Микки Спиллейн - Отмщение
- Как мы держим связь?
- С Патом.
- Или с твоим новым приятелем Рикрби?
- Держи его в резерве. Это пока не его область, и мы все делаем легально.
- Где будешь ты?
- Пойду копаться в прошлом парня по имени Базиль Левит. Пат вернулся ни с чем. Они по-прежнему ищут, но у Левита не было конторы и не было бумаг. Все, что он знал, было под его шляпой. Но он точно на кого-то работал. Он пришел за тобой и крошкой и четыре дня наблюдал за вами. Я не знаю, что тут происходит, но это единственные зацепки, которые у нас есть.
- И еще Сью.
- Она пока ничего не сказала.
- Ты веришь, что отец хотел ее убить?
- Нет.
- Почему?
- Это не логично. Она просто истеричка, и пока что-нибудь не прояснится, я не стану слушать ее детский бред.
- Двое мертвых - это не бред ребенка.
- Есть еще кое-что помимо этого. Дай я сам это разберу, о'кей?
- Конечно. Ты всегда все делал сам, правда?
- Конечно.
- И поэтому я люблю тебя?
- Конечно.
- А ты любишь меня?
- Конечно.
Я дотронулся до ее колена. Оно было мягким и теплым, как всегда, и под моей рукой оно словно замерло от неожиданной ласки.
Она все продумала, пока мы ехали, и помахала мне рукой, когда я высадил ее за городом. Теперь я чувствовал себя спокойнее. Все теперь стало на свои места и больше не было той зияющей пропасти, за которой была она. Она была рядом, ближе, чем всегда, по-прежнему с пистолетом на поясе и готовая на все.
Поездка к Левиту была простым любопытством. Комната как комната, и ничего больше. Квартирная хозяйка сказала, что он снимал ее шесть месяцев и никогда не причинял беспокойства, платил регулярно, и что больше она не желает беседовать с полицией. Соседи не знали о нем ничего и не желали знать. Владелец местной пивнушки никогда не видел его и не собирался на эту тему распространяться.
Но в комнате у Левита все пепельницы были забиты окурками и в сигаретницу были натолканы картонки из-под сигарет, а все, кто много курит, должны где-то покупать курево.
Базиль покупал сигареты за два квартала. И бумагу - тоже. Владелица лавки его хорошо запомнила и стала распространяться на эту тему.
- Знаю я его. Я уже беспокоилась, что полиция никогда не возьмет его на мушку. Я все ждала, что они нагрянут за ним. Послушай, а ведь я знаю и тебя. Откуда ты, сынок?
- Из пригорода.
- Ты знаешь, что произошло?
- Пока нет.
- А... Тогда чего же ты хочешь от меня?
- Просто хочу поговорить, мать.
- Спрашивай.
- А вдруг вы не ответите? А вдруг вы захотите третью часть золота, а? Ведь у вас прелестная улыбка! Она погрозила мне пальцем.
- Ну уж, глупости. Кому теперь нужны старухи?
- Обожаю старух.
- Похоже на то. Ну, в чем дело, сынок?
- Друзья у него... Она покачала головой.
- Нет. Но он звонил по телефону. Очень уж был торопливый.., никогда не закрывал дверь в будку. - Она кивнула на телефон у себя за спиной.
- Вы слышали?
- Почему нет? Я слишком стара для забав и мне нравится слушать, как целуются голубки.
- А что, интересно?
Она понимающе улыбнулась и открыла бутылку колы.
- Никогда он не мурлыкал. Всегда о деньгах, и огромных.
- Дальше, мать.
- Он много чего болтал. Пять Джейс - было последнее. Как будто он спорил и делал ставки. Он что, поставил?
- Он поставил на свою шкуру и проиграл. А теперь дальше, мать. Она пожала плечами.
- Последний раз он был просто сумасшедший. Говорил, что дело затягивается и просил увеличить ставки. Не думаю, чтобы он их получил.
- Имена?
- Нет. И никогда не звонил в частные дома или квартиры. Но он всегда так громко говорил, словно там был ужасный шум. Поэтому я его и слышала.
- Из вас, мать, получится неплохой полицейский.
- Я тут давно, сынок. Что тебе еще нужно? Один раз он принес сверток. Завернут в коричневую бумагу. Это был пистолет с рифленой рукояткой и, видно, пристрелянный.
- Роскошно. Откуда вы знаете?
- Просто. Пистолет звякнул, когда он опустил его вниз. И пахнуло ружейным маслом. Мой старик разбирался в таких вещах, прежде чем его пришили. Я вдоволь нанюхалась этой гадости.
Я повернулся, чтобы уйти, но она окликнула меня:
- Эй, сынок?
- Что?
- Ты и впрямь любишь старух? Я улыбнулся.
- Только тогда, когда это необходимо.
Я вошел в ту самую комнату, куда приходил за Велдой, и осмотрелся. Потом подошел к окну. Проще простого было выяснить комнаты в доме через дорогу, откуда просматривалась эта комнатушка. Десять долларов старому толстяку-швейцару - и у меня был ключ. А когда я открыл дверь, то он там лежал, дожидаясь. Пистолет был с оптическим прицелом и рифленой рукояткой. Мишень - то окно, из которого я высовывался несколько минут тому назад. Еще там были две пустые пачки из-под сигарет, жестянка томатного сока, полная окурков и сгоревших спичек, и груда огрызков бутербродов.
Он действительно сидел здесь четыре дня и ждал. Зачем? Каждую секунду он мог убить Велду. Он знал, что она там. Он сам говорил, что, мол, так долго наблюдал за ней и не смел войти. Теперь понятно, почему он не вошел. Он приходил вовсе не за ней, а за крошкой. Он пришел за девчонкой! Он получил за нее деньги, и ему пришлось ждать, когда она появится. Но она не появлялась. Велда поместила ее наверху, в недосягаемом убежище. Он не знал, какого черта я там делаю, но ему нельзя было рисковать, я мог прийти за тем же, за чем и он, но с другой целью - увезти ее.
Итак, все вновь возвратилось к маленькой Лолите.
Глава 4
Я, давно не видел Дисоя Адамса и его жену Цинтию. Теперь, помимо многочисленных должностей на Бродвее - директор шапито, шоу, театра, - он стал президентом одного общества. С тех пор, правда, он не изменился. И Цинтия тоже. Она по-прежнему была очень эффектной женщиной, с поджарой фигурой, как у гончей, и вела на телевидении одну из многочисленных викторин.
Когда я вошел, то Дисой чуть не свалился со стула и страшно обрадовался.
- Старик, ты?
- Да.., я. С другой планеты.
- Здравствуй, прелесть. - Она послала мне обворожительную улыбку. - Я говорила Дисою, что рано или поздно ты вернешься. И потом, почему ты не пришел к нам за помощью?
- Мне не нужна была помощь, чтобы напиваться.
- Это не то, что я имею в виду. Дисой нетерпеливо замахал на нее.
- Молчи, пожалуйста! Что новенького? Может быть, ты...
- Вот теперь вы можете мне помочь.
Это на минуту вывело его из радужного настроения.
- Слушай, я член общества.., но...
- Нет, не это.
- Слушай, мальчик, ты моего котика не впутывай в свои выстрелы и погони. Мне он нравится в целом состоянии, и я не отдам его тебе на растерзание. Пока он просто актер, а эта игра с пистолетами плохо отражается на его комплекции. Ему нужно беречь фигуру.
- Молчи, Цинтия. Если Майкл хочет...
- Не думай, приятель, просто маленькое одолжение. Он выглядел разочарованным.
- Но, кроме тебя, мне никто не поможет.
- Выкладывай, старик.
- Я хотел бы, чтобы ты покопался в своей памяти.
- Спрашивай, дружище!
- Была такая Салли Девон, которая выступала лет двадцать назад. Имя это тебе что-нибудь говорит?
- Пока нет.
- Я сомневаюсь, чтобы она выступала в первых ролях.
- Майкл, - Цинтия встала передо мной, заслоняя Дисоя, - по-моему, она некоторое время была женой Сима Торренса.
- Откуда ты знаешь?
- Просто я умница.
- А что ты знаешь о ней, моя прелесть?
- Почти ничего. Но мне тут пришлось говорить о политике с одним из наших друзей, и он назвал ее имя. Он работал с ней одно время.
- Цинтия теперь вся в политике, - улыбнулся Дисой.
- Ас кем ты разговаривала?
- С Бертом Риизом.
- Поговори с ним, может, он знает еще кого-то, кто был знаком с Салли.
- Конечно, но если это только политика, то Цинтия...
- Это не политика. Просто я хочу проследить ее успехи на сцене и в жизни. Она вышла замуж за Сима, когда он только начинал карьеру. Поищи кого-нибудь, кто знал бы ее с тех времен. Это возможно?
- Конечно. Кошечки всегда поддерживают друг друга.
Это традиция. Я покопаюсь в этом.
- Сколько времени это займет?
- Да завтра что-нибудь найду. Где мы встретимся?
- В моей конторе. Я снова в системе. Или найдешь меня в "Голубом кролике".
Он мигнул мне. Он любил нашу жизнь, но Цинтия держала его в руках. Лев всегда слушает львицу.
Человек Рикрби посмотрел на меня как-то странно, снял пост и исчез. Тогда я поднялся наверх. Я слышал ее голосок, поднимаясь по ступенькам. Она щебетала без умолку. У нее был чудесный голос, но пела она что-то странное - протяжное и чужое. И пение доносилось не из той комнаты, где я оставил ее, а откуда-то сверху.
Я рывком перемахнул через последние ступеньки и замер в начале коридора, держа 45-й наготове и недоумевая, что происходит с ее голосом, в нем слилось все: страх, ненависть, изумление и - никакой надежды.
Когда я медленно приоткрыл дверь, то увидел, что она стоит лицом к стене, а голос звенит и переливается в гулкой пустой комнате. Руки опущены вдоль тела, золотые локоны на нежной шее. Я сказал:
