Грегори Макдональд - Сын Флетча
– Кристел рассказала тебе эту историю?
– Она соответствует действительности?
– История с привидением.
– Моя мать любила вас. И сейчас любит. И в сексуальном плане тоже, знаете ли.
– Вот об этом я не подозревал.
– Вы женились на принцессе? Я читал об этом в газетах.
– Да, я был женат на принцессе.
– Ее убили?
– Застрелили.
– Почему?
– Центральная Европа. Политика. Этнические группы.
– Разве принадлежность к той или иной этнической группе – политика?
– О да. Несколько людей хотят подгрести под себя как можно больше власти. Вот и вся политика.
– Вы были с вашей женой, когда… когда ее застрелили?
– Я сидел в той же машине позади нее. Энни-Мэгги не думала о политике. Она думала о еде. О фруктах, сырах, соусах, картофеле, котлетах.
– Она была толстой?
– Нет.
– И на ферме вы теперь один?
– Я намерен извиниться перед тобой за все мои вопросы.
– О, мне известно, что вы знаете, как задавать вопросы.
– Так ты ожидал моих вопросов?
– Вы же были репортером.
– А теперь уже нет?
Джек оглядел стены кабинета.
– По-моему, репортеры так не живут. Почему у вас нет картин Эдгара Артура Тарпа?
– Да кто может их купить? Кроме того, я работал над его биографией долгие годы. А в любом деле принято ставить точку.
Флетч выдвинул ящик стола. Достал из него пистолет. Из другого, запертого, ящика вытащил обойму и коробку с патронами.
– Все сведения обо мне ты узнал от матери и из газет, верно?
Флетч пересек кабинет и бросил пистолет Джеку. Обойму и коробку с патронами положил на кофейный столик рядом с подносом.
– Что это? – спросил Джек.
– Пистолет.
Парень подался вперед, пистолет лежал на его шортах.
– Это я знаю. Я спрашиваю о другом. Что вы делаете?
– Даю тебе пистолет.
– Зачем? – Джек не решался коснуться пистолета руками. – Вы опять хотите провести меня?
– Разве я на такое способен?
– Да. Думаю, что да.
– Тебя не было со мной в джипе, когда меня остановили на шоссе. Часом позже помощники шерифа нашли тебя в моей компании. Как ты попал сюда? Где твоя машина? Откровенно говоря, здешние жители не верят, что в сильный дождь лягушки падают с неба. У полицейских должны быть твои приметы. Я хочу вооружить тебя. Если эти парни вернутся, зная, кто ты такой, я попрошу тебя сказать им, что держал меня и… меня в заложниках. Заряди пистолет.
Джек открыл коробку с патронами.
– Но у вас тоже есть пистолет.
– Я позабочусь о том, чтобы он исчез как по мановению волшебной палочки.
Джек уже вставлял патроны в обойму.
– Закон запрещает помогать сбежавшему преступнику, – добавил Флетч.
– Так к чему вооружать меня?
– Ты все равно никого не пристрелишь.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
Джек вставил в обойму пять патронов. Положил ее на диван.
– Обойму надобно вставить в пистолет, – напомнил Флетч.
Джек взял пистолет в руки, покрутил его, наконец вложил обойму в рукоять.
– Ты не собираешься дослать патрон в патронник?
– Потом. – И Джек положил пистолет на то место, где лежала обойма.
Во входную дверь постучали. Раз, другой, третий. Флетч улыбнулся:
– Вот и гости.
Он вытащил из джинсов рубашку, чтобы прикрыть рукоять пистолета.
На крыльце стоял низкорослый лысеющий толстячок в тюремной одежде. С головы до ног вымазанный грязью и навозом. Он щурился на Флетча сквозь грязные, мокрые стекла очков.
– Вы Крис Крайгель, сбежавший убийца? – осведомился Флетч.
– Да.
– Идите к черному ходу.
И Флетч захлопнул дверь перед носом толстяка.
Вернувшись в кабинет, Флетч первым делом отметил, что пистолет, который он дал Джеку, исчез с дивана.
– К тебе гость. Я послал его к черному ходу. Если уж мы не можем не впускать в дом мразь, попытаемся избавиться от грязи. Грязь копы обязательно заметят.
Глава 5
Кэрри сидела на кровати в той самой позиции, в какой они и кончили.
– Я могу сидеть так целую вечность, ощущая в себе твой игрунчик. И что ты будешь делать, если я не слезу с тебя?
Флетч, лежа на спине, пожал плечами:
– Естественно, буду лежать.
Кэрри засмеялась, скатилась с него на смятую простыню.
* * *..Поднимаясь по лестнице, Флетч повернулся к Джеку, идущему к двери черного хода.
– Я иду спать.
Но спать не пошел. Постучал в дверь спальни и протараторил:
– Все сбежавшие преступники – трусишки.
А всунувшись в полумрак спальни, встретился взглядом с большими синими глазами Кэрри.
Она держала в руках нацеленный на дверь дробовик. Указательный палец ее левой руки лежал на спусковом крючке.
Флетч рассмеялся.
Переступил порог, закрыл за собой дверь.
– Все в порядке? – спросила Кэрри.
– В зависимости от того, что брать за точку отсчета.
Флетч разделся, лег на кровать.
– Ты еще не готова спуститься вниз?
– Нет.
И она это доказала.
Потом, свернувшись калачиком рядом с ним, спросила:
– У нас гости?
– Да. Санта-Клаус постучался в нашу дверь.
– Не мое дело учить тебя, янки,[9] но Санта-Клаус не приходит летом. – Она хихикнула и двинула Флетча локтем по ребрам.
– Жаль. Зовут его Крис Крайгель. Он низенький, толстый…
Кэрри подняла голову:
– Ты серьезно?
– Да. Он здесь.
– Кто здесь?
– Крис Крайгель.
– Один из сбежавших преступников! Мне показалось, что я слышу, как барабанят в дверь. Этот шум и разбудил меня.
– Полагаю, он не смог найти печную трубу. Еще двое преступников, судя по всему, прячутся в овраге.
– В каком овраге? Большом?.. – Она махнула рукой в сторону холма. – Там?
– Да.
– Откуда ты знаешь?
– Я порекомендовал им спрятаться там. Майкл и Уилл взяли джип. И прочесали все вокруг.
– Овраг. – Кэрри скорчила гримаску. – В ливень.
– Тебе их жалко?
– Но почему ты послал их туда? Ты же знаешь, с какой скоростью несется по оврагу вода. Господи, а змеи!
– Я хотел, чтобы их как следует потрепало. Если уж нам не избежать общества сбежавших преступников, пусть это будут обессиленные преступники.
– Общества сбежавших преступников! Почему ты не перестрелял их? Почему не сдал полиции? Ты говоришь, Майкл и Уилл были здесь. – Она села на кровати.
– Из-за Джека.
– Какого еще Джека?
– Кэрри, я думаю, это мой сын. Ее глаза широко раскрылись. Флетч тоже сел.
– Когда-то я знал одну женщину, звали ее Кристел Фаони. Тоже журналистку, – быстро заговорил Флетч. – На журналистском конгресс мы с ней трахнулись, один раз. Этого юношу зовут Джон Флетчер Фаони. Он – один из сбежавших преступников. Или, по меньшей мере, говорит, что его так зовут. Он вроде бы много знает о Кристел, обо мне.
– Фаони, – повторила Кэрри. – Ты узнал фамилию, когда шериф перечислял тебе сбежавших. Потому-то ты и приготовил сандвичи, как только вошел в дом.
– Такая фамилия встречается нечасто.
– Твой сын! Почему ты не сказал мне?
– У меня не было уверенности.
– Я спрашиваю, почему ты не сказал, что у тебя есть сын?
– Я не подозревал о его существовании, пока этой ночью он не вошел в мой кабинет. Кристел из тех женщин, что хотят рожать и воспитывать ребенка самостоятельно. Теперь я верю, что он мой сын.
– Она не дала тебе знать?
– Нет.
– Ты расстроен?
– Естественно.
– Как ты узнал, что ему нравятся слойки с тунцом?
Флетча всегда удивляла конкретность вопросов Кэрри. В сравнении с ней окружной прокурор Олстон Чамберс задавал лишь наводящие вопросы.
– Этой ночью он съел бы что угодно. Кэрри положила руку ему на плечо.
– Мне так тебя жалко.
– Покушение на убийство, – тяжело вздохнул Флетч. – Он пытался застрелить полицейского.
– Е равно эм це квадрат! – Это была коронная фраза Кэрри. Для нее теория вероятности являла собой самую невероятную вещь на свете.
Она посмотрела в окно:
– Дождь кончился.
– Я думаю, завтра будет жаркий, солнечный день.
– Поля получили достаточно влаги, – заметила она.
– Зерновым это пойдет на пользу.
– Они вновь пойдут в рост. – Кэрри поднялась. – Почему ты влез в это дело? Даже если он и твой сын, это он пытался кого-то убить. Я хочу сказать, ты не несешь за него ответственности. Сколько ему лет?
– Из любопытства.
– Ты знаешь, до чего довело любопытство орангутанга?
– До чего?
– Пойди и спроси у него. Он до сих пор сидит в зоопарке Мемфиса. Ты же видел, какой он злобный.
– Ты слышала шерифа. По какой-то причине сбежавшие преступники сделали крюк, чтобы попасть сюда, на эту ферму. Их привел этот парень, Джек. Почему?
– Чтобы убить тебя, – ответила Кэрри.
– Почему?
– Ты – его отец. Ты накачал его мать и удрал. Ты его знать не хотел.
– Нет, – покачал головой Флетч. – Ему известно, что Кристел не сообщила мне о его рождении. Провинился я лишь в одном – за все эти годы ни разу не позвонил Кристел, не спросил: «Как поживаешь?» Но это не преступление.
