Владислав Вишневский - Честь Афродиты
…А почему собака три следа учуяла? Я вновь окунулся в свои проблемы. Этот сказал, мент. На машине трое, сказал, уехали?! Откуда они взялись? Клиента что ли утащить? А что, это вписывается… Он девушку убил, а они узнали… её братья, или в одной школе учились, за одной партой… Нет, отпадает. Как они могли так быстро узнать? Никак. Не она ведь позвонила… Хотя, если пришла в себя и позвонила, это вариант, а потом… этот, убийца, услышал и… Вяжется. Но… мотива всё равно нет. Так далеко можно было и не лететь… Хотя в этом есть убойный — тьфу! — резон: вывезти-увезти подальше и… Она ему наверное изменила, а он отомстил… Нормально? Жизненно! Случается! Но что-то уж просто, как-то не по книжному, не по-киношному… и эти ещё трое… В смысле двое. И никто не видел… По пожарной лестнице что ли… А она есть здесь, лестница — я не видел, — наверное есть. Не то как бы они и не заметно пробрались, и ушли с клиентом… Ходы знали, связи имели… О, они в гостинице наверное работали…
— Смотри. Дождались. К нам идёт… Идёт-идёт! Заметил…
Я вернулся за столик. Тон предложения меня извлёк… К нам действительно приближался официант.
— Добрый день, господа…
— Уже вечер, — с сильным сарказмом поправил его дядя Коля, как букашку пригвоздил.
— Да-да, извините, господа, — смешался официант.
— Господа они, — дядя Коля указал за спину, — а мы местные, мы товарищи.
Официант поперхнулся, но справился с ситуацией.
— Да-да, извините, голова кругом! Очень много работы. Иностранцы такие привередливые. Пока поймёшь их… Не то что наши! Извините! Что заказывать будете, товарищи?
Николай Николаевич вопросительно глядит на меня поверх очков.
— Что вы предпочитаете, молодой человек, рыбу или мясо?
— Мясо… И много.
— Понятно. Тогда нам… эээ…
Я вновь нырнул в свои размышления… Вновь вспомнил чёрную дырку ПМовского ствола… жуткое состояние и угрозу надолго задержаться в «руках» ментов, крик заказчика и прочие его обещания… расстроился, а попросту — скис. Что главный редактор немедленно и отметил.
— Не вкусно? Что-нибудь другое заказать? — заботливо спросил он. Действительно, я и вкуса-то не понял, жевал что-то…
— Может остренького чего-нибудь, китайского? Водочки?
— Нет-нет, спасибо. Ничего не надо. Я не пью. Аппетита нет.
— А, понимаю-понимаю, — быстренько пробормотал господин Свешников. — Я тоже! Молодой организм! Акклиматизация! Проблемы. — И озаботился и лицом, и руками. — Сейчас у вас там… эээ… — Николай Николаевич настроил взгляд на свои часы. — Плюс семь часов… Первый час ночи. Да? Да! Время детское.
Точно. Первый час уже… Потому и мысли «тёмные», и глаза слипаются. Так сильно привык в армии в 23 ноль-ноль отбиваться. Уже можно и не «отбиваться», а я не перенастроился, да и нервы. Вспомнилось обещание заказчика передать дело третьим лицам…
— Николай Николаевич, а что такое третьи лица, кто такие? — спросил я, берясь за вилку.
Николай Николаевич, вскинул брови на лоб, сморщил нос…
— Это смотря о чём, — ответил он. — Могут быть наследники, могут — поддержка оппонентов, могут быть юридические, либо физические лица, в любом случае нежелательные тёмные силы, мой друг.
— Тёмные… Это как? — насторожился я.
— Ну, это которые… — он не договорил, неожиданно для меня обрадовано вскричал. — А вот и наш Гриша! — Вскочил и выбежал из-за стола. — Приехал… Прилетел, чертяка. Дорогой, сколько лет, сколько зим…
Они встретились, обнялись, один маленький, другой обычный, постояли, обнимая друг друга, оглядели… Дядя Гриша нашёл меня глазами, изучающее окинул, кивнул мне, и направился в мою сторону. Подошёл, крепко пожал руку, встряхнул её. «Как настроение?» — спросил.
За меня ответил дядя Коля, бодро и вполне определённо.
— Нормально! Без соплей и истерик. Тебя ждём. Ужинаем.
— Это хорошо, — кивнул дядя Гриша. — От матери привет. — Сообщил он. — Сказала чтоб ты… В общем, всё такое прочее. Сам знаешь!
Я кивнул головой: да, понимаю, спасибо, не пацан. Выглядел дядя Гриша почти празднично. Мать наверное провожала. Проследила. В новой рубашке, в костюме, правда без галстука но с полным своим иконостасом на левой стороне пиджака. Все награды, я знаю, у него в жестяной банке из-под конфет лежат, и медали, и ордена, и разные значки, включая и знак почётного чекиста. Я их видел. Даже однажды в руках держал. Но на форменном кителе ни разу. Китель есть, полковничьи погоны тоже, а ордена с медалями — в банке. Из-под шоколадных конфет. Большая такая, подарочная… К пиджаку он пристёгивал только орденские колодки, внушительный иконостас. — И чем вас тут потчуют? — Спросил он, окидывая стол взглядом.
— Дальневосточными деликатесами, естественно. — Не моргнув глазом, ответил газетчик.
— Это хорошо. Я проголодался. — Ответил дядя Гриша. — В самолете не смог… Аппетита не было. Да и ерунда там какая-то была…
— Так мы поправим здоровье. У нас здесь всё есть, как в Юго-Восточной Азии! Греция завидует! — Дядя Коля, подпрыгивая, нетерпеливо заёрзал на месте, выискивая глазами официанта. Тот, удивительным образом видел уже всё, прозрел, торопился к нашему столику.
5
На следующий день, целых полдня я просидел в номере, один, нервничал и переживал. Дядя Гриша вернулся почти к обеду, чуть позже. Он разбирался. В управлении был. Оказывается, девушку не убили, а застрелили… Ужас! Застрелили! А я не слышал! Через подушку, из ПМа с глушителем. Гильзу и сам ПМ, на полу нашли, без отпечатков, видимо стёрли, это первое. Второе, мой клиент не сам ушёл, а ноги волочил, значит его похитили. Третье. Машину нашли в районе какой-то Чёрной Речки. Она уже неделю в угоне числилась. На большой скорости потеряла управление, слетела с обрыва, упала на камни и взорвалась. В ней нашли три обгорелых трупа, с изуродованными лицами, не поддающимися ни описанию, ни опознанию… Возможно и заказуха, но дело безнадёжное. Чистый висяк, как местные оперативники сказали дяде Грише. В принципе, прокурор дело возбудил, но, как в таких случаях водится, положат на полку до особого… Пока где-то что-то не «всплывёт».
Информация меня не успокоила, наоборот. Я понял: работу сыщика нужно срочно бросать. Срочно и окончательно. Нет, нет, и нет! Это не для меня. И не потому, что стреляют и ПМом в нос тычут, а потому, что ни черта не понимаю в бандитской психологии. Я же не знал… «Повёлся» на лёгкие триста баксов за снимки любовников. А тут… Ужас! Белые ноги убитой девушки до сих пор перед глазами стоят. Да и запах смерти в номере, мне кажется, я сразу почувствовал, но тогда не понял, а сейчас хорошо понимаю… Ещё эта авария с трупами… Кошмар! Всё! Завязываю, решил. Окончательно. Деньги заработаю и верну этому…
— Кстати, сынок, а кто этот, твой заказчик? — словно подслушав, спрашивает меня дядя Гриша. Голос у него спокойный, лицо и взгляд такие же. Хотя, я знаю, волнуется, если сынком называет.
— Который три тысячи баксов заплатил? — переспрашиваю. — Я отдам. Заработаю, и отдам.
— Это понятно. Я спрашиваю, кто он? Что мы о нём знаем? — Это «мы» меня насторожило. Получается, мы не об одном думаем.
— Не знаю. Он позвонил. Приехал. Сказал. Дал аванс…
— Аванс? Он сказал — это аванс?
— Да, остальные потом… Чтобы волос не упал, и вообще… Немедленно сообщать… А что?
— Не понятно, — ушёл от ответа дядя Гриша. — А куда звонить, когда? Ты звонил?
— Да, звонил. Вчера. Сразу. А он обиделся, накричал на меня…
— Не удивился? Подумай, вспомни, может удивился или обрадовался, нет?
— Нет вроде… Разозлился, накричал… Что третьим лицам обо мне скажет…
— Третьим? Интересно. А кому именно, не сказал?
— Нет. Я и не спрашивал. Он же кричал.
— Понятно. А номер его телефона ты помнишь, не забыл?
— Я? Нет, конечно. Наизусть. Сразу и немедленно… По этому номеру. — Я назвал ему московский номер. — Через 8-495.
— Уже что-то. Очень хорошо. — Обрадовался дядя Гоша. — Ты никому об этом не сказал, не говорил? В гостинице, оперативникам, нет?
— Нет. А меня и не спрашивали. Сказал, что приехал на флот устраиваться, через Свешникова. И всё.
— Очень хорошо. Очень. Этой линии и держись, если что… Кстати, матери надо бы позвонить, успокоить. Сказать, что всё в порядке, что отдыхаешь, я здесь…
— Сам и позвони.
Дядя Гриша внимательно глянул на меня, нет ли подвоха, у меня его не было.
— Ладно, — кивнул он головой, — сделаю. Так вот, о деле. Надо его пробить. Узнать, кто такой и что собой представляет.
— Надо бы. Я тогда хотел ещё, но так быстро всё завертелось…
— Ничего, это поправимо. Вот с девочкой это уже никак…
— С девочкой, — хмыкнул я. — А с Волковым этим, Борисом Фатеевичем, моим клиентом, поправимо? С ним тоже…
— А с ним пока, — дядя Гоша смотрел на меня задумчиво, размышлял о чём-то, — мы торопится не будем. Мы же не МВД с тобой. Не штатники. Нам отчитываться не надо. Мы подумаем, раскинем мозгами…
