел, приходил, наливал. Всегда была заварка, сидели, общались. Разве это плохо? А потом… Проголосовали, что кибуцник может иметь свой электрический чайник дома. И все. Уже появилось что-то мое, а не общее. Пили чай и общались в своих комнатах. Так оно и пошло.
— А что в этом плохого? — удивилась я. — Может быть мне неохота ради стакана с чаем, выходить из дома, идти в столовую? Мне хочется пить чай дома, даже лежа в постели.
— То-то и оно, — покачал головой Яков, — а общение?
— Да в течение дня можно так наобщаться, что вечером захочется побыть одному.
— А потом вам захочется отдельного дома, зарплаты. Зачем тогда кибуц? Зачем тогда мы его строили? Хотелось жить счастливыми…
Старик задумался и до конца пути не проронил больше ни слова, а у меня всю дорогу до конечной остановке вертелся в голове глупый шлягер: «А мы его по морде чайником…»
Выйдя из автобуса, мы с Денисом заспорили. Он настаивал на том, что идея кибуца уже изжила себя, что методика военного коммунизма не подходит для нынешнего времени. А я с ним не соглашалась. Я не видела ничего плохого в том, что люди живут вместе, сообща готовят еду, смотрят за детьми и работают в поле. Если это им нравится, так что? Разве плохо чувствовать себя социально защищенным от таких напастей современной жизни, как безработица, высокая плата за университет и дорогая больничная страховка. А кибуцники защищены от всего этого.
Мы уже дошли до управления. Девушка-полицейский провела нас внутрь и постучала в дверь кабинета.
— Войдите, — услышали мы.
Мы вошли. За столом сидел тот самый лысенький следователь, с которым мы уже имели честь видеться дважды за последнее время.
— Присаживайтесь, — он показал на стулья, — я хочу кое-что спросить.
— Прежде всего, хотел бы узнать, с кем имею честь… — церемонно произнес Давид. Видимо он до сих пор находился под влиянием беседы со старым кибуцником.
— Следователь Ривлин. Я навел о вас справки. Вас зовут Денис Геллер и вы были задержаны по подозрению в убийстве русской гражданки. Верно?
— Если вы действительно все обо мне выяснили, — Денис сделал ударение на слове «все», — то могли также узнать, что настоящих преступников нашли и не без нашей помощи, — он кивнул на меня.
— Верно, — как бы нехотя заметил следователь, — просто я хочу отметить вашу способность попадать в криминальные ситуации.
— Ничего не попишешь, — развел руками Денис. — Это не наказуемо, хотя и доставляет некоторые неудобства.
— Что вы можете сказать об этом деле? — Ривлин повернулся ко мне.
— Вот это, — я выложила на стол сотовый телефон.
— Откуда он у вас?
— Нашла неподалеку от тела покойного Марка.
Следователь взял в руки телефон, покрутил его, но батарейка к тому времени уже разрядилась и понять что-либо было невозможно.
— Почему вы вчера не сказали мне об этом?
— Забыла. Я была в шоке, а этот телефон точь-в-точь такой же, как мой, поэтому я машинально повесила его на пояс.
— Как вы нашли его?
— По звонку. Кто-то звонил, а никто не отвечал. Я пошла на звук, думая, что телефон выронили, и я смогу вернуть его владельцу. Но тут я споткнулась и упала прямо на несчастного Марка.
— Понятно, — пробормотал Ривлин. — Отпечатков пальцев, конечно же нет, вы все затерли. Ну хотя бы запомнили, кто звонил?
— Да, там был последний местный звонок, а до этого три звонка из Кирьят-Шенкина, с его работы. Марк работал в ресторане «Малахит», играл на гитаре.
Следователь отложил телефон в сторону.
— Ну хорошо. Кто приехал с убитым в кибуц?
— Рон, его друг. Он тоже музыкант.
— Придется его вызвать тоже, — Ривлин вздохнул. Чувствовалось, что он был раздосадован. У него своих дел невпроворот, местные воры и дебоширы не дают успокоиться. И тут нате вам, два убийства приезжих. Иди знай, кто они, зачем их убили, убийца из местных головорезов, или тоже явился откуда-то на голову следователя Ривлина. Тяжело.
Он поднял трубку и отдал короткое распоряжение, касательно Рона. Потом повернулся к нам:
— Что собираетесь делать дальше?
— Уехать домой, разумеется… — ответил Денис.
— Ну что ж, — кивнул Ривлин, — если понадобитесь, я дам знать в ашкелонское управление. Вы оба там живете?
Мы кивнули.
— Ну тогда не смею задерживать.
После этих слов мы с Денисом поднялись и вышли из кабинета.
* * *В кибуцной столовой не было свободных мест. Видимо мы вернулись в самый пик обеда. В зале было шумно, закончившие есть относили подносы на мойку, на их место тут же устремлялись желающие насытить свои желудки.
Выбор был очень даже приличный. Денис взял куриный бульон, шницель с рисом и салат из сладкой консервированной кукурузы со свежими огурцами, а я предпочла грибной суп, тушеное мясо и пшеничные проростки в оливковом масле. Говорят, что в них прорва витаминов и стимуляторов.
Нам повезло. За угловым столиком в конце зала никого не было. Мы удобно устроились, Денис сходил за хлебом и принес кроме него, еще и кувшин ледяного апельсинового сока.
— Все-таки жалко отсюда уезжать… — мне действительно нравился кибуц. Четкий порядок, каждый выполняет свои обязанности и при этом у всех — улыбка на губах. Чувствовалось, что это выражение лица не наносное, как у американцев «Keep smile» — «Держи улыбку», а внутреннее настроение людей. Они такие спокойные, добродушные, умеют радоваться своим мелким радостям и никто, после этой ужасной трагедии не посмотрел на нас с подозрением.
От размышлений меня оторвало легкое покашливание.
— Вы позволите присесть?
Подняв глаза, я увидела уже знакомого человека с клочковатой бородой.
Денис тут же среагировал:
— Да, да, конечно, присаживайтесь.
Это оказался тот самый сын лауреата, к которому вчера подходили американцы.
— Вы взяли селедку? — спросил он нас.
— Нет, — ответила я, — я не увидела.
— Ее только что поднесли. Прекрасная сельдь. Ее вымачивают в красном вине и она приобретает изумительный вкус. Вот возьмите, попробуйте, я взял много.
С удовольствием отправив в рот нежный ломтик, я согласилась со своим собеседником, что селедка действительно отменная. Денис отказался.
— Простите, вы сын писателя Исаака Брескина? — спросила я.
— Да, — он наклонил голову, — Авраам Брескин.
— Мы приносим вам искренние соболезнования, — Денис, как всегда, оказался на высоте. Что-что, а хорошим манерам его Элеонора научила прекрасно.
— К сожалению, я ничего не читала из произведений вашего отца, но обещаю, что обязательно прочту, когда вернусь домой.
— Вы читаете на иврите?
— На иврите, на английском, на русском — это не проблема. Ваш папа писал на идише, как я поняла?
— Да, он прекрасно знал идиш. Его сравнивали с Шолом-Алейхемом, но это, конечно, неверно. Папа писал в совершенно другой манере.
— А как так получилось, что он прожил много лет в Америке, а вы здесь?
— О! — горько улыбнулся Авраам. — Вы не знали моего папу. Он был одним из основателей этого кибуца.
— Легендарные восемнадцать идеалистов? — вступил в разговор Денис.
— Вы уже знаете эту историю?
— Нам рассказывал Яков, старичок в панамке.
— Верно, они прибыли вместе. Но через двадцать лет, когда моему отцу было тридцать восемь, а мне — восемь, он уехал из Израиля. Он не смог взять меня — кто там будет за мной смотреть. А здесь, в кибуце — садик, школа. Я чувствовал себя в семье. Потом прошло много лет, он не вернулся. Начал писать, прославился, ну и так далее…
— А ваша мама? — конечно это было нескромно, но я ничего не могла с собой поделать.
— Мама умерла совсем молодой, поэтому отца ничего здесь не задерживало.
Авраам отпил немного из стакана и спросил:
— Вы надолго к нам?
— Нет, — ответил Денис, вот сейчас пойдем собираться.
— А-а, понимаю, из-за этих убийств. Чудовищно! У нас никогда не было ничего подобного. Жаль, что был омрачен светлый праздник.
— Да, — согласилась я. — Вот поэтому мы и уезжаем.
— Я слышал, это вы обнаружили тело молодого человека? Уж простите меня за любопытство, в кибуце слухи распространяются быстро.
— Совершенно случайно. Я просто гуляла…
Договорить мне не удалось. К столу подбежала прелестная девчушка с огненно-рыжими кудряшками и закричала:
